Разбойничья злая луна, стр. 47

– Ну вот и все, – молвил Тианги. – Дорога свободна. А ты все-таки подумай, Ар-Шарлахи… Мы редко кому что предлагаем…

Глава 25. КУДА-НИБУДЬ

– Позволено ли мне будет выразить свое мнение, досточтимый?

Некоторое время Тамзаа изучал смуглое бесстрастное лицо секретаря. А может быть, и померещилось… Похожи… Ну так в конце концов все молодые люди чем-то друг на друга похожи. Как, впрочем, и зрелые. Многие, например, находят, что самого Тамзаа и его заклятого врага караванного Хаилзу со спины весьма легко перепутать: одна осанка, одна фигура…

– Говори.

– Не стоит сейчас докладывать об этом государю.

– Почему?

– Государь не в духе.

Любопытно! Тамзаа прищурился. Откуда бы это мальчишке-секретарю, не вхожему во внутренние покои, знать, в каком расположении духа пребывает Улькар?

– И каким же образом это стало тебе известно?

– Мне так кажется.

Досточтимый Тамзаа вскочил и швырнул пергамент на стол. Казалось, сановник вот-вот даст волю гневу, как это часто с ним случалось, но округлые плечи под алым шелком халата внезапно обмякли, кулаки разжались, и, подойдя к секретарю вплотную, Тамзаа спросил его очень тихо:

– Кому ты служишь, Ирва?

– Тебе, досточтимый.

Он произнес это очень серьезно и без тени подобострастия. Не вздрогнул, но и не удивился вопросу. Несколько секунд Тамзаа бешено смотрел в бестрепетные карие глаза, потом раздраженно фыркнул и отвернулся. Заложил руки за спину.

– А как я могу умолчать, если мне приказано докладывать обо всем, что происходит хотя бы рядом с кивающими молотами? – сквозь зубы осведомился он.

– Однако сведения поступили слишком уж невероятные, – мягко заметил секретарь. – Можно усомниться в их истинности и потребовать подтверждения. На это уйдет самое меньшее дня три.

Тамзаа обернулся.

– Хорошо. Дня три. А дальше?

– А дальше государю, скорее всего, станет не до того.

Зловещая усмешка сановника бросила бы в дрожь любого. Только не Ирву.

– До чего, позволь спросить?

– До морской воды, например.

– Та-ак… – протянул Тамзаа и оглядел юношу чуть ли не с восхищением. – Стало быть, догадался?

– Не догадаться было трудно, – сдержанно ответил тот.

– Ладно. Допустим. И что же, по-твоему, отвлечет государя?

На этот раз Ирва ответил не сразу, и почтительный голос его был отчетлив, но еле слышен:

– Мысли о вечной жизни приходят, когда трон крепок. А стоит ему пошатнуться – и уже не до них.

Тамзаа вздрогнул и оглянулся на дверь. Дверь была плотно прикрыта. Тогда он снова повернулся к секретарю. Взгляд больших карих глаз был по-прежнему тверд. Ирва несомненно знал, чем рискует, роняя такие намеки при своем господине и благодетеле.

– А он… пошатнется? – неслышно, одними губами спросил сановник.

– Судя по всему, да.

– Откуда ты знаешь? – выдохнул досточтимый.

– У меня такое впечатление.

Боевая каторга сгорела в уголь. По черным ребрам лениво переползали приглушенно-алые пятна жара. Обшивка, переборки – все опало, осело, расползлось дымящей грудой. Должно быть, попадание было прямым. Песок на десятки шагов вокруг чернел, покрытый жирным слоем копоти. Темные клочья ее разбросало по барханам так далеко, что Ар-Шарлахи, покинув борт «Самума», начал их огибать чуть ли не сразу. Испуганно притихшая Алият шла следом.

Они остановились там, где копоть разливалась сплошным пятном, и долго с содроганием глядели на бродящие в пепелище огоньки, на шевелящиеся хлопья сажи. Иногда казалось, что кто-то из команды остался в живых и пытается выбраться из-под сгоревших обломков.

– Ну смотри теперь… – сдавленно сказал наконец Ар-Шарлахи. – Вот так они нас не трогают…

– Зря мы остановились… – Алият беспокойно оглянулась на слепящие белые пески, за которыми прятались кивающие молоты и огромные сверкающие шары из металла. – Ты что?!

Ар-Шарлахи вздрогнул и вдруг пошел прямо по копоти туда, где отброшенный взрывом чернел окованный медью лемех тарана. В лицо пахнуло жаром, и, не одолев последних шагов, Ар-Шарлахи отступил, всматриваясь и явно пытаясь прочесть вырезанную на закопченной меди вязь. Не решившаяся следовать за ним Алият видела, как он отшатнулся слегка и, ссутулившись, побрел обратно.

– Что? – встретила она его испуганным вопросом.

Несколько секунд он непонимающе смотрел на Алият. Брови страдальчески заломлены, на белоснежной повязке – следы копоти.

– Это «Белый скорпион», – дрогнувшим голосом сообщил он. – Лако…

Алият опасливо повернула голову и с ужасом посмотрела на тлеющие обломки отгоревшего погребального костра, еще утром бывшего белоснежным, сверкающим медью кораблем. Не может быть! Лако… Шумный Задира Лако… Значит все-таки удрал, прорвался, проскочил чудом по северному краю запретных песков, утащив за собой часть каравана… Еще немного – и ушел бы совсем… Чуть-чуть не хватило везенья… Как ты сказал тогда? «Лучше я с тобой пойду, чем с ним останусь…» Ты всегда верил в удачу. И к Шарлаху ты пришел только потому, что Шарлах – счастливчик. А на этот раз усомнился… И лежишь куском спекшегося мяса под раскаленными дымящими обломками балок…

– Значит, он уходил от войск, – горестно бормотал Ар-Шарлахи, – а эти накрыли всех сразу…

Темные глаза Алият были угрюмы.

– Жаль… – обронила она. – Добрый был разбойник…

Вздохнула и повернулась к Ар-Шарлахи.

– Там должна быть его часть добычи за Зибру, – хмуро сказала Алият. – Может, подождем, пока жар спадет?..

Ар-Шарлахи взглянул удивленно и рассерженно. Да, действительно, где-то среди пепла и угольев таился горячий золотой слиток – все, что осталось от кожаного мешка, полного золотых монет с профилем Улькара, но… Нужно быть Алият, чтобы вспомнить об этом в такое мгновение.

– Времени мало… – буркнул он. – Пошли обратно…

И они пошли, марая песок прилепившейся к подошвам копотью. Впрочем, следы, остающиеся за ними, становились по мере приближения к «Самуму» все светлее и светлее. Добравшись до каюты караванного, Ар-Шарлахи первым делом потянулся к шкафчику с вином. Все-таки Лако был друг…

– Куда идем? – спросила Алият.

– Куда хочешь…

Она постояла, недовольно сдвинув брови, потом повернулась и вышла. Когда корабль покачнулся и медленно двинулся дальше, в пустыню, Ар-Шарлахи извлек из-под подушек и положил на ковер металлическую плоскую черепашку, которую ему при расставании чуть ли не насильно навязал Тианги. Враждебно глядя на тускло поблескивающий подарок, скинул запятнанную сажей повязку, выцедил чашку до дна и стал ждать, когда тупое тоскливое отчаяние сменится настоящей злостью. Наконец усмехнулся криво и, взяв устройство, сдвинул на нем рубчатый выступ, затем вытянул за шишечку полый металлический прут. Внутри черепашки что-то пискнуло, а немного погодя тихий дребезжащий голос, слегка лишь похожий на голос Тианги, произнес:

– Я смотрю, ты не слишком торопишься… Имей в виду, с севера на подходе еще один караван.

– Вы сожгли моего друга! – тяжело дыша, сказал Ар-Шарлахи.

Несколько секунд устройство молчало, чуть слышно потрескивая.

– Не понял, – продребезжал наконец Тианги. – Объясни. В чем дело?

– Вы сожгли мой второй корабль! – заорал Ар-Шарлахи, чувствуя, как глаза застилает пеленой. Злость наконец пришла, и можно было не выбирать слов. – А его вел мой друг! Что же вы делаете, вараны?.. Лучше бы вы меня сожгли!..

Он ругался взахлеб, пока не обессилел. Поднесенная к губам вещица потрескивала довольно долго, и Ар-Шарлахи, замолчав, подумал было с испугом и ликованием, что Тианги онемел от ярости. Ничуть не бывало. Тианги просто обдумывал услышанное.

– Да… Неприятно… – медленно проговорил он. – Но, послушай… Ты же сам пожаловался, что тебе перекрыли дорогу. Мы ведь в общем-то стреляли из-за тебя… Чтобы тебе помочь… Разве не так?

– Я не просил… – обессиленно выдохнул Ар-Шарлахи.