Когда отступают ангелы, стр. 16

– Это почему же?

– Наплачется, – упрямо повторил Бехтерь. – Вот увидишь. Я-то знаю, что он за человек…

– А ты-то сам что за человек?

Бехтерь вдруг ухватил меня за руку.

– Минька! – сказал он. – Не хотел я с ним тогда драться, веришь? Хотел подойти, поговорить по-людски, с глазу на глаз… Она ведь заявление из загса забрала, Минька! А он даже говорить со мной не хочет. Морду воротит, понимаешь? Простите, говорит, мы с вами не знакомы… Ах ты, думаю!..

Бехтерь задохнулся и умолк. Так это он, выходит, один на один отделал того… которого я потом рейкой? Ай да Валька! Как же надо было разозлиться!..

– Не того ты отлупил, Бехтерь, – сказал я ему. – Не Гришу.

Он вскинул голову.

– Что… правда?

– Правда, – сказал я.

Бехтерь подумал, потом уныло кивнул.

– И что он теперь? Этот, кого я… В суд на меня, да?

– Да нет, Бехтерь, – вздохнул я. – Никто на тебя в суд подавать не будет…

Первый раз в жизни я говорил с ним не раздражаясь. А может, меня и раньше раздражал не столько сам Бехтерь, сколько этот его дурацкий фирменный оскал.

– Кончай киснуть, Валька, – сказал я ему. – Сам понимаешь: ушла – значит, ушла. Другую найдешь.

– Не найду, – безразлично ответил мне Валька Бехтерь.

Глава 15

Наш автобус стоял у ручья на опушке, и огромная верба время от времени лениво проводила по его крыше кончиками узких листьев.

Я влез в автобус, и спавший на заднем сиденье шофер поднял голову.

– Свои, свои… – успокоил я его. – Спички только возьму.

Я пробрался к своей сумке и устроил в ней маленький переворот. Коробок, конечно, оказался на самом дне. Я разгреб продукты, переложил пистолет… и от кисти к локтю проскочили знакомые электрические мурашки.

Еще не веря, я торопливо установил спичечный коробок на сиденье, прицелился и утопил спусковую клавишу.

Коробок исчез.

Несколько секунд я тупо смотрел на глянцевый от чистоты край кожаного сиденья. Потом швырнул пистолет в сумку, ремень – через плечо и вылетел из автобуса.

С трех сторон шевелился лес, огромный, просвеченный солнцем. Ну и где мне их теперь искать, этих голубков? Я прикинул, на какое расстояние могли разбрестись грибники, и чуть не застонал…

Полчаса, не меньше, я бегал по лесу сломя голову и выспрашивал наших, не видел ли кто Гришку с крановщицей. Как провалились, честное слово! Отмахав здоровенный крюк, вернулся к автобусу и там, на краю опушки, наконец увидел Люську. Сердце у меня радостно прыгнуло и тут же оборвалось: Гриши с ней рядом не было.

– А где…

Я не договорил. Она вскинула голову, и лишь тогда я понял, что никакая это не Люська.

Куртка – другая, волосы – рыжие, но чуть потемнее, потом – короткая стрижка, каких Люська отродясь не носила… И даже не в этом дело! Лицо. Вроде бы Люськино – одно к одному, а вглядишься… Куда там до нее Люське! Ну вот как киноактриса на плакате: красивая – аж дух захватывает, а в жизни такую – расшибись – не встретишь…

Уж не знаю, как я тогда выглядел, но, по-моему, она меня испугалась. Смотрит – глаза серые, большие, зрачки – вздрагивают…

– Я здесь гуляю… – пояснила она.

– Ага… – Я обалдело кивнул, и мы двинулись в разные стороны. Боком. Не спуская друг с друга глаз. У нее левая рука – за пазухой, у меня – в сумке.

Стоило ей скрыться из виду, я шарахнулся вправо и, хрустя сучками, скатился в какую-то канаву. Слева – как бы в ответ – тоже раздался короткий треск веток. Понятно…

Пригибаясь, добежал до конца канавы и там только перевел дыхание. Вот это да! Рыжая, а? Сама пожаловала… Как же это они нас так быстро вычислили?..

От ствола к стволу, как на территории противника, все высматривая, не мелькнет ли где в кустах оранжевый пластик пистолета, убрался подальше. Что ж теперь делать-то? Кричать – услышат. Гришкино имя они по документам знают…

– Люська-а!..

– Чего орешь?

Я обернулся. Они стояли буквально в десяти шагах от меня.

– Влипли, Гриша, – сказал я, подойдя. – Вот они тебе, грибы твои!..

Гриша Прахов побледнел и прислонил к дубу тонкий рогатый посошок.

– Заработала? – еле слышно спросил он. – Когда?

– Полчаса назад.

– Значит, скоро они будут здесь… – медленно проговорил он.

– Дурак! – прохрипел я. – Они уже здесь!

– Вы что, ненормальные оба? – спросила Люська. – Вы себя со стороны послушайте!

Я повернулся к ней – и осекся. Вот ведь разные, а?! Нет, конечно, Рыжая и красивее, и нежнее… но по сравнению с Люськой – какая-то вроде ненастоящая…

– Люська! – сказал я. – Ради бога! Хоть ты не лезь!

– Опять инопланетяне? – недобро прищурясь, спросила она.

– Опять!

На секунду мне показалось, что она сейчас размахнется и даст мне лукошком по голове.

– Люся, я все объясню… – заторопился Гриша.

– Не надо, – спокойно проговорила она. Взяла прислоненный к дубу рогатый посошок и пошла прочь. Отойдя на несколько шагов, оглянулась и добавила безразлично: – Поедем в город – в автобусе ко мне не подсаживайся…

Волосы ее на этот раз были заплетены в короткую толстую косу, и коса эта при каждом шаге с каким-то особым презрением качалась туда-сюда – рыже-золотистый маятник с пушистой метелкой на конце.

Гриша двинулся было за ней, но я его удержал.

– Пусть идет, – бросил я. – Или ты ее тоже хочешь втянуть?

Гриша испуганно затряс головой.

– Тогда давай думать, как нам быстрее в город попасть. Выйдем сейчас к автобусу…

– К автобусу? – жалобно переспросил Гриша, все еще норовя оглянуться на уходящую Люську.

Я чертыхнулся.

– Верно! Там же, возле автобуса, эта… Тогда вот что: автобус обогнем, так? Выйдем по грунтовке к шоссе – и автостопом до города. Вперед!

Проскочив испятнанную солнечными зайчиками поляну, мы наткнулись на Сталевара. Похожий скорее на лешего, чем на грибника, он ворошил палочкой траву возле старого пня. Увидев нас, удивился.

– А ты откуда здесь взялся? – спросил он Гришу. – Аркашка говорит, он тебя в другой стороне видел.

– У шоссе? – похолодев, спросил я.

– Ну да… Еще, говорит, странно: Гриша – и вдруг без Люськи… Поссорились, что ли?

Мы с Гришей посмотрели друг на друга. Обложили нас, короче. Со всех сторон обложили… А, нет, врешь – не со всех!..

– Слушай, Сталевар, – сказал я. – Тут вот какая штука… Мы сейчас, наверное, с Гришей вернемся… Ну, дело есть в городе, понимаешь? Скажи Люське, чтобы Гришкину сумку потом из автобуса забрала, – некогда нам…

Сталевар уставил на меня круглые глаза, ставшие в лесу еще желтее, и ухмыльнулся от уха до уха.

– Утюг забыл выключить?

– Ага, – сказал я. – Утюг…

– Стоп! А грибникам нашим они ничего не сделают?

– Нет, – отрывисто отозвался Гриша. – Они охотятся только за нами. Точнее – за мной…

Тропинка уводила нас все дальше и дальше от опасных мест. Вот где было грибов полно! Теперь они даже не прятались – чувствовали, видно, что нам с Гришей не до них.

– А чего это ты с пустыми руками идешь? – спохватился я. – Ну-ка, стой!.. Хор-роший, однако, дрын! Как будто сам нас нашел…

Я оторвал приглянувшуюся мне полуотломленную сухую ветку – прямую, крепкую, толстую, как оглобля.

– Вот… – оказал я, отшибая лишние сучья. – А то висит дровина без дела…

Раскрыл перочинный нож и на ходу принялся доводить дровину до ума.

– Как же они все-таки разнюхали, что мы здесь? – с досадой проворчал я, добравшись до особо трудного отростка.

– Может быть, засекли выстрел… – уныло отозвался Гриша. – Ты ведь выстрелил, да?

– Как? – Я даже остановился. – Так они, значит, могут по выстрелу… А точно знаешь?

– Я предполагаю, – пояснил Гриша. – Если пистолет теперь связан с коллектором на корабле…

Я готов был его придушить.

– Вслух надо предполагать такие вещи! Вслух, а не в тpяпочку!..