Силиконовое сердце, стр. 59
– Это уже слишком, – согласился Дмитрий, – столько вина, ракии и танцев каждый день мы не выдержим. Хотя, с другой стороны, я остался бы в этом месте надолго, – подмигнул он Еве.
– Мы можем подняться к монастырю сами, ведь мужчин туда все равно не пустят, – подала голос Ольга.
– Вы одни не подниметесь, – покачал головой Иван Костов, все еще чувствующий себя полным дураком. Еще бы! Пригласил людей из России на завершение расследования и по собственной инициативе временно лишился ног.
– Иван, мы с Димой и с вашими людьми поможем девушкам подняться, разобьем рядом с монастырем палатку и подождем Еву и Олю, – предложил Леонид Иванович единственно правильное решение.
Понимал это и полицейский, поэтому дал им добро, предварительно поинтересовавшись у Дмитрия:
– А вы умеете карабкаться по горам?
– Нет, но он сын своего отца, то есть спортивный малый, – ответил за него Леонид Иванович.
Две девушки и четверо мужчин оделись в утепленные куртки с капюшонами, удобные сапоги, которые им одолжили в деревне, как только узнали, что туристы собрались в горы. Мужчины понесли рюкзаки с пожитками, палаткой, продуктами для себя и в дар монастырю, чтобы расположить к себе их обитателей. Местные крестьяне рассказали, что раз в квартал из монастыря приходят люди. Сдают свои поделки для туристов на продажу, а на эти деньги закупают продукты. Редкие группы туристов решаются совершить восхождение и полюбоваться монастырем, кстати, одним из самых старинных в Болгарии, снаружи, так как внутрь все равно никого не пускают. Из всей восходящей команды опыт альпиниста имелся только у Леонида Ивановича. Правда, и сам подъем оказался несложным. Ученый шел впереди и на сложных участках прокладывал дорогу для идущих сзади людей с помощью страховочных тросов. Ева сопела в спину Диме и частенько цеплялась за его руку. Ольге время от времени тоже требовалась мужская помощь. Через два часа нелегкого пути они наконец-то оказались на месте. Перед их глазами раскинулось обширное плато с каменными валунами. В скале был прорублен вход с тяжелой деревянной дверью, а на ее вершине виднелись десятки маленьких окошек, напоминающих бойницы. Выглядело все это очень необычно. И все же чувствовалось присутствие человека. Казалось, будто скала изъедена какими-то жучками изнутри.
– Красота! – выдохнул Леонид Иванович, – вот уж действительно самый удаленный от мирской суеты и самый защищенный от врагов монастырь. Люди раньше возводили крепости из камня для защиты своих домов, а монахини поселились в самом камне. Действительно, неприступная и оторванная от реальности обитель.
Ева задумалась. Она представила бедную, красивую девушку Розу, с которой судьба в лице ее матери и брата Василя сыграла злую шутку и закинула ее высоко в горы в этот каменный муравейник. Почему-то Еву охватила дрожь, она уже почти не сомневалась, что Роза находится здесь. Мужчины занялись установкой палатки, так как дальнейшее пребывание на этом насквозь продуваемом ветром месте становилось опасным для здоровья. Кое-где виднелись колышки и иные следы человеческой деятельности. Видимо, то оставили память о себе редкие паломники, которые стремились хотя бы ненадолго прикоснуться к вековой истории и немного пожить рядом с монастырем, дабы укрепить свой дух.
– Ну что, пойдем? – посмотрела Оля на Еву и решительной походкой направилась к двери в проеме скалы.
На ее громкий, настойчивый стук долго никто не открывал. Наконец звякнул металлический запор, и толстущая, грубая дверь со скрипом на поржавевших петлях медленно двинулась в сторону. На выложенной камнем дорожке стояла высокая худая монахиня в черном одеянии.
– Здравствуйте, – кивнули ей девушки, и Ольга добавила по-болгарски: – Мы к вам по разрешению исторического общества и болгарской полиции, вас должны были предупредить.
Монахиня что-то буркнула в ответ, глядя куда-то вдаль поверх голов «земных людей».
– Что она говорит? – спросила Ева.
– Требует разрешение. Оно должно быть у тебя. Костов сказал, что передал сопроводительную бумагу в твои надежные руки.
– Да, конечно, – Ева порылась у себя в сумке и достала вчетверо сложенный листок с печатями.
Монахиня быстро пробежала глазами бумагу, не беря ее в руки, и, кивнув головой девушкам, отступила, пропуская их. Ева с замиранием сердца вступила на каменную дорожку.
– Все будет хорошо! Ева, я буду ждать тебя, что бы ни случилось! Я буду ждать здесь! – прокричал Дима.
А затем дверь захлопнулась. Еве стало не по себе.
«Что может случиться, зачем он так сказал?»
Глава 23
– Я совсем с ума сошел, говорю какую-то глупость! – ругал себя Дима. – Буду ждать… Что ждать-то? Сейчас посмотрят архивы и выйдут.
– Ну, не скажи, сынок, я иногда месяцами не выхожу в поисках нужного документа.
– У наших девочек нет такого профессионального интереса, и я не думаю, что они просидят в монастырском архиве так долго. В любом случае, если Ева будет задерживаться, она может выйти и предупредить меня, – занервничал Дмитрий.
Ева спустилась по обтесанным, выдолбленным в скале ступенькам вслед за решительно шагающей Ольгой и монашкой, и они вышли в скудно освещенный, темный коридор.
– Берегите головы, – перевела реплику, оброненную монахиней, Ольга Еве. – Она говорит, что у них в общине очень плохо с деньгами, поэтому они на всем экономят. Помещения у них большие, почти все без окон, поэтому очень темные. С непривычки можно стукнуться головой о каменные выступы, хотя сами обитательницы монастыря уже научились видеть в темноте, словно ночные звери.
Оказавшись внутри, Ева оценила трудовой подвиг людей, продолбивших в каменной скале огромные катакомбы, ветвистые ходы, ступеньки высотой в несколько этажей. Потолки везде были очень низкие. Что, впрочем, легко объяснимо, ведь выдолбить в камне помещение с высокими потолками слишком трудоемко, да и люди несколько веков назад были значительно ниже ростом, чем наши современники. Передвигаясь фактически на ощупь, женщины не сразу заметили, куда нырнула их проводница. Оказалось, что в узком коридоре по обеим сторонам располагались двери. В маленькой комнате с окошком-бойницей за обычным столом на жестком стуле сидела женщина преклонного возраста в очках и такой же черной одежде. Она оторвала свой взгляд от книги и посмотрела на вошедших женщин. Еву поразил ее безжизненный, отсутствующий взгляд, весь обращенный в себя. Насельницы перекинулись парой фраз, и худая высокая монахиня покинула их.
– Настоятельница монастыря Стефания, – шепнула Ольга Еве.
Стефания что-то спросила у них, Ольга ответила и пояснила Еве:
– Спрашивает, что забросило нас в столь отдаленный монастырь? Давно она не видела мирских, да еще иностранцев.
– Спроси у нее, не знает ли она некую Розу, рыжеволосую девушку, которая могла попасть к ним в монастырь в конце тридцатых годов прошлого века.
– Стефания отвечает, что раньше здесь было много женщин и девушек, а сейчас осталось только десять монахинь, так как в годы социализма служение Богу не приветствовалось. К тому же она запоминает имена, данные при постриге, а прежнее имя девушки мог никто и не знать.
– Эта девушка появилась здесь после трагедии в ее жизни, – добавила Ева.
– Настоятельница отвечает, что здесь нет женщин без сложной судьбы.
– На ней был тяжкий грех.
– У всех людей есть грехи, – невозмутимо ответила Стефания.
– Может быть, сохранились какие-то архивные записи, нам необходимо отыскать Розу, чтобы подтвердить красивую легенду известного путешественника.
Настоятельница монастыря что-то говорила на своем болгарском языке, а Ева жадно ждала перевода от Ольги.
– Стефания говорит, что если у нас есть официальное распоряжение, чтобы нам не препятствовали в наших поисках, мы можем обследовать все что захотим, но она заранее предупреждает, что вряд ли поиски увенчаются успехом. Архивные записи в монастыре долго не сохраняются. Постоянная сырость, холод, отсутствие элементарных условий для хранения документов делают свое дело, и многие книги, бумаги рассыпались в прах.