Силиконовое сердце, стр. 43
Ева мотнула головой и, осторожно переступив через распластавшееся тело в коридоре, выбежала на улицу на свежий воздух. В ночи снова моросил дождь. Ева со всего разбега налетела на металлическую канистру, оставленную преступниками у входа в «анатомичку». Она пробежала, стуча каблучками по мокрому асфальту, через двор к главному зданию и влетела в вестибюль.
– Тетя Зина! Вставайте! Помогите мне! Надо вызвать милицию!
Тетя Зина чуть не упала с дивана, перепугавшись от крика Евы.
– Что?! Где?!
– Тетя Зина, на морг напали! Скорее! Милиция!
Кое-как нервы Евы были приведены в порядок, с трудом объяснена ситуация дежурному милиционеру, и девушка вернулась назад. Дима в джинсах с обрезанной штаниной сидел на столе и задумчиво курил. Евгений Ильич судорожно одевался в свой несколько помятый костюм. Команда преступников лежала на кафельном полу, связанная аккуратными колбасками. Еву умилило то, что концы веревок оказались завязанными на бантики. Во рту у каждого из них была тряпка, выполнявшая роль кляпа.
– Они грязно ругались, – пояснил Дима, рассматривая свое вновь разбитое о нос бандита запястье. – Кожа нежная стала, давно не тренировался, а ведь раньше кирпичи разбивал не глядя…
– Спасибо вам, Дима, вы спасли нам жизнь, – рассыпался в благодарностях Евгений Ильич. – Вот уж нелепейшая смерть прямо на рабочем месте, в морге.
– Я только тем и занимаюсь в последнее время, что спасаю жизнь этой несносной женщине, чтобы достучаться до ее сердца, чтобы она поверила мне, что я искренне в нее влюблен. Как же мне доказать вам это, Ева Дмитриевна? – обратился к ней Дима. – Хотите, брошу курить?
– Не надо таких жертв, – ответила Ева. – Мне лгать не надо, я сама никогда этого не делаю.
– Ответь тогда, что ты чувствуешь ко мне?
– Как-нибудь в другой раз…
– Сейчас.
Евгений Ильич смущенно отвернулся к окну. Он стал невольным свидетелем любовной сцены.
– Я думала, что схожу с ума, так как меня тянет к брату! – выпалила Ева. – Ты это хотел услышать?!
После перенесенного стресса, мучительных раздумий и смертельной опасности, которую она чудом избежала, Ева сломалась и разревелась, как ребенок, у которого отняли любимую игрушку. Дима соскочил со своего места и обнял ее.
– Ну, прости меня, прости, я был не прав!
– Я не верю тебе, потому что ты молодой, красивый, богатый, какой-то легкий, энергичный. Такому человеку не может понравиться такая тетка, как я, – всхлипывая, ответила Ева. – Похожую историю я, помнится, читала в детстве, и называлась она «Золушка». Кажется, это была сказка.
– Ты считаешь, что я такой счастливый? Легкая, беззаботная жизнь, красивое лицо, короткие, ни к чему не обязывающие встречи, череда знакомых, в душе которых пусто, и полное разочарование, и тяжесть в сердце… Ни одного родного, близкого и любимого человека рядом! Что в этом хорошего? Поэтому, когда увидел тебя и понял, что ты тот человек, которого я искал, то решил, что пойду на все, чтобы тоже стать счастливым. Эгоист я, понимаешь?
– Ни разу не слышал более красивого признания в любви, – пробормотал Евгений.
– Я не сказала «да», – предупредила бывшего брата Ева.
Глава 16
Ева и Дмитрий сидели на кухне и пили кофе. После вчерашнего дня, богатого событиями, связанными с милицией, она привезла Диму к себе домой, ведь не могла же она оставить его на улице с раненой ногой, причем ею же самою? Ева отдала свою комнату Дмитрию, а сама переночевала с мамой, которой высказала все, что она думала, по поводу ее лжи.
– Я влюбилась в своего будущего зятя, и точка! Да если бы не я, то ты бы… да я… ты…
Короче, этот разговор был обречен с самого начала.
Следователь Тарасов Степан Олегович производил впечатление толкового работника и пообещал сообщить им подробности, какие удастся узнать о поджоге в институте. Ева посмотрела на Диму: он был весь какой-то чистый, свежий с утра, одет в белую рубашку и новые голубые джинсы, которые они купили ему по дороге домой в круглосуточно работающем магазине. Он пил кофе, заедая шоколадом. Ева намазывала на белый хлеб тонким слоем паштет. Дима поймал ее за руку.
– Хочешь, сделаю тебе сегодня самый красивый и модный макияж? Ты будешь лучше всех.
– Я рада, что ты сегодня мирный.
– Ты вчера здорово охладила мой пыл.
Во входную дверь позвонили, Ева, смахнув крошки с колен, пошла открывать дверь. На пороге стояла незнакомая Еве женщина лет пятидесяти в невзрачной, серой одежде и черном платке на голове. Лицо ее было незапоминающееся, расстроенное и испуганное. В руках женщина держала пакет, который она прижимала к груди.
– Мне Еву Дмитриевну Дроздову…
– Это я.
Неожиданно женщина зарыдала, зашуршав пакетом, который стала сильнее прижимать худыми руками.
– Что с вами? – растерялась Ева. – Зайдите! Вам плохо? Дима, дай воды!
Она втянула рыдающую женщину на кухню и посадила на табуретку, пожав плечами и давая понять Диме, что не знает ее.
Женщина вытерла лицо бумажной салфеткой и сказала:
– Меня зовут Светлана Николаевна, я мать Глеба, Глеба Лютикова. Вы должны его помнить, вы вместе с ним были в Болгарии.
– Глеб? Да, конечно, мы помним его, – удивилась Ева.
– Я все объясню… Вы же знаете, что мой сын умер, мне переслали его тело… – женщина снова зарыдала.
Ева с Димой переглянулись.
– Конечно, мы вам поможем…
– Вы не так меня поняли! Я уже похоронила Глеба, меня волнует другое… Обычно не дают адресов людей, которые проходят свидетелями по уголовному делу. Но я всеми правдами и неправдами достала ваш домашний адрес, не спрашивайте как, все равно не скажу. Я услышала от следователя, что некие граждане России обнаружили тело моего сына. Я узнала, что мужчина Дмитрий Парамонов живет в Санкт-Петербурге, туда я не могу поехать…
– Это я, – представился Дима.
– Правда?! Ой, как хорошо, что нашла сразу двоих! Поймите меня правильно, я хочу точно знать, как могло произойти такое несчастье со здоровым, молодым парнем? Ведь сердцем чувствую в его смерти какой-то подвох!
– Я понимаю ваше желание встретиться и поговорить с нами, но боюсь, что мы ничем не сможем вам помочь, – ответил Дима. – Вернее, мы знаем столько же, сколько и официальные власти. Обнаружили его уже мертвым без видимых повреждений. Вскрытие, насколько мне известно, тоже не показало никаких причин для смерти, кроме того, что он подавился.
Светлана Николаевна, до этого момента смотрящая в одну точку заплаканными глазами, встрепенулась:
– Я не верю! У моего сына все шло хорошо, пока он не связался с этой богатенькой студенткой.
– Кристиной? – уточнила Ева.
– Да! Я сразу почувствовала, что мой Глеб изменился, стал какой-то скрытный, замкнутый, чем-то все время озабоченный. Потом он перестал со мной общаться, стал все чаще пропадать долгими вечерами и ночами…
– Но это нормально, если у Глеба появилась девушка, – сказала Ева, наливая гостье чай.
– А это нормально?! – вдруг закричала женщина и рывком вытряхнула содержимое пакета, который до этого бережно прижимала к груди, на стол.
В глазах Евы и Димы зарябило от множества искрящихся бликов, так как на столе лежала внушительная горка ювелирных украшений разного фасона, с камнями и без. Здесь поблескивали и кольца, и цепочки, и браслеты, и колье, и даже две диадемы.
– Что это такое, я вас спрашиваю?! – продолжала визгливо кричать Светлана Николаевна. Было видно, что психологической травмой от потери сына она поставила крест на своей нервной системе.
– Вы нас спрашиваете?! – удивился Дмитрий, потянувшись за пачкой сигарет.
– По-моему, это – украшения, – не очень уверенно протянула Ева.
– Вот именно! Но для чего они моему сыну? Он не носил диадем и браслетов, а также женских сережек! Зачем все это добро лежит у Глеба в комнате, в коробке из-под обуви?!
– Мы не знаем, – честно ответила Ева, вылавливая чайной ложкой один перстень из чашки с чаем, куда его так опрометчиво кинула Светлана Николаевна.