Силиконовое сердце, стр. 32
– Как интересно… – прошептала Ева.
– И вот сейчас, впервые, туристам позволят жить в ботаническом саду, пока власти не разрешат покинуть страну. Выселение из комфортабельных номеров будет проходить на добровольно-принудительной основе, пока все отдыхающие не будут проверены и не получат разрешения на выезд из страны.
– Я! Мы! – закричала Ева. – Мы с братом добровольно покидаем номер-люкс и будем жить в саду, пока не разрешат уехать!
Глаза у нее загорелись, а на щеках заиграл лихорадочный румянец, но Дима, похоже, ее восторга не разделял:
– Может быть, мы останемся в номере с бассейном и удобствами?
– Как ты не понимаешь! Это же такая экзотика – пожить в таком месте! Нам предоставляется такая возможность! – продолжала убеждать брата Ева, отчаянно жестикулируя руками.
– Я не буду с тобой спорить, – сдался Дима и посмотрел на Костова: – Мы хотим переехать в ботанический сад, пока вы не подумали, что мы специально устроили это преступление, чтобы переселиться.
– Очень хорошо. Я договорюсь о домике для вас в самом экзотическом месте.
Глава 12
Резиденция бывшей королевы с ботаническим садом располагалась на живописном мысе и омывалась с трех сторон морем. На территории сада находилось множество бревенчатых построек, отреставрированных новыми хозяевами. Раньше в этих домиках жили многочисленные слуги, часто приезжающие гости и, наконец, любовники Венеты. Сама королева останавливалась в большом трехэтажном доме из белого камня, напоминающем маленький замок. Семья Кутеповых, владеющих такой великолепной «дачкой», состоит из четырех человек – хозяина с женой, двадцатишестилетнего сына Тимура и двадцатилетней дочери Ольги. После согласования некоторых вопросов с администрацией, полицией и хозяевами ботанического сада началось расселение людей по деревянным домикам. Еве с Димой дали ключ от домика под номером пять, и вот они уже шли по тропинке мимо шикарных кустов разноцветных роз к своему жилищу, утопающему в зелени разросшихся старых деревьев. Ева шла и восторженно осматривалась.
– Какое чудо! Дима, смотри, со всех сторон нас окружает море, а пахнет исключительно цветами! Здесь свой микроклимат, маленький островочек рая!
– А вот и наш шалаш, – мрачно ответил Дима, не разделявший радости сестры, поставив сумки на землю.
– Какой милый домик! Смотри, здесь в кустах какой-то памятник! Какой-то мужчина в доспехах с красивым, породистым лицом, весь из белого мрамора… Дима, внизу на постаменте что-то написано, по-моему, на английском языке.
Дима отодвинул ветку кустарника и прочел:
«Моему любимому сыну Велизару на долгую память от виноватой перед ним матери».
– Видно, это памятник старшему сыну, убийце матери.
– Ты же слышал. Он не хотел убивать мать! Это был несчастный случай!
– Да, этот милый мальчик всего лишь хотел убить родного брата! – ответил Дима. – Чудное местечко.
– Интересно, а почему мать-королева извиняется перед ним? Это же он стрелял и попал в нее… – сказала Ева в пустоту, так как Дима уже открыл дом и вошел туда, забрав сумки.
Ева скинула босоножки, по тканой дорожке подбежала к окну и распахнула его, впуская в дом цветочно-пряный запах. В доме оказалось три достаточно просторные комнаты со старинной дубовой мебелью, кое-где стояли легкие плетеные кресла. В помещении было достаточно чисто для места, где никто не живет. Мимо окна прошла группа отдыхающих, получивших жилье в домике по соседству.
– Ну что, будем обживаться? – оглядел низкий потолок Дима и поморщился: – Здесь нет джакузи, да и просто ванны нет.
– Кому что… Да, ты, видимо, не тот человек, который ходит в турпоходы и поет песни под гитару у костра.
– Да, я не тот человек, который кормит комаров… – согласился он.
Дима открыл большой платяной шкаф и принялся развешивать одежду сестры, доставая платья из сумки. В дверь постучали. Дима кинул платье обратно в сумку и пошел открывать ее. За дверью стоял и испуганно всматривался в темный проем двери Глеб собственной персоной.
– Привет, друзья, – сглотнул он, и кадык дернулся на его толстой шее.
– Давно ли мы стали друзьями? – усмехнулся Дима, из-за его плеча выглядывала Ева.
– Глеб?! Что тебе?
– Понимаете, мне некуда идти… я… Кроме вас, никого здесь не знаю… – чуть не плача, произнес он.
В данный момент он был жалок и пристыжен, не играл мышцами и не рисовался.
– Когда Кристину забрали в больницу, меня попросили освободить номер, зарегистрированный на нее, он не был оплачен вперед. Мне здесь не предлагают жилье, потому что я не платежеспособен… Не знаю, что мне делать дальше…
– Понятно, Кристина уехала вместе с кредитной карточкой своего дяди и обломала тебе отдых, – вздохнул Дима и покосился на сестру.
Она, пряча глаза, предложила:
– Конечно… присоединяйся к нам. Не оставлять же человека на улице! Все-таки соотечественник, а кто старое помянет, тому глаз вон…
– Я и улететь домой не могу, у меня нет денег…
– Мы поможем тебе, – успокоил его Дмитрий.
– Я думаю, что, когда Кристина выйдет из больницы, она меня не бросит. И я освобожу вас от своего присутствия, – Глеб расправил плечи и вошел в дом. – Хорошо у вас здесь… Вот ведь эти болгары! Выгоняют, заселяют, что хотят, то и делают! Да, сервис здесь не как на Канарских островах в Средиземном море!
Брат с сестрой переглянулись, они не понимали тайное желание Глеба все острова передвинуть в Средиземное море. То ли это единственное море, которое он знал, то ли ему просто нравилось название. Непрошеный гость развалился в плетеном кресле, которое нещадно затрещало под его массой.
– Есть хочу! – громко заявил он.
– Что? – переспросил Дмитрий.
– Есть хочу… вот уже полдня ничего не ел… денег нет, а мне нельзя терять форму.
Ева вспомнила его рассказы о килограммах рыбы, мяса, фруктов, литрах сока и только сейчас поняла, какую обузу они на себя взвалили.
Дима не успел ничего ответить, как в дверь опять постучали. На этот раз человек в форме, уборщица и садовник держали под руки щуплого профессора микробиологии. Вид у Льва Леонидовича был весьма плачевный – криво застегнутый пиджак, мятые брюки, дрожащие руки и засаленные очки.
– Этот человек разыскивал вас, – сказал служащий, и вся группа сопровождения развернулась и пошла прочь по дорожке.
– Евочка! – воскликнул профессор. – Как я рад вас видеть! Евочка, я нахожусь в полной растерянности…
– Что случилось? – Ева ввела Льва Леонидовича в комнату и предложила сесть.
– Евочка, я остался один… с Татьяной случилась неприятность. А я только сейчас понял, как беспомощен без жены. Я не знаю, где лежат мои вещи, не в курсе, в каком часу мне идти на завтрак или обед, не знаю даже, как пользоваться кредитной карточкой. Меня выгнали из номера, туда вселилась другая семья с чемоданами. Вы не поможете мне, Евочка, где-то устроиться? Я ничего не понимаю и не знаю, где мне жить…
– Не волнуйтесь так, Лев Леонидович, – успокоила его Ева. – Мы не бросим вас в беде! Так ведь, Дима?
– Конечно, – подтвердил он, – вы можете остаться у нас.
– У вас оставаться очень опасно, – ответил профессор, осматривая комнату.
– Да не бойся, дед, я тебя не трону! – засмеялся Глеб, почему-то принявший опасения профессора на свой счет.
– Деревянный дом, а дерево – просто губка, кишащая микробами, – пояснил Лев Леонидович. – Если бы вы видели его под микроскопом! Эта его ужасная пористость и натуральные волокна! Просто кошмар! Никакими химикатами не вытравить труху из дерева! – заключил он, и в доме повисла тяжелая пауза.
Каждый переваривал услышанное. Глеб просто не понял, о чем речь, Ева с Дмитрием задумались о том, что остаток отдыха в ожидании возвращения Татьяны и Кристины из больницы они проведут не так, как хотели бы…
– И каким же должен быть дом, в котором вы смогли бы жить, профессор? – в зловещей тишине поинтересовался Дмитрий.