Белоснежка и семь трупов, стр. 42
– Уходи! Ой! Какая боль! Я умру!
– Ну, уж нет! Я тебе не дам умереть, не объяснившись, после такого чудовищного обвинения в мой адрес.
Яна заметалась по квартире под аккомпанемент диких криков подруги. Полчаса Яне понадобилось, чтобы найти в неубранной квартире трубку телефона, и еще целая вечность, чтобы нажать трясущимися пальцами на две кнопки 03.
– «Скорая» выехала… – сообщила медленно, тянущимся, словно жевательная резинка, голосом женщина, и в телефонной трубке раздались противные гудки.
Ася уже кричала, как раненый зверь, она залезла под стол и мертвой хваткой вцепилась в батарею, подол ее халата пропитался кровью. Яна поняла, что дело нешуточное и «Скорая помощь» может не успеть. Она пулей бросилась в спальню и принесла подушки от софы. Нечеловеческими усилиями Яне удалось вытащить подругу из-под стола и уложить ее на подушки. Потом Яна принесла из спальни подруги груду чистых, белых простыней и положила рядом с Асей. Смотреть на нее было страшно. В перерывах между воплями прорывались отдельные фразы:
– Я умру! Я умру! Боже, я рожаю!
Внезапно лицо ее покраснело, и Ася начала тужиться. Яна перепугалась не на шутку, не зная, чем помочь подруге, бросая тоскливые взгляды на входную дверь, за которой не раздавалось спасительного звонка. Когда Яна увидела головку ребенка, она поняла, что или поможет ему появиться на свет, или умрет вместе с подругой, видя ее страдания. Она осторожно надавила на живот Аси, приказав ей потужиться, как видела на занятиях по акушерству в медицинском институте; когда появилось плечико ребенка, аккуратно боком извлекла его на свет божий и положила на белоснежную простыню. Крик ребенка раздался одновременно с дверным звонком. Это наконец-то подоспели медики-акушеры; под страхом смертной казни Яна не смогла бы перерезать пуповину ржавыми, старыми ножницами, которые она нашла в коробке с нитками и иголками, или ножницами, стоящими в кухонном наборе ножей, которыми разделывают цыплят.
– У вас прехорошенькая девочка, – поприветствовала обессилевшую Асю врач.
– Девочка? – удивилась Ася, рукой вытирая пот со лба.
– Я всегда говорила, что будет крестница! – довольно заметила Яна.
– На ультразвуковом исследовании мне всегда говорили, что будет мальчик… – задумчиво протянула Ася.
– Рассосалось! – авторитетно заявила Яна.
– Вполне возможно… – смиренно согласилась с ней Ася, – я пережила такой ужас, волнуясь за тебя… Спасибо тебе за помощь, это будет твоя крестница.
Яна прослезилась. Эту трогательную сцену нарушила врач, обращаясь к Яне:
– Соберите какие-нибудь вещи для родильницы и ребенка, их следует отвезти в больницу.
Яна послушно поплелась в комнату, свалив свою многострадальную сумку на пол и рассыпав все ее содержимое. Машинально собирая вещи в сумку, Яна поймала себя на мысли, что где-то она уже это делала.
«Ах… да, вспомнила! На квартире у Насти ночью, когда я отрезала прядь волос! – Яна похолодела. – Только там, в темноте, я могла загрести эту чертову записную книжку в сумку! Это записная книжка Насти!»
– Вещи для ребенка у меня приготовлены в розовом пакете в верхнем ящике комода, – вывела ее из оцепенения Ася, уже лежащая на носилках.
После, уже в машине «Скорой помощи», Яна рассеянно думала о своем неприятном открытии.
– Что с тобой, Яна? – спросила ее Ася. – Ты такая грустная из-за того, что я тебе наговорила? Обвинила тебя в измене с моим мужем? Не бери в голову! Я была не в себе, весь день терпела боль, переживала, что еще не время рожать. Я бы никогда не заподозрила тебя в такой подлости! Прости меня! А записная книжка… да бог с ней!
Яна вздохнула и взяла подругу за руку.
– Теперь я точно знаю, чья это записная книжка, я все вспомнила. Это твоей сестры Насти, и не думай, что я оговариваю ее.
Ася отвернулась, и слезы выступили на ее глазах.
– Какая подлость… войти в мой дом, сыграть на моих чувствах, на жалости… и так нагло увлечь моего мужа! Но записка была подписана буквой К?! – удивленно проговорила Ася.
Свет фар проезжающих встречных машин выхватывал из полумрака встревоженное лицо Аси, смотрящей на Яну.
«Что-то больно много записок участвуют в этих темных делах, подписанных буквой К, – думала Яна, – записка мужу Аси; загадочная запись, где фигурируют инициалы К.К., сулившая неприятности, в дневнике Щавелева, и кличка женщины – участницы банды – Крошка Кло. К. К. Не может быть… – Яне стало даже жарко от своей догадки. – Хотя все преступления крутятся вокруг нас, как и Настя».
– О чем ты думаешь? – спросила ее Ася.
– У меня одни догадки и твердая уверенность, что твоя сестра не только лгунья и обманщица, но и убийца. Я думаю, что Крошка Кло ее кличка, и я подозреваю, что твоя сестра, побывав на зоне, не исправилась, а стала участницей банды, и я чудом осталась в живых. Можешь кричать на меня, проклинать, не верить, но я уверена, что это ее ребенка я поместила в санаторий для лечения!
Ася смотрела на Яну расширившимися от ужаса карими глазами. Под ними пролегли темные круги от усталости.
– Не веришь мне? – спросила Яна. – Веришь ей, что это ее первая беременность?
Но, как ни странно, Ася не кричала и не упрекала Яну в предвзятом отношении к ее родственнице.
– Сколько мальчику лет, ты говоришь? – еле слышно прошептала она бледными, покусанными губами.
– Девять.
– Совпадает… десять лет назад Настю изнасиловали, и это установленный факт!
Подруги молча уставились друг на друга, и эта тишина оглушала, пока ее не нарушила, заплакав, маленькая девочка.
Глава 29
Ричарда еще в тюрьме посетила одна мысль, и, как только он пришел немного в себя после любовного опьянения, он решил проверить ее. Он подъехал к обшарпанному зданию, расположенному на окраине Москвы, зайдя в дом, прошел по коридору, пропахшему химическими реактивами, и толкнул дверь кабинета заведующего лабораторией.
– Семен Иванович, к вам можно? Я договаривался с вами о встрече по телефону.
На него посмотрел близоруко щурившийся старичок с всклокоченными седыми волосами, в застиранном белом халате в пятнах от различных реактивов, с закатанными рукавами.
– А, Ричард, заходи. Очень рад!
Ричард вошел в маленький кабинет с решетками на окнах. Стол и два шкафа были завалены бумагами, бланками, свидетельствами и заключениями экспертизы. Здесь же кое-где стояли колбы, пробирки, какой-то порошок был рассыпан прямо по столу Семена Ивановича, заведующего химической лабораторией.
– Семен Иванович, – Ричард окинул взглядом неуютный кабинет, – вы ученый с мировым именем, почему вы не уйдете из этой лаборатории? Вас в любой стране мира приняли бы с распростертыми объятиями.
Ученый засмеялся.
– Сколько помню тебя, Дик, ты все время пытаешься спровадить меня за границу. К кому тогда ты обратишься за советом, если тебе понадобится помощь сумасшедшего химика, как зовут меня мои сотрудники.
Семен Иванович долгое время возглавлял кафедру фармакологии в медицинском институте. Потом он перешел на работу в криминалистическую лабораторию, которая на сегодняшний день благодаря своему руководителю могла проводить анализы любой степени сложности, были бы средства на дорогостоящие реактивы и оборудование. Но, конечно, самой ценной в лаборатории была голова Семена Ивановича.
Этот человек знал миллионы химических формул лекарств, их действие на клетки организма.
Ричард кратко изложил дело Михаила, рассказал о быстрой отключке сознания и памяти всех участников трагедии. Семен Иванович щурился на свет, разглядывая осадок в толстой колбе. В другой большой колбе кипела вода. Ученый вынул кипятильник, насыпал туда заварки и принялся методично размешивать чай стеклянной палочкой. Ричард, с интересом наблюдая за его приготовлением, зажег сигарету и закурил. Семен Иванович задумчиво проговорил:
– Надеюсь, экспертиза показала, что это банальный клофелин?