Тарзан и потерянная империя, стр. 20

– Это раб Диона Сплендидуса, не так ли? – спросил Фастус.

– Да.

– Тогда он просто выгораживает своего хозяина.

– Арестовать всех! – приказал Сублатус.

– Погоди, цезарь, – оживился Фастус. – Варвар уже дважды убегал от легионеров. Если у него зародится хоть малейшее подозрение, он снова сбежит. Я вот что придумал…

Часом позже в дом Диона Сплендидуса прибыл посланец с приглашением для сенатора и его супруги принять участие в званом ужине, который устраивает вечером того же дня дворцовый сановник.

Другой посланник отправился в дом Максимуса Прекларуса с письмом, в котором молодого офицера приглашали на увеселение, организованное в тот же вечер молодым богатым патрицием.

Поскольку оба приглашения исходили от лиц, приближенных к императору, то фактически являлись приказом и отказаться от них было невозможно.

На Кастра Сангвинариус опускался вечер.

Дион Сплендидус с супругой спустились с носилок перед домом пригласившего их хозяина.

Максимус Прекларус опустошил бокал вина вместе с другими гостями в пиршественном зале одного из самых состоятельных граждан Кастра Сангвинариуса. Здесь также присутствовал Фастус, и Максимус был немало удивлен его дружелюбным отношением.

– Я всегда подозреваю неладное, когда Фастус улыбается мне, – бросил он своему приятелю.

Тем временем Дилекта, оставшаяся дома, слушала вместе с рабами рассказ одного из них о родной африканской деревне.

В доме Максимуса Прекларуса Тарзан рассказывал Фестивите про дикую Африку и цивилизованную Европу и отвечал на многочисленные вопросы любознательной римской матроны. Раздался стук в дверь, и вскоре появился раб, сообщивший о том, что прибыл Мпингу, раб Диона Сплендидуса, посланный с поручением.

– Пусть войдет, – распорядилась Фестивита.

Вошел Мпингу.

Если бы Тарзан и Фестивита лучше знали Мпингу, то поняли бы, что негр сильно нервничает, однако ничего необычного в облике и поведении Мпингу они, увы, не заметили.

– Меня послали препроводить тебя в дом Диона Сплендидуса, – обратился Мпингу к Тарзану.

– Странно, – проговорила Фестивита.

– Сегодня вечером, перед тем как отправиться на пир, твой благородный сын зашел в дом Диона Сплендидуса, а перед уходом подозвал меня, велел сходить за Тарзаном и привести в дом моего хозяина, – объяснил Мпингу. – Больше я ничего не знаю.

– Это Максимус Прекларус так распорядился? – поинтересовалась Фестивита.

– Да, – ответил Мпингу.

– Не знаю, в чем дело, – проговорила Фестивита, – но, видимо, у него на то были веские причины, иначе он не стал бы подвергать тебя неоправданному риску.

– На улице темень, – сказал Мпингу. – Его никто не увидит.

– Все будет в порядке, – произнес Тарзан. – Максимус Прекларус не стал бы посылать за мной без нужды. Он встал и с поклоном попрощался с Фестивитой. Следуя по безлюдному бульвару, негр поманил человека-обезьяну к стене, где угадывалась низкая дверь.

– Теперь сюда, – сказал он.

– Это не дом Диона Сплендидуса! – воскликнул Тарзан, почуяв подвох.

Мпингу удивился тому, что чужеземец прекрасно запомнил место, где он был всего лишь раз да и то более трех недель тому назад. Откуда Мпингу было знать, что долгие годы жизни в непроходимых джунглях обострили все органы чувств человека-обезьяны и его способность ориентироваться на местности.

– Это не главный вход, – торопливо объяснил Мпингу. – Максимус Прекларус не был уверен, что тебе удастся пройти незамеченным в парадную дверь. Отсюда ведет тропа к дому. Никакого риска.

– Все ясно, – сказал Тарзан. – Иди первым. Мпингу открыл дверь, вошел и поманил Тарзана. Повелитель джунглей шагнул в темноту, и тут же на него навалилось человек двадцать.

Только теперь Тарзан понял, что его предали. Напавшие действовали так быстро, что уже через несколько секунд у него на запястьях сомкнулись стальные оковы, а этого он больше всего опасался.

XIII. КАССИУС АСТА

В то время как Эрих фон Харбен при свете летней луны изливал свою душу Фавонии в саду Септимуса Фавония в городе Каструм Маре, отряд темнокожих солдат императора Сублатуса тащил Тарзана из племени обезьян и Мпингу, раба Диона Сплендидуса, в тюрьму города Кастра Сангвинариус, расположенную в подвалах Колизея. А далеко на юге в джунглях на самой верхушке гигантского дерева от холода и страха дрожала маленькая обезьянка, которую почуяла подкравшаяся в темноте пантера Шита.

В пиршественном зале продолжалась вечеринка. Максимус Прекларус возлежал на диване вдалеке от Фастуса, почетного гостя.

Сын императора, у которого от обильного возлияния развязался язык, пребывал в отличном расположении духа и весь светился от удовольствия.

Несколько раз он заводил разговор о белом чужеземном варваре, оскорбившем его отца и дважды сбегавшем от солдат Сублатуса.

– От честного офицера он бы не сбежал. От меня бы тоже, – насмешливо крикнул он Максимусу Прекларусу.

– Но он же был у тебя в руках, Фастус, в саду Диона Сплендидуса, – возразил Прекларус. – Что ж ты не задержал его?

Фастус покраснел.

– На сей раз я не позволю ему сбежать, – проговорился он.

– На сей раз? – насторожился Прекларус. – Разве его поймали?

В голосе и выражении лица молодого патриция проступило лишь вежливое любопытство, хотя слова Фастуса прозвучали словно гром среди ясного неба.

– Я имею в виду, – сконфузился Фастус, – что если его снова поймают, то я лично позабочусь, чтобы он не сбежал.

Слова Фастуса лишь усилили опасения Прекларуса. В течение всей долгой трапезы его не покидало скверное предчувствие. В воздухе витала тревога, нагнетаемая скрытой неприязнью, которая проскальзывала во взглядах хозяина и других близких друзей Фастуса.

Как только позволили приличия, Максимус Прекларус принес свои извинения и откланялся. Вооруженные рабы понесли его на носилках по темным улицам Кастра Сангвинариуса, где на каждом шагу ему мерещилась неведомая опасность. Когда он наконец был доставлен к дому и слез с носилок, то с недоумением обнаружил, что входная дверь приоткрыта, хотя его никто не встречал.

Дом был странно молчалив и безлюден. Ночной фонарь, зажигаемый перед входом, когда какой-либо член семьи отсутствовал, не горел.

Помедлив на пороге, Прекларус сбросил с плеч плащ, высвобождая руки, толкнул дверь и вошел внутрь.

В пиршественном зале дворцового сановника, позевывая от скуки, томились гости, не смея уйти раньше находившегося здесь в качестве гостя императора Сублатуса.

Ближе к ночи явился офицер с вестью для Сублатуса, и тот выслушал его, не скрывая удовлетворения.

– Мне доставили очень важное известие, – заявил император хозяину дома, – которое заинтересует благородного сенатора Диона Сплендидуса и его супругу. Уведи гостей и оставь нас втроем.

Когда все ушли, он обратился к Диону Сплендидусу.

– Вот уже долгое время ходят слухи, Сплендидус, – начал он, – что ты мечтаешь о пурпурной мантии.

– Это ложь, Сублатус, и тебе это известно, – ответил сенатор.

– У меня есть основания считать иначе, – резко возразил император. – И ты знаешь, какая кара ожидает изменника.

– Если цезарь задумал меня уничтожить по личным или каким другим мотивам, то наш разговор излишен, – сказал Сплендидус с достоинством.

– Но у меня совсем другие намерения, и для их осуществления ты мне нужен живой, – произнес Сублатус.

– Неужели?

– Да, – подтвердил Сублатус. – Мой сын хочет жениться на твоей дочери Дилекте, и я его в этом поддерживаю. Таким образом мы объединим две наиболее могущественные семьи, и появится уверенность в будущем империи.

– Однако Дилекта уже помолвлена с другим, – заявил Сплендидус.

– Максимус Прекларус?

– Да.

– Так знай, она не выйдет за Максимуса Прекларуса, – жестко сказал император.

– Почему?

– Потому что Максимус Прекларус должен умереть.

– Не понимаю, – произнес сенатор.