Звезды падают вверх, стр. 15
А после – взрыв, пустота, беспамятство…
Что это было? Что было с ним?
В половине второго ночи Иван проводил девушку до санатория.
Заспанный вахтенный отворил дверь.
Они поцеловались на прощание и договорились встретиться здесь же, у корпуса, завтра ровно в десять утра.
Иван сел за руль своего «жигуленка».
Что с ним было? Что случилось с ним сегодня? Что вообще, черт возьми, с ним происходит?
Дорога к дому Дегтяревых проходила мимо почтового отделения. Иван затормозил, остановился. Выключил зажигание. Дверь телеграфа и переговорного пункта была раскрыта. Внутри горел свет. Входили-выходили люди.
Иван вылез из машины, запер ее.
Ему обязательно надо было позвонить жене.
А зачем? А зачем – он и сам не знал.
Лена легко взбежала по мраморной лестнице.
Прошла по темным санаторским коридорам. Открыла дверь в свой номер.
Зажгла свет. Прошлась по оборудованному с казенным уютом номеру.
В голове был полный сумбур. Какая-то звенящая легкость и пустота. И радость.
Рука скользнула в карман шортиков и что-то нащупала там. Она вытащила: цепочка, крестик. Простая серебряная цепочка. Простой серебряный нательный крест. Лена вспомнила: во время драки в кафе этот крестик сорвался с груди Ивана, отлетел по полу к ней под ноги. Она машинально сунула его в карман – и забыла о нем.
Лена походила по номеру, затем задумчиво достала из тумбочки свой сотовый телефончик. С нынешнего года Абрикосовка была подключена к сотовой сети, так что позвонить куда угодно – хоть в Москву, хоть в Питер, хоть за границу – было не проблемой.
Лена набрала знакомый номер.
Глава 4
НОЧНОЙ ЗВОНОК
Капитана разбудил телефонный звонок.
Просыпался он тяжело. Проснулся, когда телефон прозвонил раз пятнадцать.
Схватил трубку, еще не понимая, где он находится: у себя дома в Петербурге? В комитетской общаге в Москве? Где-то в командировке?
И что за телефон звонит? Его мобильный? Домашний?
Или то вовсе не телефон, а будильник?
Или он вообще в Петербурге, дома, и во дворе-колодце под окном сработала сигнализация у его «девятки»?
Нет, это все-таки был телефон. Капитан снял трубку.
– Товарищ капитан, разрешите доложить! – гаркнул прямо в ухо свеженький, молодой голос.
– Докладывайте, – просипел со сна Петренко и вспомнил все: он в офицерской гостинице в военном городке Азов-13, он ведет расследование таинственной смерти жены капитана Кольцова, а бодрый утренний голос принадлежит Грибочку – одному из бравых местных старлеев-особистов.
– Товарищ капитан, засекли Кольцова!
– Как засекли? – спросил Петренко, оттягивая и предвкушая главный вопрос: где же он, Кольцов?!
– В два десять он звонил по междугородному телефону своей жене…
– В морг? – иронически поинтересовался Петренко. Избыточная бравость старлея посреди ночи раздражала.
– Никак нет! Звонил Кольцов по междугородному телефону в квартиру своей бывшей жене. После того, как на звонок никто не ответил…
– Естественно… – пробурчал Петренко.
– …После этого, в два двенадцать по Москве, Кольцов позвонил майору Журавлеву…
«Это тот майор, жена которого – Золотые Шары – так любезно меня принимала», – вспомнил Петренко.
– … Разговор между ними зафиксирован. Записан…
– Тащите его мне. Ну и, старлей, откуда он звонил?
– Из Абрикосовки.
– Откуда-откуда?
– Виноват: из поселка городского типа Абрикосово. Черноморское побережье Кавказа.
– Там у него кто-то был… – вспомнил капитан вчерашний список родственников и однокашников экс-капитана Кольцова.
– Так точно. Дегтярев Василий. Его дружок по училищу…
Абрикосово… Черноморское побережье… На мгновение у капитана вдруг похолодело в груди: все-таки Черноморское побережье… Двенадцать, кажется, морских миль – а там территориальные воды… Он может похитить на побережье любой катер… Даже лодку… Граница сейчас на том участке знамо как охраняется – поди, не Таджикистан… А в море Кольцова может взять на борт любой корабль… Хоть турецкий, хоть натовский, хоть украинский… Вдруг Кольцов именно так все и задумывал? И это заранее подготовленная операция? И Кольцов уйдет?..
Но зачем тогда ему было звонить?.. Тем более – мертвой жене? В пустую квартиру? Неужто он не знает, что она – мертва?
– Слушай сюда, старлей, – внятно сказал Петренко. – Сделаешь все, как надо – я буду не я, – возьму тебя в Москву. Я это тебе обещаю. Там хваткие нужны…
У старлея аж в зобу дыхание сперло.
– Твою фамилию напомни.
– Жуков я!
– Так вот, Жуков, – продолжил Петренко. – Первое. Быстро тащи мне в штаб, в мой кабинет, запись разговора с Кольцовым этого Журавлева. Второе. Буди самого Журавлева, тоже тащи его ко мне. Третье… Сколько тут километров до Абрикосова?
– Километров пятьсот пятьдесят – шестьсот.
– Ого!
Петренко подумал: не разбудить ли полковника Букаева, не попросить ли у него вертолет – но потом прикинул: пока вертолет заправят, пока летчика разбудят… Пока полет со всеми согласуешь, да еще по ночному времени… Получится, что на машине быстрее. Ну, или, по крайней мере, не медленнее. И главное: не надо ждать никаких согласований, а можно действовать. А капитан любил действовать.
– Да, – продолжил капитан в трубку (Грибочек, ободренный перспективой возможного перевода в столицу, жадно внимал), – организуй мне машину. С водилой. Самую надежную тачку в части возьми. Если надо – у командира части отбери. Я с ним как-нибудь разберусь. Заправь полный бак, залей канистры. К четырем ноль-ноль сделаешь?
– Постараюсь.
– И еще: связывайся с тамошним, абрикосовским, погранотрядом, сообщи, что есть точные оперативные данные, что в районе Абрикосова готовится переход госграницы. Пусть они там усилятся… Береженого бог бережет… Все понял?
– Так точно.
– Ну, с богом.
Когда капитан положил трубку, оказалось, что он уже стоит у кровати: бодрый, четкий, готовый действовать. Сна как не бывало.
А побриться все равно не мешает.
Она долго не могла уснуть. Вставала, пила воду. Стояла у черного окна, за которым шумели деревья санаторного парка: начинался норд-ост.
Ее тело переполняла блаженная легкость. Она получила сегодня компенсацию за жаркие ночи без сна, что провела на курорте. За то зудящее чувство, порой поднимавшееся снизу и не дающее уснуть всю ночь. Случайный незнакомец удовлетворил ее на все сто. Тело ее могло быть довольно.
А вот на душе было неспокойно. В ней смешивались стыд и любовь: «Отдалась случайному мужику, через час после знакомства! Позор!» И: «Как он был хорош! Везде, все время… В машине, в кафе, в море, на берегу… Во всех своих проявлениях… Разве не о таком мужчине мечтаешь всю жизнь?» Грызла сердце к тому же невесть откуда взявшаяся ревность. И досада: «Почему он уехал? Почему не остался со мной? Он, наверно, презирает меня за то, что я сделала? Считает обычной курортной шлюхой… И никогда больше не подойдет ко мне…»
И еще в незнакомце была какая-то тайна. Лена вспомнила, как упали, корчась, на пол кафе мужики, напавшие на Ивана. Она могла поклясться: он даже не дотрагивался до них. Он лежал на земле, закрыв глаза и стиснув кулаки. Лицо его было искажено яростью. Но он не бил их. Отчего же они захрипели и стали оседать на пол? Что за странный приступ, похожий на эпилепсию?
Лена вздохнула. Нет, никак не уснуть. Она слишком взволнована. Придется, черт побери, принять снотворное.