Заговор небес, стр. 69
– Парень вроде бы молодой…
– Паша, будем дискутировать о вреде пьянства? – мягко остановила его Катя. – Давай, сейчас направо… Вот тут, у гостиницы, останови.
Они вышли из машины. Катя огляделась.
Аэродром почти не изменился. Только стал поухоженней, пореспектабельней. Хотя кое до чего руки, видно, у Фомича не дошли. Вон выглядывает здание Желтой казармы – ее так и не снесли. А столовку перекрасили – раньше она была белой, а сейчас – зеленого цвета. Покосившиеся лавочки заменили на новые, чугунные. Подновленное здание гостиницы сияет всеми окнами. А на улице – ни души.
– Зимой здесь всегда пустынно – все по комнатам греются, – объяснила Катя. – Ну что, идем прямо к Фомичу? Он наверняка у себя.
С грохотом отворилась дверь, и из гостиницы вывалилась толпа молодых людей – явно изрядно поддавших. Один из мужчин – огромный красномордый красавец – заметил Катю. Подотстал от приятелей, обратился к ней:
– Д-девушка! П-перворазница, милая! Спасайся, беги отсюда!
– Эй, парень, проходи! – рассердился Павел.
Красномордый покорно пошел нагонять друзей. На ходу обернулся, крикнул в звонкий морозный воздух:
– Спасайся, подружка, голубка!
Катя пожала плечами. Обратилась к Джейку:
– Тебе не кажется, что в наше время здесь пили меньше?
Они продолжали стоять на пороге гостиницы. Паша вполголоса сказал:
– Странно здесь… как-то!
Катя согласилась:
– Сама удивляюсь. С чего это сегодня все – то есть вообще все! – так набрались?
Джейк зябко ссутулился, грел руки в карманах. Кате, наоборот, было жарко. Она распахнула пальто. В душу заползало нехорошее, тревожное предчувствие. Она вспомнила, что однажды такое уже было. Десять лет назад на аэродроме тоже все дружно напились – включая интеллигентного врача и вообще непьющего руководителя полетов…
От точки старта (оттуда парашютистам было положено идти по самолетам или вертолетам) – он находился метрах в пятидесяти от административных зданий – медленно тронулся «рафик».
– Ой, кажется, все тот же, на нем руководитель полетов ездил! – воскликнула Катя.
«Рафик» полз еле-еле. Когда машина подъехала ближе, Катя сказала:
– Нет, я ошиблась. Это не наш. Странная машина. Я таких раньше не видела.
– Видела, Катя, наверняка видела, – вздохнул Паша. – Просто внимания не обращала. Это труповозка. Похоже, у вас тут что-то произошло. Потому все и пьют…
Грязно-белый «рафик» притормозил у гостиницы. Из кабины вышел мужчина в синей летной куртке.
«Петр Иванович», – прошептала Катя. Тот не обратил на нее никакого внимания. Она бросилась к нему:
– Скажите, что случилось?
Мужчина неприязненно, видимо, не узнав, сказал:
– Слетелись уже… Как мухи на мед.
Он явно принял Катю за пронырливую журналистку.
– Петр Иванович, я – Калашникова. Из женской четверки, – спокойно представилась она.
Мужчина в летной куртке молча прижал ее к себе:
– Плохие новости, Катя… Фомич разбился.
Глава 13
Дикая ночь
Екатерина Сергеевна смирилась с тем, что сегодняшнюю ночь она проведет без сна. За последние восемь лет она впервые ночевала на аэродроме. За последние три года она впервые спала одна, без Андрея рядом…
Не было ни ночной рубашки, ни зубной щетки… В незаклеенные окна, как это всегда было в колосовской гостинице, нещадно дуло… «Когда-то, в другой жизни – помнишь? – Джейк принес мне сюда, в этот номер, свое драгоценное пуховое одеяло… Я согрелась и уснула… И все мы тогда – и Настя, и Валюха, и Машка, и Фомич – были рядом… И все – живы… И вся жизнь, казалось, впереди…»
Но холод, веющий с пола, и жесткий матрац – бог с ним… Слишком многое на нее сегодня свалилось. Известие об измене мужа. Рассказ Павла об ужасной смерти Маши. Гибель Фомича… Подумать только, еще сегодня утром, она, ни о чем не подозревая, проснулась на своей кровати, в собственной спальне, на особенно мягком (ортопедическом, заморском!) матраце… И настроение было чудесным… И Андрей, посапывающий рядом, казался таким родным и беззащитным… А потом события полетели во весь опор: поездка на телеграф – звонок в Америку – обед в «Макдоналдсе» – гаишная машина – ментовка – побег с Пашей – лобби в «Балчуге» – объяснение с Андреем… Все быстрее, быстрее, быстрее… Катя, полувздохнув-полупростонав, смежила веки… Впечатления дня замелькали перед ее закрытыми глазами, как в калейдоскопе; картинки стремительно сменяли одна другую; просто картинки – ни мыслей, ни чувств… Она думала, что до утра не уснет – и вдруг заснула. Просто провалилась в черноту – без снов, без видений…
Разбудил ее шорох. Подозрительный шорох. Она проснулась мгновенно. Сердце колотилось так, что она задыхалась. Катя старалась не шевелиться. Она услышала, как скрипнула входная дверь. Затем до нее донеслись сторожкие шаги. Шаги в комнате.
Она видела, как от двери к кровати крадется темная фигура. Фигура была отчетливо различима в свете фонаря, горящего под окном на улице. Казенные занавески легко пропускали его свет. Екатерина Сергеевна затаила дыхание. Шаги. Все отчетливей, все ближе.
Затем – злобный смешок. И чье-то бормотание. Катя напрягла слух.
– Я тебе уже отомстила… – пробормотал человек в черном. – Твой Андрей – мой… Но ты никогда об этом не узнаешь…
И вдруг – два резких движения, два сильных удара! Раз! Два!
Тут же в комнате вспыхнул ослепительный свет. Катя зажмурилась. Шум борьбы.
Катя вскочила. Она спала, не раздеваясь, на матраце, постеленном в ванной. Павел приказал ей спать здесь. Он заверил, что ей нечего бояться. Он будет рядом. Единственное, что сделала Катя против его указаний, это оставила на ночь открытой дверь, ведущую из ванной в номер. Потому она и увидела черную фигуру. Потому и слышала ее бормотание…
Катя, щурясь от яркого света, вышла из ванной в номер.
Перед ней предстала картина: ближе всех к входной двери стоял Джейк. Он был в майке и изрядно помятых брюках. В руке он держал пистолет. У постели возились два человека. Одним из них оказался Паша. Он завернул второму руку за спину. Тело преступника изогнулось от боли. На полу валялся нож. Подушки, что лежали на кровати, на Катином месте, оказались располосованными двумя ножевыми ударами.
– Пусти, – шипел преступник. – Пусти, сволочь! Больно!..
Он пытался лягнуть Павла, но тот легко удерживал его руку и отстранялся от ударов. Преступник был в маске.
В натянутом на лицо капроновом чулке. Точно таком, что был на физиономии того, кто когда-то – кажется, сто лет назад! – стрелял в Катю на Страстном бульваре.
Паша изловчился и свободной рукой содрал с противника маску.
Белые волосы рассыпались по плечам. Павел повернул преступника лицом к Джейку и Кате. Они увидели лицо, искаженное от злобы и боли.
Это была Маша.
– Катя, вызывай милицию! – скомандовал, удерживая руку преступницы, Павел.
– Не-навижу-у! – прохрипела Мэри.
Мы втроем сидели в номере «люкс», который раньше занимал Фомич. Джейк расположился в кресле. Он надел рубашку и ботинки. Лицо его было румяным. И не скажешь, что ему – под семьдесят, что он провел бессонную ночь рядом со мной в засаде. Что он безнадежен и американские чудо-врачи оставили ему от силы месяц. Лейкемия.
Напротив него в кресле сидела Катюша Калашникова. Она выглядела не здорово. Деловой костюм измят. Под глазами залегли тени. Сейчас она смотрелась старше, чем на свои тридцать с чем-то там лет.
Шел четвертый час ночи. Машу Маркелову полчаса назад увезли милиционеры из Чехова. Утром я обещал явиться к следователю и рассказать ему обо всех обстоятельствах дела.
А сейчас моего рассказа ждали Катя, моя клиентка, и мистер О'Гар, миллионер и хозяин наследства.
Это повествование было нужно и мне. Во-первых, я хотел проверить себя. Во-вторых, кое о чем узнать у Кати и Джейка.
Я откашлялся. Чашка крепкого кофе – а еще лучше полстакана водки – мне бы сейчас, равно как и всем присутствующим, не помешала. Но я, увы, не вожу с собой в багажнике «восьмерки» ни кофе, ни кипятильник, ни водку. Ходить же по нумерам и выпрашивать у парашютистов водку или кофе сейчас, под утро, было бы все же неприлично.