Второй раз не воскреснешь, стр. 48
– Значит ли это, что премьер сам призывает президента к отставке?
– У меня, э-э, нет комментариев. Я сказал только то, что меня, э-э, уполномочили сказать.
Всем было ясно, что человечек, вышедший с заявлением, – мелкая сошка, седьмая спица в колеснице. Но корреспондент попытался выжать из него еще хоть что-то:
– Чем сейчас занят премьер?
– У меня нет комментариев.
– Когда ему будут переданы полномочия президента?
– Мне это неизвестно…
Таня, внимательно вглядывавшаяся в экран, вдруг вспомнила, где она видела этого субъекта.
Это было в особняке Валентина Николаевича. Кажется, он играл там в покер.
Часы на столе у Хозяина показывали 11.15. В телевизоре стояли двое на фоне сочинской пальмы. Валентин Николаевич прислушался к бормотанью человечка и усмехнулся. Он честно отрабатывал свой долг. Валентин Николаевич спишет ему проигранные им двести тысяч долларов. Неплохая цена за пять минут позора и последующее увольнение с волчьим билетом с государственной службы.
Валентин Николаевич перевел взгляд на терминал. До окончания торгов оставалось четырнадцать минут.
Курс, бодро летящий вверх, затормозил было в тот момент, когда корреспондент из Внуково-2 сообщил о том, что в полдень начнется пресс-конференция президентского пресс-секретаря. Пугает более всего неопределенность, а тут показалось, что все наконец устаканивается. Похоже, скоро все прояснится, а как будет зваться новый президент, разве это важно? Поэтому биржа стала успокаиваться. Кто-то выставил на торги сто пятьдесят тысяч долларов по цене 28 рублей 50 копеек. Их купили. Тут же возник лот по цене 28.40. Его тоже взяли. Затем появилось предложение по 28.30…
Курс откатывался назад. Доллар падал.
«Еще не вечер, – думал Хозяин, – еще пока рано. Терпи…» Он сжимал руки так, что у него похрустывали суставы.
Когда в телевизоре появились собеседники в Сочи и представитель пресс-службы промямлил короткое, но хамское заявление, сделанное якобы от имени премьера, курс опять взбесился.
Доллар, откатившийся было к 28.3, снова полетел вверх. Он непринужденно перескочил отметку 28.5 и резво поскакал все выше и выше. 28.6… 28.7… 28.8…
Центробанк по-прежнему не вмешивался в торги.
Никаких валютных интервенций.
Курс взлетал все выше, но валюту никто по-прежнему не хотел продавать. Хотели покупать. Только покупать!
Но покупать было нечего…
29!
«Пора? – мелькнуло у Валентина Николаевича. – Нет, рано, рано!.. Рано! Выжду!..»
29.2…
29.4…
Часы показывали 11.23. До закрытия торгов оставалось семь минут.
29.6…
«Ну! – решился было Валентин Николаевич. – А вдруг сейчас Главный Банкир очнется и выбросит на рынок миллионов сто?!. Нет, рано!»
29.8…
На часах было 11.25. Вот сейчас – пора.
Хозяин нажал на клавиши.
Он выставил на продажу крупнейший лот: сто миллионов долларов.
Через двадцать секунд его купили по курсу ровно тридцать рублей за один доллар.
Есть!
На счету Хозяина появилось три миллиарда рублей.
Ровно час назад у него было сто миллионов «зеленых». Но по тогдашнему курсу эта сумма составляла два миллиарда четыреста миллионов рублей.
За час он стал богаче на шестьсот миллионов рублей.
Или – на двадцать миллионов долларов.
Когда курс упадет.
А он – обязательно упадет. Куда он денется – после того, как все прояснится. После того, как на экранах телевизоров появится президент, живой и веселый, а виновных в ложных сообщениях и неразберихе публично заклеймят. Ждать осталось от силы пару часов.
Черт возьми! Двадцать миллионов долларов! Вот это игра! А ведь он не ставил на кон ничего. Ну, почти ничего. Ни копейки своих денег. Сто миллионов долларов, с которыми он пришел в игру, он взял в кредит. По курсу, который он, Хозяин, сам руками удачливого игрока – журналиста и издателя Цыкунова, занизил, насколько возможно. Кредит ему дали оттого, что его репутация – равно как и репутация его маленького, но крепкого банка – безупречна. Завтра он расплатится с кредиторами. Займ ему дали под сто процентов годовых в валюте. Грабительские, в сущности, проценты. Но пришлось на это пойти. Тем более что брал он деньги всего на два дня. Но все равно получалось почти пятьсот пятьдесят тысяч долларов одних процентов. Но это, пожалуй, и все его затраты. Сумма остальных вложений – ноль целых ноль десятых. Зарплата его сотрудников? Так ведь она и без того покрывается доходами от казино. А остальные, все эти ничтожные, слабые люди – Кругляев, Кухианидзе, Цыкунов, Старых, Садовникова – все они работали не за деньги. Они просто отрабатывали долг.
Итого его выигрыш составит сорок к одному. Больше, чем в рулетке, когда выпадает твое число. Но ни в одной рулетке мира не выиграешь двадцать миллионов долларов. К тому же, в рулетке царствует слепой случай. Голое везенье, божий промысел. А тут он, Валентин Николаевич Варенцов, сам, своими руками, заставил колесо судьбы вращаться в нужную ему сторону. Он исполнил роль бога.
Хозяин чувствовал приятную усталость. Так бог, наверное, чувствовал себя после первого дня творения.
Все людишки играли на него, даже не видя его. И даже – как о Боге – только догадывались о его существовании. А он… Он со своей высоты манипулировал ими за невидимые ниточки. И они говорили то, что ему нужно, делали то, что ему надо – и именно в тот момент, когда ему надо. О, как приятно быть невидимым и всемогущим! Всемогущим и невидимым!
Валентин Николаевич откинулся в кресле и сделал телевизор погромче. Уже все каналы передавали экстренные выпуски новостей. На экране рыженький немолодой корреспондент, стоя перед высоткой у «Красных ворот», захлебываясь, частил:
– Сегодня торги на межбанковской валютной бирже закрылись, зафиксировав самый высокий в этом году курс доллара – двадцать девять рублей и девяносто восемь копеек. И – самый быстрый темп его роста: за один час курс национальной валюты упал без малого на семь рублей…
Глава 12
Русская рулетка
– Ну, и как тебе все это нравится? – вместо приветствия спросила мамми.
Она позвонила Тане без четверти двенадцать.
– А ну их всех… – устало проговорила Таня. – Надоели…
Не рассказывать же мамочке, что и она, Татьяна, имеет отношение ко всей этой неразберихе.
– И что теперь будет? – задала риторический вопрос мама.
– Все успокоится, мамуля.
– Но я доллары свои не продаю.
– Конечно, не продавай. Я скажу, когда.
– Может, приедешь ко мне? Я блинчиков напеку…
Мама инстинктом, материнским своим чутьем поняла, что дочери сейчас тоскливо, плохо – и как могла, пыталась помочь ей.
«И в самом деле, что сидеть тут сиднем? – подумала Таня. – Все равно я уже ничего не изменю».
– Ставь тесто, – весело сказала она, – я еду.
– Очень хорошо, – обрадовалась мамми, – жду.
Через час Таня, успевшая принять душ, подкраситься и приодеться, уже подъезжала на своем «пежике» к маминому дому на Рязанском проспекте.
Мама встретила ее в дверях, с поварешкой в руке.
– Ты слышала? – с порога возбужденно спросила она. – Президент подал в отставку.
Пресс-конференция президентского пресс-секретаря началась в Кремле на полчаса позже намеченного, в половине первого. На пресс-конференцию были допущены лишь российские журналисты – причем не все, аккредитованные в Кремле, а только четверо, представляющие основные телеканалы.
Пресс-секретарь был бледен и взволнован. По бумажке, чего с ним обыкновенно не случалось, он зачитал короткое заявление.
– Сегодня в десять часов пятнадцать минут утра президент был госпитализирован в Центральную клиническую больницу с подозрением на острую сердечную недостаточность. Сейчас его состояние тяжелое, но стабильное. Прогнозы врачей по поводу президентского заболевания хорошие. Всяческие спекуляции на тему о том, что президент собирается лечиться за границей, являются злонамеренной ложью. Президент был и остается в Москве.