Вояж с морским дьяволом, стр. 58
– Какая операция ?
– Планировать будем, когда я вернусь в контору. – Владимир взглянул на часы. – Но навскидку могу тебе сказать, что обычных пассажиров на твоем завтрашнем рейсе окажется немного… Вместо них отправим наших людей. Спецназ.
– Слушай, – вспомнила Таня. – А мне Ансар велел: пронести сверток на борт, но самой не рисковать. Отказаться от полета. Под любым предлогом.
– Интере-эсно… – протянул Чехов. – А ты подумала, как это будет выглядеть?..
– Ну-у, как. Заболею. Внезапно. Скажем, аппендицит.
– И самолет полетит с одной стюардессой? – усмехнулся Володя. – С твоей напарницей?
– Нет, не полетит. По инструкции не положено, – растерянно протянула Таня. – Будут замену искать. Вызывать из резерва…
– И насколько это затянется?
– Как повезет. Часа, наверное, на два…
– А ты можешь гарантировать, что террористы за эти два часа не наделают глупостей? – резко спросил он.
– Гарантировать? Я? – опешила Садовникова. – А с какой стати я должна что-то гарантировать?!
Но Чехов уже сбавил тон, заговорил спокойно, чуть не ласково:
– Танечка, пойми. В подобных операциях и без того случаются незапланированные обстоятельства. Зачем же их, эти обстоятельства, еще искусственно создавать? Тем более что без них вполне можно обойтись?..
Таня молчала.
А Чехов вкрадчиво спросил:
– Ты боишься?
– Думаешь, я, бесстрашный агент, скажу «нет»? – усмехнулась она. – Не дождешься. Да. Боюсь. Нам, еще когда я на бортпроводницу училась, рассказывали… Чтобы мы были готовы. Во время штурмов чаще всего именно стюардессы и гибнут.
– Таня, ты не видишь разницы, – вздохнул Чехов. – В девяноста девяти процентах случаев захват самолета происходит неожиданно. Незапланированно. При таком раскладе потери во время штурма неизбежны. Но мы-то предупреждены. И значит, как говорил наш учитель…
– …вооружены, – устало закончила Садовникова. – Но только террористы тоже будут вооружены. Напоминаю: пистолеты, пластит…
– Не волнуйся. Мы возьмем их до того , как оружие попадет им в руки, – заверил Чехов.
– Что ж, – Таня мучительно боролась с желанием выкурить еще одну сигарету. – Тебе видней…
– Все будет хорошо, – оптимистично заверил Чехов. – Я обещаю. – Он тепло улыбнулся. Заглянул ей в глаза. И ласково добавил: – Ты такая молодец, Танюшка. Ты хотя бы понимаешь, теракт какого масштаба помогла предотвратить?! Спасибо тебе… милая.
«Хотя бы от кого-то комплимента дождалась», – вздохнула про себя Таня. И спросила:
– А как ты будешь выбираться? В смысле, из моей квартиры?..
– Да я бы и остаться не отказался! – Чехов игриво стрельнул глазами в сторону единственной комнаты, в одном лице гостиной и спальни.
И, увидев, как закаменело Танино лицо, замахал на нее руками:
– Шутка, шутка!.. Не волнуйся, девочка. Выбраться из твоей квартиры будет не самой сложной задачей – по сравнению с тем, чем мне и всей конторе придется заниматься дальше.
Глава 16
Экипажам по традиции в аэропортах доверяют. «Если не верить своим, то кому же тогда?» – говорят авиаторы.
Служебный вход никак нельзя сравнить с кордонами, кои приходится преодолевать пассажирам. Имеется, конечно, и рамка, и аппарат, чтобы багаж просвечивать, и охранник с металлоискателем – только обыскивают лишь юных красоток-стюардесс. Чтоб, как говорится, был повод поближе познакомиться. Ну, или если уж кто-нибудь из экипажа совсем обнаглеет. И везет из солнечного Краснодара не скромный ящик с персиками килограммчиков на пятнадцать, а неподъемный полосатый баул, полный барахла на продажу.
Таня со своим летным стажем в два месяца юной уже не считалась. И попытки познакомиться, общупать давно пресекла. Весь аэропорт потешался над толстым Васькой, который попробовал ее обыскать, неразумно распустил руки – и взвыл на весь холл от меткого удара в причинное место.
Но сегодня…
Посылка, которую ей передали два часа назад, когда она садилась в машину, жгла руки.
– Положишь это в короб для питания, поняла? Правый верхний, не забыла?
Пластит, если его тащить сквозь рамку, не звенит. Но оружие…
Всегда, конечно, просто здороваешься с охраной и обходишь рамку стороной. А если не повезет? Вдруг сегодня, по закону подлости, усиление объявят? Или поставили на служебный вход для экипажей какого-нибудь ретивого новичка? Или охранники хотя и дуболомы, но шестым чувством почуют ее нервозность и на всякий случай решат проверить?!
Таня, пока добралась до аэропорта, вся извелась. Как ни сдерживалась, а губы искусала. Да и лицо – смотреть противно – бледное, под глазами тени. Любой мало-мальски опытный контролер просечет: со стюардессой Садовниковой сегодня явно что-то не так. И на всякий пожарный подозрительную девицу проверит.
Таня вышла из «пежика». Заперла машину. Ласково погладила шильдик. «Пежик», милый «пежинька», а не в последний ли раз мы с тобой видимся?..
Как на заклание, двинулась к служебному входу. И, о ужас: на контроле оказалась тетя Вера. Та еще личность, известная на весь аэропорт тем, что не стеснялась выносить сор из избы. И недавно сдала службе внутренней безопасности молоденького бортмеханика. Лишь за то, что юноша прихватил с собой в полет газовый пистолет – ясное дело, и не думая ни о каких захватах. Хотел просто перед стюардессами пофорсить. А тетя Вера его по всей строгости закона… Посадить, конечно, не посадили, но из авиации с волчьим билетом поперли.
«Сейчас она точно почувствует, что со мной что-то не так, – запаниковала Татьяна. – И обшарит по полной программе…»
Она даже замедлила шаг, лихорадочно соображая: может, заглянуть в туалет? И переложить опасный груз из внутренних карманов в сумку – а то ведь как ни старалась утрамбовать, а карманы все равно оттопыриваются… Или – попробовать через вход для пассажиров? Там ворчат, конечно, что по инструкции не положено, но экипажи всегда пропускают… А если на том контроле окажется еще худший злыдень?..
Нет, как решила, пусть все так и будет. Тем более теть-Вера уже острым глазом заметила, что Садовникова замедляет шаг. Впилась в нее подозрительным взглядом. И демонстративно захлопнула металлические воротца. Оставила для прохода лишь одну рамку – металлоискатель.
«Поймают – и пусть, – малодушно подумала Таня. – Пусть все лучше закончится здесь, на контроле. Здесь хотя бы земля. И пассажиров нет…»
Как Чехов ни распинался, что все будет под контролем, но выучка школы стюардесс давала о себе знать. А там – первейшее из правил: все проблемы решать собственными силами. И пассажиров не впутывать ни в коем случае. Оружие, штурм, возможная перестрелка… А если на борту сердечники окажутся? И дети?..
А Вера уже ждет, оскалила нездоровые зубы в хищной улыбке:
– Ты что это, милая, еле плетешься? Небось загуляла вчера? Перебрала? Ножки заплетаются?..
– Ой, теть-Вер, вы как скажете!.. – забормотала Татьяна. – Не загуляла, а умоталась. Мы вчера сели в двадцать три тридцать…
– И всю ночь успешный полет отмечали… – не сдавалась контролерша. Демонстративно водила носом, пытаясь уловить запах. И приговаривала: – Чувствую я: предполетный медосмотр не пройдешь. Давление, пульс, зрачки – все ни к черту.
– А не пройду – и слава богу, – вырвалась у Садовниковой.
– Это почему? – еще больше насторожилась тетя Вера.
– А потому, что ребеночек у меня будет, – пожала плечами Татьяна. И шепнула: – Только что узнала. Прямо вчера, как домой дотащилась, тест сделала. Две полоски. Ярчайшие. Так что сентябрь долетаю – и гуд бай!
Цепкий теть-Верин взгляд скользнул по ее фигуре, еще раз прошелся по лицу, задержался на животе – хотя что там можно увидеть на таком сроке? И злая тетка вдруг расплылась в улыбке: