Пальмы, солнце, алый снег, стр. 62
Еле ковыляя, я взобралась на свой третий этаж. Теперь остаются два поворота по коридорам – и вот он, ставший почти родным, триста седьмой номер с большой и удобной кроватью (интересно, использую я когда-нибудь в своей жизни кровать по назначению, а не только для сна?!).
Но по пути мое внимание привлекло что-то странное. Негармоничное. Диссонирующее с общим отельным порядком. Но я так устала, что никак не могла сообразить, в чем же эта странность заключается… На полу в коридоре грязь? Нет. Разбит плафон? Нет. Ага, вот оно. Дверь в триста пятый номер приоткрыта, а тележка с причиндалами горничной рядом не стоит, хотя я давно заметила: это правило в «Тропиках» соблюдается строго – если горничная в номере, то дверь обязательно приоткрыта, и тележка – однозначно в коридоре.
Значит, горничной в триста пятом нет и уборка там сейчас не проходит… Но почему распахнута дверь? Жилец уже вышел, потом что-то забыл, вернулся, а дверь захлопывать не стал? Однако позвольте! Триста пятый, триста пятый! Это же номер Ярославы! Тот самый, куда она переехала после того, как в триста втором убили Антона. И Ярослава, по идее, должна сейчас крепко спать! С запертой дверью!
Усталость и сон сняло как рукой. Я стряхнула с себя старушечье настроение, подобралась, стройной тигрицей ринулась к триста пятому… Уже когда взялась за ручку двери, мелькнула мысль: «Может, разумнее в службу безопасности позвонить? С этим тренингом и всеми его участниками дело нечисто. Мало ли что… Пусть сами разбираются, в чем дело!»
Но, конечно, победило любопытство и нетерпение. Я фурией ворвалась в Ярославин номер.
И тут же почувствовала, как по спине разливается неприятный, всеобъемлющий холод… как железная рука стискивает живот, сжимает Пузожителя, отдается резкой болью в пояснице…
Кажется, я закричала – или просто, как рыба, открыла рот в немом крике?
Потому что Ярослава, распростершись, лежала на кровати. И вся ее грудь была в крови.
Глава 15
Коснуться ее холодной руки? Взглянуть в невидящие глаза?
Ярослава, милая, прости, но я не могу к тебе подойти! Не могу, не могу, я боюсь!
Я стояла на ватных, совершенно непослушных ногах и понимала, что не в состоянии шелохнуться. Какой-то ступор напал – и на меня, и на Пузожителя. Он тоже не шевелился, и из-за этого было страшно вдвойне.
Умом понимала: я должна подойти к Ярославе. Проверить пульс – вдруг она еще жива? Или хотя бы позвонить. Врачу. В службу охраны или в милицию. Или даже не звонить, а просто выйти из номера и дойти до рецепции. В общем, нужно было что-то делать, делать, а я так и стояла на пороге ее комнаты. И в голове вертелось: «А ведь ее сын даже не узнает, что его настоящая мама сегодня умерла…»
Перед глазами все качалось, плыло, спина болела все сильней и сильней, ноги подгибались… И когда меня подхватили сильные мужские руки, я совсем этому не удивилась: наверное, я начала падать в обморок. А проходящий мимо мужчина меня вовремя подхватил. Хотя подождите – откуда здесь взялся мужчина? Я ведь по-прежнему, как соляной столб, стою на входе в комнату Ярославы… Мужчина прибежал на мой крик? Но я, кажется, не кричала. Но все равно, как хорошо, что он оказался рядом!
Я вскинула глаза на своего спасителя и обрадовалась: это был сам шеф! Директор «Тропиков» Борис Борисович. Ну, на него можно положиться. Борис Борисович – хозяин, он все решит. Какое счастье, что теперь мне никуда звонить и идти не нужно!
– Б-борис Б-борисович, как хорошо, что вы тут… Я боюсь к ней подойти… Она, кажется, мертвая… – пролепетала я.
«Да вы что?», «Не может быть!», «Вы ошибаетесь!»
Он должен был немедленно броситься к ней. Чертыхнуться. Охнуть.
Я ожидала какой угодно реакции. Только не спокойных слов:
– Пойдемте отсюда, Лена.
– Пойдемте?! – изумленно повторила я. – Куда?!
– Со мной. Ярославе уже ничем не поможешь.
Сильные пальцы подхватили меня под локоть, сжали, потащили… Вот мы в коридоре. Проходим мимо моего номера. Дальше, дальше… Спина болит, и ноги по-прежнему ватные. Наверное, он ведет меня к врачу?
– Б-борис Б-борисович! Вы меня лучше в номер проводите. Я лягу…
– Позвольте, Лена, мне самому решать, что для вас лучше.
И продолжает волочь меня за собой, а коридоры, стены, потолки дрожат, качаются, расплываются, словно кляксы на промокашке. А у меня даже нет сил с ним спорить или возмущаться.
Наверное, он действительно прав и ведет меня в безопасное место. Пусть.
И вот перед нами растворяется неприметная, без номерка и таблички дверь… Борис Борисович вталкивает меня в полутемную, без окон комнату, входит сам, за нашими спинами щелкает замок. Я удивленно смотрю на него, шевелю непослушными губами:
– Где мы?
Вместо ответа он включает свет, приказывает:
– Сядьте.
Я машинально опускаюсь в кресло, и сердце екает: странно же это безопасное место выглядит!
Маленькая, метров восемь площадью, комната, без окон, на полу ковролин, на потолке офисные споты. И две из четырех ее стен уставлены мониторами. Целые ряды экранов… Некоторые из них черны, иные демонстрируют картинки – комнаты, в них кровати, комоды, ванные… в помещениях видны люди – у телевизора, в постели, в кресле… Интерьеры до боли знакомы, да и лица тоже, я неоднократно видела их в ресторане, в бассейне или на аллеях.
Получается, в номерах «Тропиков» установлены видеокамеры?! Но какое они имеют право?!
– Хотите посмотреть интересное кино? – тем временем весело предлагает Борис Борисович.
И, не дожидаясь моего ответа, подходит к пульту управления, который расположен слева от мониторов, жмет на какие-то кнопки.
Повинуясь приказу его рук, вспыхивает еще один экран, во втором ряду, третий слева. И я вздрагиваю, потому что изображает он комнату Ярославы. И я снова вижу ее тело, все в крови, бессильно раскинувшееся на постели…
Я инстинктивно отворачиваюсь и слышу, как Борис Борисович, мне в спину, говорит:
– Знаете, Лена, пословицу: Curiosity killed the cat?
– Любопытство кошку сгубило, – машинально перевожу я.
– Вот именно, – кивает он.
В его голосе – укор.
Я пытаюсь поддерживать вежливый разговор, но мне становится все страшнее и страшнее. И Пузожитель тоже затаился. Из-за того, что ему просто страшно – или с ним что-то случилось?! Может быть, он задыхается?! Вдруг он погибнет, так и не появившись на этот свет?!
– Борис Борисович, мне, наверное, к врачу надо… – бормочу я.
Но он будто не слышит. Смотрит сквозь меня и продолжает свою мысль:
– Ваше неуемное любопытство едва не погубило мне всю игру.
– Пожалуйста… Позвоните врачу!
– Зачем входить в чужие номера? – продолжает напирать он. – Тем более если вас туда не звали?!
Какая странная претензия… Абсолютно не по делу. Но я машинально начинаю оправдываться:
– Я просто увидела, что дверь приоткрыта… А там, я знаю, Ярослава спит… Вот я и подумала: может, что-то случилось?
– А не надо было ни о чем думать, – обрывает он. И уже не мне, а как бы в пространство говорит: – Хорошо, что я увидел вас. И вовремя успел…
– Борис Борисович. – Я вскидываю на него глаза и жалобно говорю: – Я вообще ничего не понимаю… И мне очень плохо.
– Ничего с тобой не случится, – пожимает плечами он и грубо, цепкими пальцами разворачивает меня лицом к экрану. – Смотри внимательно.
Я удивляюсь: почему он вдруг перешел на «ты»? Но повинуюсь его приказу. Снова вижу неподвижное тело Ярославы, на мои глаза наворачиваются слезы, но отвернуться Борис Борисович мне не дает, придерживает за плечи, говорит:
– Да, пока там все скучно. Статика. Но скоро будет и экшн.
Его пальцы снова пробегают по каким-то кнопкам, он бормочет: «Не больше минуты, точно…» – и триумфально объявляет:
– А теперь прошу все ваше внимание сюда!