Пальмы, солнце, алый снег, стр. 57

– Бойтесь данайцев, дары приносящих… – пробормотала бывшая одноклассница.

– Начитанная ты, Наташка, – похвалила я. – Давай, кстати, тортик разрежем. Гарантирую: вкусный.

– Предупреждаю сразу: за джинсу не берусь. У нас с этим строго, – проигнорировав торт, заявила Наталья.

– Да какая джинса? – обиделась я. – Тем более что я уже не работаю, в декрет ушла.

– И о чем же будет твой сериал? – поинтересовалась собеседница.

– Не мой, а твой, – поправила я. – Да все о том же. О том, что в «Тропиках» творится.

– Так я и знала, – убито вздохнула Наташка. – Да что ты ко мне все со своими «Тропиками» пристаешь?! Тебе их директор, что ли, за промоушен заплатил?!

– Хорош промоушен! – хмыкнула я. – Три убийства, арест, туристы в панике… Говорю же: у меня к этому делу никакого финансового интереса нет.

– Ну и я тебе говорю, – повысила голос Нарышкина, – эту тему у нас уже застолбили. На ней Лилька из отдела светской хроники сидит. К тому же убийца, этот Гвоздицин… он ведь уже арестован?

– В том-то и дело, что он совсем не убийца! – триумфально выкрикнула я. – Его подставляют!

– Да ладно! – мгновенно заинтересовалась Наташка.

– То есть я так думаю, что его подставляют, – дала задний ход я.

– Ах, ты думаешь… – сразу поскучнела Наташка.

– Но посуди сама: зачем ему убивать своих подопечных? В чем смысл?

– Следствие покажет, – пожала плечами она.

– И, если Гвоздицин убивает, тогда тем более непонятно – кто в вашу редакцию эти письма шлет, про убийства? Не он же сам?!

– Ну, мало ли…

– Слушай, подруга, какая ты скучная! – воскликнула я. – Я нюхом чую: тут сенсация может быть! А тебе все по барабану…

– Да потому что надо мной заметка висит о совещании в мэрии. И интервью с депутатом завтра сдавать. А тут ты являешься, со своими глу… то есть необоснованными подозрениями.

– Вот тоска с тобой!

– Зато с твоими беременными фантазиями – сплошное веселье, – парировала подруга.

– А у меня ведь не только фантазии, – самонадеянно усмехнулась я. И для усиления эффекта добавила: – Не зря же я к тебе в такую даль потащилась…

– Ну, так и скажи мне – хотя бы что-нибудь, чего нет в официальных пресс-релизах по этому делу, – хладнокровно приказала подруга.

– Баш на баш, – покачала головой я. – Ты мне – информацию, я тебе – свой эксклюзив.

– Какая ты, Алена, корыстная, – поморщилась Нарышкина.

– А ты ту инфу, которую для меня нароешь, в своей статье же и используешь.

– Я еще ни за какую статью не взялась.

– Да послушай ты! – Я все-таки открыла торт и, не дожидаясь, пока Наташка предложит чаю, стащила с его вершинки лучшее украшение – две пропитанные ликером вишенки. – Я вот о чем подумала. Гвоздицин – ну, руководитель тренинга, главный подозреваемый, – он ведь раньше, я в его биографии прочитала, работал обычным психиатром. В какой-то провинциальной психушке. Ты об этом знала?

– Нет. Но что в этом такого особенного?

– Да ничего, конечно, особенного, но вот мне какая мысль в голову пришла. Нельзя ли узнать, не была ли одна из участниц тренинга его пациенткой?

– Участница живая или уже мертвая? – деловито уточнила Наташка.

Кажется, она заинтересовалась.

– Живая. Зовут Ярослава Шмелева, и лет ей примерно тридцать с малым хвостиком. По виду – бизнес-леди. А по характеру – явная психопатка.

– Лихо ты диагнозы ставишь.

– Ну, не буйная, конечно, но у нее явно не все дома.

– Да узнать-то, наверное, можно… – задумчиво протянула Нарышкина. – Только что нам это даст? Разве из того, что эта дама когда-то была пациенткой Гвоздицина, следует, что она – убийца?

Так, она сказала – «нам». Это хорошо.

– Нет, не следует.

– Тогда зачем узнавать? – пожала плечами Наташка.

– Пока не знаю зачем, – честно призналась я. – Мне просто кажется, что эта Ярослава – какая-то очень мутная. Она утверждает, что знакома с Гвоздициным всего-то пару лет, а я нюхом чую: врет. Вот и хочу узнать, какие между ними отношения на самом деле.

– Думаешь, что этот Гвоздицин ее в психушку заточил? А она теперь таким оригинальным образом ему мстит? Сама убивает коллег по тренингу, а подставляет его?

– А ты соображаешь! – искренне похвалила я. – Или другой вариант: там, в психушке, она в этого Гвоздицина, врача своего, влюбилась, такие истории, говорят, частенько случаются. А он – извращенец, убийца. Ему доставляет наслаждение убивать. Она, ошалевшая от любви, его подвиги покрывает. И слишком поздно понимает, до какой степени была не права.

– Богатая фантазия глубоко беременной женщины… – хмыкнула Наталья.

– Или еще вариант, уже не с Ярославой, – вошла в азарт я. – Этот Гвоздицин – он старый пень, лет пятьдесят с лишним. Но в его официальной биографии ни про жену, ни про детей ни слова. Как думаешь, почему?

– И почему? – покорно переспросила Наташка.

– Так я и хочу, чтобы ты узнала! Женат он или нет. Или, может, развелся?

– Да зачем тебе это?

– А вдруг он супругу, например, при разводе до нитки обобрал? И она ему за это мстит?!

– Убивает участников его тренинга?! И подставляет бывшего мужа?! Да нет, Алена, не может такого быть!

– Все может! Или еще: вдруг этот Гвоздицин у какого-нибудь своего коллеги, скажем, ноу-хау украл? Или идею?.. В общем, узнай: были ли в его жизни громкие скандалы?..

– Да, Кокорекина… Ну, у тебя и запросы…

– А у тебя – огромные возможности. Узнай, пожалуйста, а?!

– Мне тут час назад мама звонила, – вдруг сменила тему Наташка. – И я сказала ей, что ты ко мне в гости мчишься. Она в такой ужас пришла!

– Да ладно!

– …Но велела: «Ты только Аленку не обижай». Ладно, так и быть. Попробую узнать.

Она потянулась к блокноту, чиркнула в нем пару строк, зачитала:

– Во-первых, не была ли Ярослава Шмелева пациенткой Гвоздицина, когда тот работал в психушке. Во-вторых, что у него на семейном фронте. И в-третьих, какие-нибудь скандалы в его биографии. Так?

– Да, – не веря в удачу, кивнула я.

– Если что, скину тебе на «мыло». В этих ваших «Тропиках» Интернет есть?

– Конечно, есть. Шли, – благодарно улыбнулась я.

– Только одним тортиком ты, Кокорекина, не отделаешься, – плотоядно усмехнулась Нарышкина. – Еще два таких привезешь, мне понравился.

– Вот как! – Я притворилась, что обиделась. – Ей эксклюзив приносишь, а она еще и вымогательством занимается.

– Эх, Алена! – с видом усталой, много повидавшей женщины усмехнулась Нарышкина. – Знала бы ты, сколько раз мне эксклюзив предлагали… Только воз и ныне там. Как писала про совещания в мэрии, так и пишу… Ладно, жди. Если что узнаю – завтра с утречка на твое «мыло» скину.

Глава 14

С арестом Гвоздицина из нее будто силы ушли, и жить с каждым днем становилось все тяжелее. Создаваемая годами видимость, что все вокруг гладенько, спокойно и ровно, рассыпалась в прах, перепады настроения мучили все чаще и чаще. И даже мысли о работе – ах, как ее когда-то спасал собственный бизнес! – не помогали.

Ей звонили из офиса – она смотрела на определитель номера и нажимала на сброс. Пусть оставят ее в покое! Потому что к некогда любимым косметическим салонам Ярослава сейчас не испытывала ничего, кроме отвращения…

Может быть, уехать домой, в свою квартиру, к своим вещам – и там ей станет легче? Да увольте: какое там легче! Здесь хотя бы люди кругом, а в ее московском элитном жилье никого и не встретишь. Дом у нее, по новой моде, малоэтажный, в каждую квартиру ведет отдельный вход. Специально сделано, чтобы занятые люди приходили домой и наслаждались тишиной. Но только ей сейчас от тишины хочется в петлю лезть. И все время как на качелях: то на душе восторг, то черная тоска. Как тяжело, на самом деле, переживать такие контрасты! И как обидно, что после звонкой, радостной весны не наступает яркого, беспечного лета. Сразу следует тяжелая осень. Но не та золотая, когда в лесу появляются грибы, пахнет свежестью и плещутся паутинки на ветру, – а черная, с голыми ветками ветел и ледяными дождями.