Пещерная девушка, стр. 11

В последний момент один из моряков, который понимал, как трудна может быть жизнь, когда нет под рукой самого необходимого, сунул Уолдо прессованный табак. Взглянув на него сейчас, Уолдо улыбнулся.

«Как низко я бы упал в глазах матери, если б она видела меня сейчас», — сказал Уолдо сам себе.

Корабль, увозивший последний шанс Уолдо на спасение, увозил с собой и его длинное письмо матери. Местами оно было туманным и беспорядочным. В числе прочего, в нем упоминалось, что Уолдо не может покинуть место своего нынешнего обитания прежде, чем не выполнит свой долг, но как только выполнит, то сядет на первый же корабль, идущий в Бостон.

Капитан корабля предупредил Уолдо, что насколько ему известно, на этот остров вряд ли еще зайдет какой-нибудь корабль — остров расположен далеко от установленного маршрута, и хоть береговая линия этого острова изучена, но о нем почти никогда не упоминалось с тех пор, как капитан Кук открыл его в 1773 году.

И все-таки Уолдо отказался покинуть его. Медленно шагая по лесу к своей пещере, Уолдо старался убедить себя, что им двигало исключительно лишь чувство благодарности и справедливости, и что если он джентльмен, то должен увидеть Надару и поблагодарить за то дружеское участие, которое она проявляла по отношению к нему. Но не было ли это просто отговоркой, почему он отказался от единственной возможности вернуться к цивилизации.

Уолдо пришел к выводу, что вел себя как последний дурак, и тем не менее, идя по лесу, напевал веселую мелодию, а сердце его было наполнено счастьем и приятным ожиданием чего-то, что он и сам не смог себе объяснить.

Единственное, что он твердо решил, так это отправиться с восходом солнца в деревню, где жила Надара. Сегодняшний поединок с дикарями убедил его, что он сможет теперь, не подвергаясь большому риску, встретиться лицом к лицу с Флятфутом и Кортом.

Чем больше он думал об этом, тем легче у него становилось на сердце. Хотя должно было бы быть наоборот. Он должен был испытывать отчаяние от того, что упустил возможность вернуться домой, и что через день или два войдет в деревню, где жили свирепый Флятфут и могучий Корт. Но несмотря на это, душа его пела.

Уолдо больше не встретил врагов, с которыми он столкнулся утром на своем пути, когда осторожно пробирался через лес и пересекал небольшие равнины и луга, идя от океана к своей пещере, однако мысли его часто возвращались к дикарям и поединку с ними, и ему стало ясно, насколько плохо он вооружен.

Надо было позаботиться о двух вещах. Во-первых о щите. Будь у него щит, Уолдо был бы надежно защищен от града камней, которые бросали в него дикари.

А во-вторых — о мече. С мечом и шитом он смог бы подпустить врагов поближе к себе, не подвергаясь при этом опасности, а затем с легкостью пронзить их мечом.

Однако с этим придется какое-то время подождать, надо изготовить щит и меч, прежде чем он отправится в деревню, где обитает Флятфут. Поскольку голова Уолдо была занята этими мыслями, он шел гораздо медленнее обычного и только после захода солнца оказался в ущелье, откуда виднелась скалистая вершина с его пещерой. В ущелье было уже совсем темно, хотя верхушки холмов все еще были различимы в сумерках.

Он уже почти осилил тяжелый крутой подъем, последний на своем пути, когда заметил на вершине его силуэт огромной черной кошки с горящими глазами.

Это была Нагола, и она находилась на той единственной тропе, по которой предстояло: идти Уолдо.

— Я чуть было не забыл про тебя, Нагола, — пробормотал Уолдо Эмерсон. — Я никогда бы не отправился в путь, не повидав тебя, но мне бы хотелось, чтоб это было другое время и другое место. Давай отложим нашу встречу на день или два, — громко сказал Уолдо, но ответом Наголы было зловещее рычание. Уолдо стало не по себе.

Он столкнулся с этой огромной черной пантерой в самое неподходящее время и в самом неподходящем месте. Было уже слишком темно, а Уолдо видел в темноте плохо, к тому же пантера находилась над ним, Уолдо же стоял на крутом склоне, так что опора под его ногами была весьма ненадежной. Он попытался вспугнуть грозного зверя криками и угрожающими жестами, но тщетно.

Нагола не ушла, а медленно поползла вперед, дюйм за дюймом, пока не замерла, готовая к прыжку, на краю уступа, футах в десяти над Уолдо.

Шесть месяцев тому назад Уолдо с дикими криками уже мчался бы по ущелью, убегая от черной пантеры. Теперь же было очевидно, что с ним произошли удивительные превращения, он не закричал от страха и не побежал, а стал неторопливо подниматься навстречу грозному зверю. Он держал наготове копье, нацелив его чуть пониже зловещих глаз.

Он прошел не более двух футов, когда пантера с душераздирающим воплем прыгнула на него.

Когда тяжелая масса обрушилась на него, Уолдо упал и покатился по скале вниз, вместе с ним покатилась и Нагола.

Они катились, сплетясь в клубок, и когти пантеры рвали тело Уолдо, внизу их падение остановило большое дерево.

Рычание и хрипы стихли, человек и зверь лежали без движения. Вскоре над вершинами холмов поднялась тропическая луна и осветила неподвижные тела на дне темного ущелья.

VII

ТАНДАР В ПОИСКАХ

Долгое время не было никаких признаков жизни в той странной массе из плоти, костей, мышц, блестящей черной шкуры, длинных светлых волос и крови. Однако перед восходом солнца в этой массе произошло какое-то движение, немного позднее послышался стон, а затем снова надолго воцарилась тишина.

Во второй раз движение это стало более энергичным и после ряда усилий, Уолдо удалось приподнять голову, волосы его были спутаны и слиплись от крови. Почти час понадобился оглушенному и израненному Уолдо, чтобы высвободиться из цепких объятий Наголы.

Когда, наконец, шатаясь, он поднялся, то увидел, что огромная пантера мертва, сломанное копье торчало из ее лоснящейся черной груди.

Было очевидно, что пантера жила лишь какой-то миг после того, как кинулась на человека, но и за этот короткий миг она успела нанести ему тяжелые раны своими острыми когтями, к счастью, правда, Уолдо избежал ее мощных челюстей. На теле Уолдо, от груди до колен тянулись рваные кровавые полосы — следы звериных лап.

Уолдо остался в живых только благодаря тому, что встретился с пантерой на крутом склоне холма, а не на равнине — падая, Нагола не смогла нанести ему смертельных увечий.

Окинув себя взглядом, Уолдо был поначалу напуган видом этих жутких ран, но приглядевшись поближе, он обнаружил, что они не так глубоки, и единственной опасностью была опасность инфекции. Все его кости и мускулы ныли от поединка и падения, да и раны причиняли невыносимую боль, стоило ему сделать какое-нибудь движение; однако, несмотря на это, он улыбался, глядя на то, что осталось от его многострадальных парусиновых брюк.

По сути от этих некогда элегантных брюк не осталось ни клочка — острые когти пантеры завершили то, над чем так успешно потрудились время и колючий кустарник, а от белой полотняной летней рубашки остался лишь кусок ворота величиной с ладонь.

«Природа — прекрасный „уравнитель“, — подумал Уолдо. — Совершенно ясно, что она ненавидит все искусственное так же, как ненавидит и пустоту. Теперь ты мне и впрямь понадобишься», — заключил он, глядя на прекрасную черную шкуру Наголы.

Несмотря на боль, Уолдо добрался до своего укрытия, там он отобрал из своей коллекции несколько острых камней и вернулся назад.

Положив возле Наголы свои «инструменты», Уолдо спустился на дно ущелья и обмыл в маленьком прозрачном ручье свои раны.

Полдня понадобилось ему, чтобы содрать с пантеры шкуру; сделав это, он оттащил шкуру к пещере, и там упал, не в силах даже заползти внутрь.

Весь следующий день Уолдо острым камнем скоблил шкуру с внутренней стороны, чтобы на ней не оставалось ни кусочка мяса и она не начала гнить.

Он все еще был очень слаб и раны по-прежнему мучили его, но он и мысли не допускал, что может расстаться со шкурой, которая досталась ему такой дорогой ценой.