Мы к вам приедем…, стр. 7
Глава 2
Лондон и Ливерпуль
…Просыпаюсь – темно.
Мучительно шарю рукой по тумбочке, пытаясь найти часы или хотя бы мобильник.
А вот те хрен.
Ну, думаю про себя, – мутик, ты для чего в Лондон летел?
Чтобы спать?!
На соседней койке неожиданно застонали.
Я приподнялся на локте и сквозь плотный сумрак сумел-таки разглядеть круглые, немного испуганные глаза Степашки.
– Слышь, – говорю, – Степ, ты не в курсе, сколько сейчас времени?
Он прокашливается, что-то ищет рукой на тумбочке.
Часы, наверное.
– К черту, – отвечает наконец, – эти подробности! Лучше скажи, в каком мы городе?
Я захрипел и начал шарить ладонью по стене в поисках выключателя…
…Времени, кстати, оказалось не так уж и много.
Полседьмого.
Мы со Степашей оделись и пошли вниз, в бар, приводить себя в порядок.
Хотя бы пивом.
Башка болела так, что я уже готов был мысленно согласиться с Али насчет того, что британский эль, по крайней мере, ничуть не хуже моего любимого чешского светлого. А, может, даже и лучше.
Если он – холодненький, а никакого другого пива в баре, к примеру, не имеется.
К счастью, – имелось.
Легкое и светлое.
Мы со Степашкой взяли сразу по три и после второй – заблаженствовали.
Его, кстати, на самом деле Толиком звали. А Степашка – это просто кличка такая, потому что он всех Степами зовет.
Он – не обижался.
Он вообще, по-моему, ни на что не обижался.
Я еще никогда в жизни не видел таких добродушных и по-хорошему оторванных людей.
Но боец, говорят, в свое время был весьма нефиговый.
Да и сейчас, пожалуй, если припрут к стенке, то под его колотухи лучше не попадаться.
На секторе его, по крайней мере, уважали.
А это, поверьте мне, – дорогого стоит.
Очень дорогого.
В каком он городе находится, кстати, Толик вспомнил, когда умывался. По типичным английским кранам, из одного из которых – совершенно отдельно – течет горячая вода, а из другого – холодная.
Я раньше об этом только читал, а он, оказывается, уже тут бывал.
Два раза.
Один раз – просто так, с женой. А второй – на выезде, когда «Спартак» проиграл «Арсеналу» на «Хайбери».
Ну и еще один раз – проездом, когда с «Лидсом» бились.
Но это, он говорит, – не считается.
А я-то, дурак, думал, что насчет «города» – это он просто прикалывается…
Когда мы допивали по третьей кружке, сверху спустился злой, помятый и похмельный не хуже нас Али.
– Ты уже здесь? – накидывается. – А что, блин, не разбудил-то?
Да.
Действительно косяк, думаю.
К счастью, выручил Степашка.
– Слышь, – говорит, – Степ. Ты знаешь, как я тебя люблю и уважаю, но – хорош тут дедовать, на фиг. Давай лучше садись, пивка с пацанами попей, повспоминаем с тобой годы наши старые, золотые, – молодому, вон, на радость. Он и не видел, небось, такого никогда…
Али вздыхает, надменно улыбаясь сквозь явную головную боль.
Он что, думает – незаметно?
Да у него даже каждая волосинка на большой породистой башке вопиет ща о кружке пива и рассказывает об этом всем окружающим!
– Ох, – говорит, – Толь. И за что я только тебя, дурака старого, так люблю? Может, за то, что ты, как всегда, прав?
– О! – Степаша поднимает вверх указательный палец. – Вот именно! А еще – за то, что я хороший…
Они, кстати, оказались – ровесники…
А ведь – не скажешь.
Али выглядел по крайней мере лет на десять моложе.
И это – как минимум.
…А потом спустился Гарри и сказал, что ему звонили парни, они нас всех ждут в каком-то ресторане.
Пива он пить, кстати, не стал.
Опрокинул по-быстрому стаканчик виски, и мы поехали.
Ну а там – уж как водится.
Неплохо, что называется, посидели. До номера добираться пришлось – опять на полусогнутых.
Но – добрался.
Порадовало только одно: Степаша еще пока что где-то загуливал, а значит, засыпать доведется, слава Богу, – в тишине.
Храп у него, конечно, – просто запредельно громкий…
С этими мыслями и завалился спокойненько, даже зубы умудрился заставить себя перед сном почистить.
К сожалению, как выяснилось, – я рано радовался…
…Разбудил меня резкий, сильный и очень-очень злой стук в дверь.
Было такое ощущение, что долбили аж в четыре руки, причем давно и безнадежно.
Ни фига себе, думаю.
Пожар?!
Потоп?!
Или что?!
Степаша ключ, что ли, от номера потерял?!
Ну, судя по его состоянию, – не удивительно…
– Сейчас-сейчас! – кричу спросонья. – Минутку!
Натянул на всякий случай джинсы, включил настольную лампу, подошел к двери.
– Кто там? – спрашиваю.
– Конь в пальто! – отвечают из-за двери голосом Степаши. – Открывай, бля…
Но вот только почему-то голос этот доносится… э-э-э… как-то… э-э-э… снизу, что ли…
Ну ладно, мне не жалко, открываю.
…!
Мама!
Ну ни фига же себе, картина маслом!
Тело Толика висит в коридоре фактически параллельно земной поверхности, голова где-то как раз на уровне моего… гкхм… скажем так, – ниже пояса…
Штаны спущены фактически до коленей.
Впрочем, и неудивительно.
Потому как, пока его тащили по коридору, эти самые колени почти наверняка волочились по полу.
Куда же им, бедным, – в смысле, коленям, – еще деться-то, при живом-то весе тела явно прилично больше ста килограммов.
Кто волок?
А вот они стоят, красавцы.
Два совершенно огромных, мускулистых, налысо выбритых негра.
Я таких раньше только в голливудских фильмах видел…
– Хуль встал, пропускай! – подала неожиданно голос поднявшаяся по этому случая до уровня моего пупка голова Толика.
И – запела.
– Быва-а-али дни-и весе-е-елые… дальше ни хуя не помню… ой!
Это его негры на кровать бросили.
Где он немедленно и захрапел своим богатырским храпом.
А негры все так же молча развернулись и пошли.
Я кинулся за ними.
– Извините, – говорю, – господа. Но что случилось с моим товарищем?
Один из гигантов все-таки соизволил обернуться.
– Твой долбаный товарищ, – отвечает, – спал под нашей дверью, на коврике. И я еще пока не слышал, чтобы хоть один сукин сын храпел под моей дверью так громко, что у меня в номере стекла вибрировали. И еще, передай ему, чтобы он молился своему долбаному белому Богу или кому там еще у вас молятся, что мы с Сэмом не педики. Иначе одной целой белой жопой сегодня стало бы меньше, а он бы даже ничего не почувствовал.
– Ничего себе, – говорю. – Спасибо вам, парни. Но как же вы узнали, в каком номере он живет? Ведь он же ни слова не говорит по-английски!
– Это было непросто, – вздохнул второй гигант, и они величественно удалились.
Я подошел к окну, отодвинул шпингалет и закурил.
А Степаша перевернулся на другой бок и неожиданно перестал храпеть…
…Когда я на следующее утро рассказал эту историю Гарри и Али, они ржали – просто как подорванные…
Правда, недолго.
– Это еще фигня, – говорят. – Тебе еще повезло, что тебя с Герцыным в один номер не поселили. Он однажды у своего напарника контактные линзы выпил. Кстати, здесь же, в Лондоне, на «Арсенале»…
– Как это вообще, в принципе-то, возможно, – поражаюсь, – контактные линзы выпить?
– А вот так, – ржут. – Проснулся ночью с бодуна, сушняк долбит, до мини-бара ползти тяжело. Глядь, – а на тумбочке стакан стоит. Откуда ж ему, бедолаге, знать, что его товарищ туда специально на ночь контактные линзы положил? Что там Серега после этого на «Хайбери» разглядеть мог – просто ум за разум заходит…
Да, думаю.
Тогда – и вправду, наверное, повезло.
А может, просто хорошо, что у меня зрение нормальное?
Следующий день, кстати, оказался обычным туристическим днем, без каких бы то ни было особенных приключений.
Мы прокатились на знаменитом лондонском двухэтажном туристическом автобусе, потом на кораблике по Темзе.