За право летать, стр. 55
Как ни странно, сейчас был самый безопасный отрезок пути – космические торпеды, может быть, и пущенные сверху вдогон, в атмосфере ослепли бы, сгорели, взорвались. Лазер тоже был малоэффективен: из-за чудовищной тряски мишени луч размазывался по слишком большой площади, терял силу. Лазер будет хорош потом, в ближнем бою, на малых скоростях. Так что самое большее, что грозило сейчас, – это развалиться на куски от чудовищных механических и тепловых нагрузок, или «не вписаться в поворот», или, наоборот, – закончить торможение на слишком большой высоте и стать легкой добычей…
Собственно, шансов избежать всего этого было ноль. Геловани вел корабль почти вслепую: от вспышки того взрыва все ещё плавали пятна в глазах, а триполяр фонаря был черен, как щиток сварщика: плазма, бушующая вокруг корабля, имела звездную температуру и светилась соответственно.
Исса, кажется, ожил: сделал попытку перебраться сзади в кресло пилота, его скинуло, он полез снова… Это чем-то напоминало ковбойские скачки на быке.
Если успеет подумал Геловани, будет хорошо. Если не успеет… придется выкручиваться самому.
Были или нет облака внизу? Самого главного не запомнил…
В горизонтальный полет он вышел, все ещё ничего не видя под собой и, судя по свечению плазмы, имея скорость значительно выше той, на которой можно долго продержаться в атмосфере. Геловани немедленно заложил крутой вираж – выжав все, на что способны рули, – потом, продолжая торможение двигателем, перевел корабль в пологое пикирование. И только увидев сквозь нижний блистер впереди и внизу приближающуюся яркую звезду – собственное отражение в темной воде, – вновь перешел в горизонтальный полет – но не по прямой, а рваным зигзагом…
Сначала пропала тряска – сменилась дрожью, вибрацией, полной неподвижностью, вмороженностью в воздух. Потом – почти погасло свечение, и триполяр вернул себе прозрачность. Геловани прекратил торможение и перевел двигатель на атмосферный режим полета.
Скорость была девятьсот метров в секунду, а высота – около километра. Внизу расстилался океан, справа садилось солнце, впереди стояла стена мрака.
Чудо произошло. Геловани знал, что потом начнется реакция и он будет, не в силах остановиться, считать шансы и прокручивать варианты, твердо зная, что выполнить этого полета не мог. Однако же выполнил… Но реакция начнется на земле, а пока что он был спокоен как удав. Ну и где эти марцалы? Исса наконец сумел утвердиться в пилотском кресле.
– Готов, – сказал он. Зубы его лязгнули.
– Осмотрись, – приказал Геловани.
Мальчишка послушно опустил на голову шлем. Геловани ещё немного снизился. Белое на воде ему не померещилось – это был небольшой плоский айсберг.
– Очень далеко – две пары «Птиц», – сказал Исса невозможно спокойным, отсутствующим голосом. – Одна в окрестностях этой планетки, высота пять тысяч, другая – над Центральной Африкой, высота четыреста. Похоже, они нас потеряли.
– Будем надеяться… – пробормотал Геловани. – Перенимай управление, пилот. Высота – триста метров, скорость три Маха, курс – Антарктида, база Берд.
– Есть, – тем же голосом ответил Исса. Геловани отстегнулся, опустил спинку кресла и, подтянувшись за поручень, выбрался в кокпит. Если бы голой женщины там не оказалось, он и не удивился бы, и весьма бы обрадовался.
Но она была там. Сидела, обхватив руками голову и колени, и беззвучно сотрясалась…
Глава тринадцатая
По морде
Все ещё 24 августа 2014-го
– Я не уполномочен принимать никаких решений, – повторил Полянский. – Я могу только доложить по команде.
– Докладывайте, – обронил мальчишка, небрежно повернулся и скользнул обратно в дверь. Движения его были плавны и быстры – он словно перелился с места на место.
Ржавые петли двери не скрипнули.
Все у них подготовлено… Полянский медленно осознавал услышанное. В течение часа…
– Где я вам возьму начальника школы? – он на орбите. Его зампоуч тоже. Комдива эти паршивцы, получается, не знают в лицо… Остается комендант базы, чудаковатый каперанг Молотило. Сейчас мы его найдем…
– Подождите, кап-три, – сказали сзади. – Василий Андреевич!
Полянский вздрогнул и обернулся. Голос был очень знакомый.
Дверь блиндажа снова была распахнута, в проеме стояли двое: один из мальчишек и девушка в грязном комбинезоне.
– Я Юля. Гнедых. Из команды «Букет».
– Господи, Юля. Что ты тут делаешь?
– Что и они. Только мы решили по-другому. Переговоры будут идти через вас. Только через вас. Вы сами найдете, кому передать наши требования.
– Хорошо, – сказал Полянский. – Мне так проще.
– И будете приходить, сообщать ответ. Пусть те, с кем мы будем разговаривать, сидят в Центре управления. Не ближе. Вы можете пользоваться глайдером или мотоциклом – чтобы мы видели, что вы один. Где-то на стоянке остался мотоцикл Смолянина… можете его взять.
– Хорошо, – медленно сказал Полянский. – Да, Юля… Ты знаешь, что он почти поправился?
– Не врите, – сказала она. – Так не бывает. Больше не врите, договорились?
– Дого… – Он сглотнул. – Договорились. Так в чем состоят ваши требования?
– Вот они. – Юля протянула исписанный листок, сложенный вчетверо. – Здесь не читайте. Чтобы не возникало вопросов. Попробуйте найти людей, которые… которые компетентны. И имеют силу. Нужно будет много всего сделать, чтобы сохранить город. Успехов, Василий Андреевич!
Они отступили в темноту, и дверь опять беззвучно закрылась.
С возвращеньицем вас, Марья свет Андревна, тягуче думала Маша, без приложения сил пересекая внутренний дворик вокзала и втягиваясь в метро, теперь нужно будет подольше бывать под землей, под землей нас труднее засекать… метро, переходы, подвалы, теплотрассы… она текла вперед и вниз, расслабленная, не замечая никого вокруг и сама почти незаметная людям.
Не фиксироваться ни на чем, не застревать, не останавливаться. Течь себе и течь. Вода в траве.
Вагон, свободные места, дверь, эскалатор, переулок, темно, светло, запах еды, смятую бумажку в карман, теплая тяжесть в животе. Проходной двор, парадная, консьержка поднимает голову, но даже не смотрит. Третий этаж, вот этот ключ, пахнет плесенью, ковер липнет, лишнее с дивана, снять джинсы, спать.
Спать – это тоже приказ.
База «Мтубатуба», самая маленькая из четырех антарктических баз КОФ, располагалась в совершенно жутком месте – в котловине Чаттерли у подножия плато Вегенерисен. Здесь был такой перекресток ветров… Устроителей базы, южноафриканцев, подкупило наличие подледного пресного озера на глубине чуть больше четырехсот метров – а главное, незначительная подвижность местных льдов, позволявшая расположить основные сооружения базы в глубоких туннелях и залах, оставив на поверхности самый необходимый минимум. Котловина была своеобразной заводью в исполинской ледяной реке, ниспадающей с высоких склонов Земли Королевы Мод в Атлантический и Индийский океаны…
Исса точно вывел кораблик в посадочный сектор космодрома, а вот сажать машину пришлось Геловани: мальчишка вдруг содрал с головы шлем и закричал. Он кричал не переставая, хватаясь руками то за лицо, то за живот, потом его начало рвать… Геловани переключил управление на себя одного и, не обращая внимание ни на что внутри корабля, стал целиться на двойную цепочку огней. Он запросил аварийную посадку с ранеными на борту, ему подтвердили, потом не удержались и послали вопросительный и три восклицательных. Уже над самой полосой его чуть не опрокинуло порывом ветра, он удержался, подняв машину на хвост и наверняка пробурив двигателем глубокий ров наискось полосы. Ничего, зальют, подумал он, опуская «Портоса» на все четыре лапы и чувствуя, как посадочный пушер цепляет кораблик…
Теперь от него ничего не зависело. Что-то впереди раздвинулось и сдвинулось позади, изменился свет, Геловани хотел повернуть голову, но не смог. Сам собой откинулся фонарь, воздух был звонкий, холодный, чистый.