Тепло и свет, стр. 6
Художник пожал плечами и ничего не сказал.
В тот день совершилось много событий, но не событиями он, как мне кажется, интересен. Меня поразило поведение людей. Жизнь Ковчега замерла, и более чем полторы сотни людей оцепенели. Многих сковал ужас; многие выжидали; многие растерялись; были и такие, которые поспешили воспользоваться ситуацией и занять наиболее выгодные места. Полковник понемногу обрастал свитой. И за весь день, когда он во всех направлениях, как мечущаяся в рикошетах пуля, пронизывал Ковчег, не нашлось ни одного, кто осмелился бы подставить ему ногу. Власть он получил сразу, как по волшебству – все признали его право распоряжаться ими полностью, вплоть до распоряжения жизнью и смертью. Вначале он расстреливал только тех, кто пытался сопротивляться или хотя бы не подчиняться…
До сих пор не понимаю, откуда у нас столько холопства? Неужели действительно от обезьян?
Вы, наверное хотите спросить, что делал я сам? Ничего. Я только что перенес довольно тяжелую пневмонию и лежал в лазарете. Доктор считал меня чересчур слабым и долгое время ничего не говорил. Но я, ей-богу, не знаю, что делал бы в тот день, окажись я на пути Полковника…
В жизни Ковчега произошло много перемен. Кроме обязательной строевой, Полковник вменил в обязанность всем жителям пять часов в день посвящать благоустройству территории. Были четко определены семейные пары, и какие-либо изменения в списке разрешались только с ведома самого Полковника. Клерк произвел конфискацию всех противозачаточных средств и запер их в сейф (от сжигания на костре отказались ввиду возможного демографического взрыва). Был оглашен Рескрипт о Наказаниях; в качестве мер пресечения были объявлены: принудительные работы на различные сроки и различной тяжести, порка, лишение и снижение пайка, а также смертная казнь через расстрел или повешенье. Были сформированы три министерства: Министерство Порядка, Министерство Информации и Министерство Продолжения Рода. В давно пустовавшей механической мастерской началось производство колючей проволоки…
Вечером Министерство Информации объявило о предстоящем в ближайшее время бракосочетании Принцессы и господина Полковника.
… На этом я, наверное, прерву свой рассказ. Слишком много событий впереди, и мне надо подумать, о чем и как рассказывать дальше. Все подряд – невозможно. И в то же время так трудно выбрать что-то более, чем остальное, заслуживающее внимание. Так что я прощаюсь с Вами, возможно, месяца на два.
До свидания. Не скучайте, Оля.
23.05.84.
ПИСЬМО ЧЕТВЕРТОЕ
Здравствуйте, Оля.
Вот видите, как трудно писать романы с продолжением: обещал через два месяца, а получилось почти через четыре. Но это, главным образом, по личным причинам: болела мама. Теперь она поправилась – относительно, конечно – и я снова принимаюсь за письмо. Вообще-то был у меня довольно сильный позыв бросить это занятие – после того, как я увидел Вас в компании Ваших близняшек. Честное слово, такого счастливого лица, как у Вас, я не видел никогда в жизни. Но по складу своего характера мне как-то неловко бросать на половине начатое дело, поэтому сказку я постараюсь дорассказать, пусть даже с другими целями. Итак, продолжаю.
– От этого оно не загорится, – сказал Мастер. – Нечего даже было и рассчитывать.
– Ну почему же? – возразила Физик. – Не так уж много мы о себе знаем. А вдруг?
– Нет. Мне следовало бы помнить, в каком месте мы находимся. Это все равно что строить водяную лестницу в Сахаре.
– Но вам же было хорошо?
– Конечно, было. Но, кажется, с не меньшим удовольствием я съел бы что-нибудь вкусное.
– Можно попросить Принцессу.
– Не стоит, наверное.
– Вот вы говорите – в Сахаре… Смотрите: хоть чуть-чуть, а светится. Не так уж и в Сахаре.
– Вряд ли это из-за нас.
– Да. Во всяком случае, не из-за меня. Странно, уж я, кажется, и верю в любовь, и знаю о ней все, что возможно, и далеко не фригидна – а вот не дано… Все время у меня так: то из любопытства, то от скуки, с вами вот в порядке эксперимента… Интересно, от кого же оно все-таки светится?
Солнце, висевшее под потолком мастерской, голубовато светилось, как пустой экран невыключенного телевизора, иногда по нему пробегали мерцающие блики, иногда они задерживались и играли, напоминая полярное сияние, а иногда исчезали совсем. И легкое тепло исходило от него – легкое, почти незаметное…
– Все равно его надо вынести в большой зал, – сказал Мастер.
– Конечно, – сказала Физик. – Зря, что ли, старались?…
Полковник и Клерк вновь беседовали за коньяком – это у них входило в традицию.
– Это было совсем не трудно, – сказал Клерк. – Она согласилась сразу. Наверное, давно мечтала.
– Даже не верится, – сказал Полковник. – Такой старик в роли жениха…
– Какой же вы старик, бросьте. Главное – ничего не бояться. А давайте, я вам сейчас такую женщину приведу, тигрица, а не женщина, она вас так полечит…
– Ну что вы, накануне свадьбы…
– Тем более! Вам просто надо обрести веру в себя. Это как с властью, понимаете?
– Не надо, я думаю, все будет хорошо. Я так, знаете, предчувствую…
– Как хотите. Прозит!
– Я думаю, нам нельзя останавливаться на достигнутом. Это как езда по скользкой дороге: нельзя резко тормозить. Надо, пока есть патроны, завершать преобразования. Главное – это не забывать о цели. Мы сейчас должны рассчитывать на сто поколений вперед. Чтобы постоянно прослеживать род, причем примерно одинаковая численность людей все время была постоянной, вы понимаете меня? Надо это тщательно обдумать и воплотить. Очень мало нельзя, очень много тоже плохо, нужна стабильность. Я думаю, без регларен… регмалер… регламентации не обойтись. Давайте прямо сейчас решим, как это все будет в будущем. Забота о будущем – вот что должно двигать нами.
– Разумеется, – с воодушевлением подхватил Клерк. – Я предлагаю следующее: теперь, после введения нового порядка, начнут родиться… рождаться дети. Надо, чтобы Министерство Продления Рода создало выбраковочную комиссию. Все слабые, болезненные, хилые должны уничтожаться. Особенно мальчики. Следует добиться того, чтобы уже в следующем поколении число мужчин было раз в десять меньше числа женщин. И так постоянно. Что это даст? Главное – это улучшение человеческой породы. Второе, и тоже главное – позволит поддерживать численность населения на одном уровне без ограничения рождаемости. Наоборот, пусть рожают как раз больше, будет из чего выбирать. Наконец, создание совершенно нового общества, в котором мужчина будет самой природой поставлен над женщиной!
– Что-то вроде гаремов, – с пониманием кивнул головой Полковник.
– Вот-вот! Мусульмане понимали толк в жизни! Так что давайте, за оставшиеся девять месяцев как следует подготовиться и во всеоружии… Н-да, не подумал… А ведь не все нас поймут, народ не приучен мыслить государственными категориями, тут такое может начаться… Хорошо, что заговорили о подготовке. Может быть, имеет смысл заняться выбраковкой уже сейчас? Зачем позволять оставлять потомство таким законченным алкоголикам, как Художник? Или таким мозглякам, как ваш Мастер – не пойму, почему вы так хорошо к нему относитесь?
– И что вы предлагаете, убивать их, что ли?
– Да не обязательно. Можно стерилизовать, а можно просто изолировать. Пусть живут. Пока.
– Ладно, подумаем. Сейчас они никому не мешают.
– Сложный вопрос: мешают или нет. Посудите сами: пользы от них новому обществу никакой, а вред всегда может быть. Неприятные они люди. Скользкие. И Пастор этот… Не люблю его. Да, о подготовке… Может быть, имеет смысл, хотя бы на первое время, разделить вообще всех мужчин и женщин? Хотя нет, смысла не имеет. А вот детей – так точно надо сразу отнимать у родителей и растить по отдельности. Воспитывать в новом духе. Иначе ничего не выйдет. И Художника надо простимулировать, пусть там в своей картине как надо историю отражает, а то потомки посмотрят – а предки-то не так жили… Все должно иметь смысл. Все должно подчиняться одной идее. И если будем ее придерживаться неуклонно, все вещи обретут свой смысл, и к цели мы придем непременно… Коньяк весь уже?