Тайный любовник, стр. 80

– Никогда не забуду, – искренне пообещал Коннор без тени улыбки.

Они отправились в контору на Теймар-стрит, где Коннор провел эту ночь, за дорожным чемоданом, который он оставил там, когда Вэнстоун заехал за ним, чтобы отвезти к Ноултону. «Так вот куда ты уезжал каждый день». Софи с интересом осматривала скромную обстановку, стоя посредине маленькой комнаты, в которой царил хаос. Это была ничем не примечательная комната, деловым своим видом свидетельствовавшая, что здесь хозяйничает мужчина, но Софи разглядывала ее как зачарованная. Всю дорогу от дома Ноултона она во все глаза смотрела на мелькавшие мимо дома и людей, словно давным-давно не видела ничего подобного. Она так долго пребывала в спячке и теперь наконец проснулась. Коннор нежно обнимал ее, благодаря бога за то чудо, каким была его жена.

– О, хлеб! – восторженно воскликнула она, увидев полуприкрытые исписанными бумагами остатки вчерашнего ужина. – Как чудесно. Умираю с голода.

– Сделай одолжение, съешь.

– На этом ты спал? – удивилась Софи с полным ртом, показывая на заваленную узкую кушетку у дальней стены.

– Да. Иен подарил, когда узнал, что я остаюсь здесь на ночь.

– Ужасная кушетка, правда?

– Поэтому, наверно, его жена и позволила забрать ее.

Софи убрала с кушетки стопки книг и бумаг, одеяло, которым он укрывался прошлой ночью. Коннор озадаченно смотрел, как она уселась на освободившееся место и жестом пригласила сесть рядом.

– Что ты задумала?

Она ослепительно улыбнулась.

– Жду, когда ты меня как следует поцелуешь.

Рубашка, которую он складывал в этот момент, выпала у него из рук, а выражение лица было таким забавным, что Софи засмеялась. Кон засмеялся тоже – от радости, что обнимает ее, свою Софи, и поклялся, прежде чем поцеловать, что больше никогда не отпустит ее.

– И я тебя, Кон, – пообещала она, крепко прижимая его к себе. – Никогда. Ничто нас не разлучит.

– Отныне…

– …и навсегда. Что бы ни случилось.

Прежде они много раз давали друг другу необдуманные обещания: никогда не ссориться, например, но сегодняшнее обещание они сдержат, он это чувствовал.

– Софи, слава богу, что ты вернулась ко мне. У меня все из рук валилось, как подумаю, что потерял тебя. – Он обвел рукой комнату с разбросанными повсюду книгами и бумагами. – Все это осточертело, ни выборы были не нужны, ни поддержка Ноултона. Я продолжал по инерции работать, из-за Иена и других, но потерял всякий интерес. Даже если бы победил на выборах…

– Ты победишь.

– …с кем бы я разделил радость победы? Не было бы никакого удовлетворения. Просто началась бы долгая трудная работа.

– Прости меня за все. Я была ужасной женой. Нет, позволь мне сказать. Потеря ребенка – самое страшное испытание, которое выпало мне в жизни, Кон. Я словно провалилась в бездну и никак не могла оттуда выбраться. Я даже рада, что ты оставил меня. Слава богу, что ты решился на такой шаг, потому что это пробудило меня! Иначе я никогда не перестала бы скорбеть о ребенке, которого мы потеряли, но теперь я жива и снова могу все чувствовать, и ты так нужен мне. Думаю, я тогда еще не совсем распрощалась с детством – не знала, чем мужья и жены должны быть друг для друга, или забыла об этом. Ты мой любимый, Кон, мой лучший друг, и всегда останешься им. Пожалуйста, скажи, что прощаешь меня за то, что я отвернулась от тебя. Но я просто… не могла…

– Софи, Софи! – Он целовал ее и не мог остановиться, хотя каждое ее слово было как бальзам на его истерзанную душу. – Я так счастлив, дорогая. Боже, не могу дождаться, когда мы окажемся дома. – Ее лицо все еще хранило следы вчерашних бурных слез, но она казалась ему прекраснее, чем всегда.

– Знаю, – с некоторым смущением прошептала она. – Потому что тоже не могу дождаться. – Неожиданно она широко распахнула глаза. – Но, Кон… зачем ждать?

Та же мысль одновременно пришла в голову и ему.

– Зачем ждать? – эхом откликнулся он, и столько чувства оба вложили в эти слова, словно только что изобрели паровой двигатель или открыли путь в Индию.

– И считать эту кушетку ужасной? – недоуменно продолжала Софи, обвив руками его шею и притягивая к себе. – Ах, как я соскучилась, соскучилась, соскучилась по тебе, – ворковала она, прерывая слова нежными поцелуями. – Быстрее, быстрее. – На ней был короткий черный жакет поверх кремовой блузки, и он просунул руку между их телами, чтобы помочь расстегнуть черепаховые пуговицы, не спеша, с наслаждением касаясь губами ее растянутых в улыбке губ. – Подумать только, это так порочно, – выдохнула она, откидываясь на спину и ероша ему волосы, – заниматься любовью здесь, а не дома в постели! Ты не считаешь, что это ужасно?

– M-м… кошмарно, – пробормотал он, продолжая раздевать ее. Он восхищенно смотрел на ее полную белую грудь, такую прекрасную и такую манящую. – О, Софи, взгляни, как ты красива! – Он подложил ей подушку под голову, чтобы ей было удобнее, когда станет ласкать ее.

– Хочу сразу, – прошептала она.

– Не говори ничего, закрой глаза.

– Нет, я хочу видеть тебя.

– Сегодня все будет по-другому. Я заставлю тебя закрыть глаза. – Он наклонился и прильнул губами к ее возбужденно вздымающейся груди. Ее прерывистое, беспомощное дыхание еще больше возбудило его. Он поднял голову, любуясь ею: губы полураскрыты, густые ресницы сомкнуты, щеки порозовели от жара желания. – Я люблю, когда ты такая, Софи.

– Нет, это ты прекрасен, – возразила она, пытаясь вытащить наружу заправленные в брюки концы рубашки. – А ты любил бы меня, если бы я была уродиной?

– Да, – отозвался он не раздумывая. – Но…

– Но?

– У меня ушло бы больше времени на то, чтобы узнать тебя поближе.

Подсунув руку ей под колени, Коннор перебросил ее ноги через свои.

– Вот ты и попалась! – торжествующе воскликнул он. – Ну-ка посмотрим на эти ножки.

Она взвизгнула, когда он одним движением задрал ей юбки, накрывшие ее чуть ли не с головой, чтобы полюбоваться длинными и стройными ногами в белых, туго натянутых шелковых чулочках. От восторга он что-то замычал себе под нос и принялся щекотать ее под коленкой, потом перенес свое внимание на теплую полоску обнаженной кожи под завязкой. И все это время он не отрывал глаз от ее лица.

Она затаила дух, выжидая. Когда он заставил ее слегка раздвинуть ноги, у нее вырвался еще один судорожный вздох, а затем и стон нетерпения и досады. Медленно, оставляя за собой огненный след неутоленного желания, он провел ладонью по внутренней стороне бедра к самому средоточию ее естества и замер. Теперь ее глаза были закрыты, шея напряженно вытянулась. Она ждала. «Дотронься до меня», – молило все ее тело. У него мелькнула мысль, что стоит подождать, пока она не скажет это вслух, но искушение было слишком велико.

– Бесстыдница, – шепнул он на ухо Софи и дал ей то, чего она хотела.

Она вскрикнула, ощутив первое легкое прикосновение его пальцев, и он ослабил натиск, награждая ее неторопливыми глубокими ласками, ни на минуту не переставая прислушиваться к ее тихим вздохам и следить за прихотливой игрой чувств на ее подвижном и выразительном лице. О, она была прелестна, как ангел, и вся целиком принадлежала ему. «Чем я это заслужил?» – думал Коннор. Тут Софи ухватилась за его колено и выгнула спину.

– Кон, – прошептала она еле слышно и, повернув голову, спрятала лицо в подушку.

Тайная буря настигла ее в один миг. Коннор почувствовал, как глубокие содрогания сотрясают ее тело и мучительно медленно затихают. Когда все кончилось, она, запыхавшись, склонилась к нему на грудь, как увядший цветок, обессиленная и опустошенная. И ему захотелось все начать сначала.

Она лежала неподвижно; минуты в промежутке блаженного затишья между двумя любовными атаками, когда одна уже стала воспоминанием, а другая еще была обещанием, текли мирно и незаметно. Он погладил ее живот, спину, ложбинку между грудей. Праздные мысли лениво ворочались у него в голове. Например, что мягче: кожа Софи или атласная подушка? Но мечтательная дымка у нее в глазах постепенно таяла. Вот она выпрямилась, села на диване, и он понял, что она вернулась к жизни.