Город золота и свинца, стр. 15

– Ты странный, мальчик.

Эти слова, подводя итог моим страхам, оледенили меня. Я глядел на безликую колонну чудовища. Чем-то я, несомненно, выдал себя. Возбуждением? Недостаточным счастьем от перспективы служить одному из этих нелепых и отвратительных существ? Я старался прогнать это настроение. Хозяин снова заговорил:

– Как ты стал чемпионом игр – в каком из ваших человеческих видов спорта?

– В боксе… – Я поколебался и добавил: – Хозяин.

– Ты маленький, но, я думаю, сильный для своего роста. Из какой земли ты пришел сюда?

– С юга, хозяин. Из Тироля.

– Горная страна. С высокогорья приходят сильные люди.

Он замолчал. Щупальце, державшее мою левую руку, разжалось. Три глаза смотрели на меня. Затем тот же голос произнес:

– Иди за мной, мальчик.

Я нашел своего хозяина.

Глава 7

Кошка моего хозяина

Мне повезло с моим хозяином. Он отвел меня к своему экипажу, стоявшему в ряду других у здания, велел сесть и повез нас. Он объяснил, что моей обязанностью будет управлять экипажем. Это оказалось нетрудно. Экипаж приводился в движение невидимой силой, которая шла из-под земли. Я видел, что некоторые хозяева тут же принялись обучать своих новых рабов, но мой не стал этого делать, потому что видел: я устал и расстроен. Экипажи передвигались на множестве колес, поставленных на одной стороне пирамиды, и водитель сидел в заостренной части. Хозяин отвез нас к центру города, где он жил.

По пути я разглядывал окружающее. Трудно было в нем разобраться: улицы, здания, рампы были в одно и то же время очень похожи и совершенно различны; в их размещении либо не было никакого плана, либо я не мог понять этот план. Тут и там виднелись небольшие площадки, которые показались мне садами. Они были треугольной формы и заполнены водой, из которой поднимались странные растения различных цветов: красного, коричневого, зеленого, синего, но все тусклые. У них тоже была одинаковая форма, широкая у основания и заостренная кверху. Над многими садами-бассейнами поднимался туман, а в некоторых медленно передвигались или стояли хозяева, погруженные, как растения, в воду.

Мой собственный хозяин жил в высоком здании, выходящем на большой сад-бассейн. Здание было пятиэтажное и больше походило на треугольник, которые, по-видимому, так любили хозяева: три его стороны были короче других и образовывали почти прямые линии. Мы оставили экипаж у входа – оглянувшись, я увидел, как раскрылась земля и он опустился в яму – и прошли в здание. Внутри оказалась движущаяся комната, такая же, в какой мы покинули зал треножников. На этот раз я понял, что происходит: комната поднималась вверх, и мы вместе с нею. Мы вышли в коридор, и я побрел вслед за хозяином к двери, которая была входом в его дом.

Многое, конечно, я понял гораздо позже. Пирамиды делились на квартиры хозяев. Внутри находились меньшие пирамиды, накрытые внешней; они использовались как склады, помещения для экипажей, общие комнаты рабов и тому подобное. Дома хозяев находились в другом месте, и о важности хозяина для города можно было судить по расположению его дома. Самые важные жили вверху. Ниже находились еще два треугольных дома. Несколько таких домов размещалось в беспорядке по углам пирамиды. Мой хозяин не отличался значительностью, и дом его был в углу, ближе к основанию, чем к вершине.

При первом взгляде на город с его пирамидами я решил, что количество хозяев фантастически велико. Но при более близком знакомстве я понял, что это впечатление обманчиво. Все у них было в гораздо больших масштабах, чем у людей. Особенно просторны были дома с большими высокими комнатами, не менее двадцати футов в высоту.

Коридор вел в проход с несколькими дверями. Двери круглые и работали на том же принципе, что и в треножнике: нужно было нажать кнопку, и часть стены поднималась внутрь и вверх. Не было ни замков, ни задвижек. В одном направлении проход поворачивал под прямым углом и вел в наиболее важную часть дома – треугольную комнату с видом наружу. Здесь хозяин ел и отдыхал. В центре пола был сделан небольшой круглый сад-бассейн, с поверхности которого поднимался пар. Это было любимое место хозяина.

Но мне его показали не сразу. Хозяин провел меня по коридору в противоположном направлении. Проход оканчивался тупиком, но сразу перед ним находилась дверь. Хозяин сказал:

– Это твое убежище, мальчик. Там воздушный шлюз – место, где меняется воздух, – за ним ты сможешь дышать без маски. Здесь ты будешь есть и спать. Когда мне не нужны твои услуги, можешь оставаться здесь или в общем помещении. Сейчас отдохни. В нужное время услышишь звонок. Тогда снова наденешь маску, пройдешь через шлюз и придешь ко мне. Найдешь меня в комнате с окном, в конце прохода.

Он повернулся и легко заскользил на своих толстых ногах вдоль широкого высокого прохода. Я понял, что получил разрешение быть свободным, и нажал кнопку двери прямо перед собой. Она открылась, я вошел и дверь автоматически закрылась за мной. Послышался свист, по ногам подуло – воздух хозяев уходил и заменялся человеческим. Все это заняло мало времени, но мне показалось, что прошел целый век, прежде чем открылась дверь в противоположной стене и я смог войти. Дрожащими пальцами я сорвал крепления пояса, удерживающего маску.

Не думаю, чтобы я смог дольше выдерживать эту затхлую маску с лужей собственного пота на груди. Но позже я узнал, что мне повезло. Фрица еще несколько часов учили его обязанностям, прежде чем позволили отдохнуть. Поведение моего хозяина и в другом оказалось особым. Помещение для слуги было маленьким по площади, но таким же высоким, как все другие помещения в доме. Хозяин соорудил промежуточный пол, к которому вела лестница, там была моя спальня. У других рабов постель помещалась в том же крохотном пространстве.

Помимо этого, здесь находился стул, стол (оба простые), шкаф с двумя ящиками и отделением для запаса пищи, маленькая туалетная секция. Все голое и некрасивое. Дополнительного подогрева не было, но не было и возможности освежиться. Изнемогая от жары, можно было лишь пройти в туалет, где специальное приспособление позволяло разбрызгивать воду по телу. И эта вода, и вода для питья всегда были теплыми, но по крайней мере холоднее окружающего воздуха. Я долгое время стоял под ней, потом переоделся. Чистая одежда тут же стала влажной от воздуха. В городе никогда не ходишь сухим.

В шкафу я нашел еду в пакетах. Она была двух разновидностей: нечто вроде сухаря и порошок, который нужно было смешивать с водой. Пища всегда была одинаковой и невкусной. Ее изготовляли где-то в городе машины. Я попробовал сухарь, но обнаружил, что недостаточно голоден, чтобы есть его. Устало вскарабкался я по лестнице – в городе свинца это тяжелая работа – и упал на жесткую голую постель, ожидавшую меня. В моей комнате, конечно, не было окон. Свет давал зеленый шар, который включался нажатием кнопки. Я нажал кнопку и погрузился в темноту и забвение. Я снова был в Белых горах и говорил Джулиусу, что треножники сделаны из бумаги, а не из металла, и что можно отрубить им ноги топором. Но в середине моего рассказа Джулиус начал звонить. Я тут же проснулся, вспомнил, где нахожусь, и понял, что меня зовут.

Ничего не зная об условиях внутри города, мы с Фрицем не могли конкретно условиться о встрече, хотя, разумеется, нам хотелось увидеться, как только появится возможность. Когда я оценил размеры и всю сложность города, отчаяние овладело мной: у нас не было никакой надежды на встречу. В городе были тысячи хозяев, даже учитывая их любовь к просторным помещениям. Если у каждого из них есть слуга…

В одном отношении это оказалось гораздо легче, чем я думал; в других – труднее. И начать с того, что не каждый хозяин обладал рабом. Это была привилегия определенного ранга, и ею пользовались, вероятно, менее тысячи хозяев, да и не все использовали это право. Среди хозяев было распространено движение, возражавшее против присутствия людей в городе. Оно основывалось не на страхе перед восстанием: никто не сомневался в покорности рабов. Но многие считали, что, пользуясь услугами враждебных рабов, хозяева ослабнут и деградируют. Общее количество людей, отбираемых на играх и другими способами, никогда не превышало пятисот – шестисот.