Трое с площади Карронад, стр. 42
– Нет. Нам со Славкой поговорить надо…
– У вас еще будет время, я обещаю.
– Нам сегодня…
– Тебя дома потеряют.
– А я позвонил маме со станции. Когда вы машину встречали.
– Ну и ну! Я вижу, ты все рассчитал… Тим виновато засопел.
– Оставайся, – разрешила мама. – Только не будет у вас разговора. Посмотри, он совсем, спит…
– Не сплю я, – сказал Славка. – Мы всю ночь не будем спать. Верно, Тим?
– Тогда я тебя запру, а ненаглядного Тима выставлю домой.
Тим смущенно объяснил:
– Домой не получится. Мама с Валентиной уехали на дежурство в гостиницу, а у меня ключа нет. Я его выкинул… Вместе с тем…
Мама сказала, что оба они, Тим и Славка, отправят ее на тот свет. В ближайшее время.
– Приехали. Убирайтесь из машины, ироды.
Тим, гремя цепью, полез из кабины…
Они выволокли багаж. Славка подошел к знакомой калитке с чешуйками пересохшей краски. От калитки пахло теплыми старыми Досками. По ней вверх и вниз ползала мохнатая тень от ветки акации – это тихо качался фонарь. Славка потянул шнурок, и знакомо звякнул в доме колокольчик.
Баба Вера открыла калитку и, кажется, очень удивилась. Растерянно стояла на пороге.
– Мы не поехали, – сказала мама.– Они не захотели. Баба Вера пожевала губами:
– Славушка…
Славка щекой прикоснулся к ее вязаной кофте, от которой пахло лекарствами, дымом и горьковатой теплой травой…
В Славкином закутке рядом с диванчиком поставили раскладушку. Свободного места почти не осталось, только узенький проход.
– Спать немедленно, – сказала мама и выключила свет.
И сразу поплыла на Славку темнота с россыпью городских огней, шуршанием шин и фарами встречных автомобилей. И опять мягко закачало Славку…
– Славка, подожди, – попросил Тим. Он протянул с раскладушки руку.
И Славка понял это, на ощупь взял его руку – маленькую, горячую, твердую. Они держали теперь ладонь в ладони. Что еще нужно в жизни?
Но Тим скрипнул раскладушкой и снова сказал:
– Славка, я дурак такой был тогда… днем. Это я со страху. Сам был виноват, а на тебя…
Славку все качало.
– Тим, – сказал Славка, – ты – парус… Помнишь, я говорил? Ты – оранжевый парус. Ты – спасатель… Я думал, что уже все, а ты успел… Ну, что ты бормочешь о каком-то страхе…
Письмо
Рано утром Славка и Тим приехали на Черную Речку. Надо было заделать швертовый колодец и перегнать яхту на базу. Но они опоздали. С «Маугли» уже возился Игорь Борисович. Он снял мачту и теперь отцеплял от гика парус. У берега стояла моторка.
Игорь Борисович не удивился, когда виноватые Тим и Славка возникли перед ним. Он посмотрел исподлобья и грустно сказал:
– Чтобы я вас больше не видел. Ни на базе, ни в округе радиусом в милю.
Что же, они этого ожидали. Тим печально позвенел цепью, которую притащил с собой. Славка покачал тяжелой авоськой: в ней лежала банка с суриком и коробки с зубным порошком для шпаклевки.
Оба не двинулись с места.
Игорь Борисович снова коротко глянул на них.
– Есть вопросы?
– Есть, – хмуро произнес Тим.– Славку-то за что? Это я один все сделал.
– Семибратов – капитан. Если у капитана матросы творят что вздумают, он виноват больше всех. Гуляйте.
– Понял? – сердитым шепотом сказал Славка Тиму. Тим смешной, честное слово. Неужели Славка останется, если Тимселя попрут из секции!
Он протянул банку.
– Краску возьмите…
– Зачем?
– Мы для ремонта принесли.
Игорь Борисович перестал возиться с парусом. Выпрямился и посмотрел на них внимательнее.
– Ах, для ремонта… Это мысль. Поехали на базу. Сперва почините колодец, а потом уж отправляйтесь на все четыре стороны. Так, по-моему, будет справедливо… Или нет?
– Справедливо, – сказал Тим.
Они молча стащили «кадет» на воду. Молча погрузили мачту и парус. Игорь Борисович укрепил буксирный конец. Кивком показал, чтобы лезли в катер.
Славка что-то вспомнил:
– Подождите!
Он бросился к станции, перебежал линию и нырнул в кусты. Вернулся минуты через три. Протянул Тиму два ключа на блестящем колечке.
– Вот это да! – сказал Тим. – Как ты нашел?
– Я еще тогда заметил, как они летят. Запомнил траекторию… Ты их в самые колючки закинул. Нарочно, что ли?
Они посмеялись. Хорошо им было, хотя и грустно. Грустно, что выгонят из секции, и хорошо, потому что они вдвоем. Это самое главное. Это уж никто не отнимет.
И утро было хорошее. Ясное такое и горячее. Синяя вода сверкала, и маленькие желтые цветы сияли среди берегового мусора и чахлой травы. Они качались от теплого ветра. А громадные крейсера в солнечном мареве казались глыбами сизых скал…
– Долго будем стоять? – спросил Игорь Борисович. Они прыгнули в катер, затарахтел мотор. Неуправляемый «Маугли» заскакал на буксире.
Все молчали. Наконец посреди бухты Игорь Борисович заметил:
– Могли бы и рассказать, что у вас случилось…
– Мы хотели, – сказал Тим, – а вы сразу: «Гуляйте!» Даже не спросили…
– Ах какие мы самолюбивые!.. А меня вы о чем-нибудь спросили? Как, например, меня подняли с постели до рассвета и какую я получил нахлобучку?
Славка и Тим растерянно посмотрели друг на друга. О нахлобучке, которую получил начальник базы, они не думали. А ведь получил. Из-за них. Что тут ответишь? А Игорь Борисович больше ничего не говорил и не спрашивал.
«Маугли» через разбитый колодец постепенно набирал воду. Но он немного набрал. Очень скоро они ошвартовались у базы…
С ремонтом провозились до полудня. Когда вгоняли в швертовый колодец последний шуруп, рядом появилась Настя. Шумно и сердито вздохнула, потом громко поинтересовалась:
– Может, расскажете, что натворили?
Тим вопросительно посмотрел на Славку. Славка сказал:
– Пожалуйста…
И, работая отверткой, он поведал о ночной погоне Тима.
– А что делать, если человека увозят? – насупленно спросил Тим.
– Почему же не увезли?
– Он же догнал! – сказал Славка.
– Ну и что?
Славка засмеялся:
– Я же говорю: цепь. В три обмотки к столбу – и на замок!
– Трепачи. Я с вами серьезно, а вы… Славка встал и задрал к подбородку рубашку.
– А это не серьезно?
На животе и на ребрах у него были коричневые ссадины.
Настя поморгала. Повернулась и, прогибая доски на пирсе, пошла к домику.
Славка с размаху воткнул в доски отвертку.
– Все… Прощай, «Маугли». Хорошо мы с тобой жили…
Тим тоже сказал:
– Не скучай о нас, «Маугли». И не сердись… Они погладили у «кадета» облупленный форшпигель и пошли в дом.
Игорь Борисович сидел за столом с неприступным видом. Что-то писал. Насти не было.
– Все готово, – сказал Тим.– Можно взять немного олифы, краску оттереть?
У него руки, ноги и подбородок были в сурике от шпаклевки. Славка тоже изрядно перемазался.
– Олифу еще на вас изводить… – сказал Игорь Борисович Тиму. – Особенно на тебя… Все равно пятнистый.
– Очень остроумно, – сказал Славка.
– А мне сейчас не до остроумия. Объяснительную пишу портовому начальству. По вашей милости. Возьмите олифу в кладовке… и сгиньте вы наконец!.. За нарушение портового режима и судоводительских прав имеете месяц без выхода на воду. Есть вопросы?
Тим посмотрел на Славку, Славка на Тима. Поползла у Славки улыбка – не удержаться. У Тима засияли веснушки.
– Нечего тут ослепительно улыбаться, – проворчал Игорь Борисович. – Гнать бы вас имеете с толстой заступницей…
Из-за фанерной перегородки вырвался негодующий Настин баритон:
– Я попросила бы выбирать выражения, товарищ начальник базы!
Тим радостно спросил:
– А можно просто так пока приходить? Заниматься на берегу?
– Не раньше чем через две недели. Пока не приду в себя, вам лучше не соваться.
Тим сдвинул пятки и опустил руки. Тим сказал:
– Есть появиться на базе через две недели.
Славка, глядя на него, одернул рубашку и тоже сказал тихонько: