Сказки о рыбаках и рыбках, стр. 24
– Валентин Валерьевич, не прогоняйте меня, пожалуйста… Мне теперь некуда деться. А здесь меня найдут обязательно…
– Ну, тогда объясни правду: что с тобой случилось?
– Я объясню обязательно… Только попозже, ладно?.. Да вы не бойтесь, я не беглец какой-нибудь! – Он вскинул печальные, с большущей просьбой глаза. – Никаких неприятностей у вас из-за меня не будет, честное-честное слово!
И Валентин поверил. И подумал: «Зачем копать душу у мальчишки? Пусть живет. А то, глядишь, уйдет неизвестно куда, хуже будет… А послезавтра так или иначе все кончится…»
Потом опять был вечер у костра. Ленивые разговоры о том о сем. Несколько раз проплывали над лагерем неторопливые НЛО, но приземляться не пожелали, и никаких контактов, конечно, не случилось. «Дурь одна», – думал Валентин.
Второй день прошел, как и первый: неспешно, слегка бестолково и без всяких происшествий. А на следующее утро оказалось, что продуктов осталось только для завтрака. Автобус же должен был приехать лишь под вечер.
Валентин ругнулся и пошел в лагерную контору: звонить в город, чтобы пошевелились и прихватили еды.
Но телефонный аппарат был безмолвен, как чугунный утюг. Случайность? Или тут что-то не то? Вернее, наоборот «то»! Одно к одному… «Ладно, не будем трепать себе нервы раньше срока», – решил Валентин. А ребятам сказал:
– Приключения есть приключения. Робинзону приходилось труднее…
– Не помрем! В кладовке мы с Кренделем полкуля картошки раскопали, – похвалился Кудрявость Номер Один. – Правда, дряблая малость, да в костре печь можно…
Для обеда сэкономили буханку хлеба и банку тушенки, приготовили картофельную кашицу с мясными прожилками. Мишка Дыров, приятель-адъютант Ласьена, проворчал в сторонке:
– И так жрать нечего, дак еще нахлебник дачник тут же…
Ласьен дал Мишке леща и оглянулся, ища одобрения. Валентин отвернулся. Юрик всего этого, к счастью, не видел и не слышал. Он и Сопливик на костровой площадке готовили сучья и щепки. Словно знали заранее, что вечером автобуса не будет. Любопытно, что Юрик относился к Сопливику с заметной симпатией. Не только не прогонял от себя, но часто о чем-то с ним разговаривал. И если дело какое-то, они, как правило, оказывались в паре. Сопливик тихонько цвел от этой мимолетной дружбы и даже перестал липнуть к Валентину. Но впрочем, все равно часто крутился неподалеку, на глазах…
Вечером автобус не пришел. «Как и следовало ожидать», – с тихой яростью подумал Валентин. Телефон, естественно, не работал.
Снова провели вечер у костра, закусывая разговоры испеченной в углях и посоленной картошкой (соли-то хватало!).
Когда все улеглись (а случилось это чуть ли не в полночь), Валентин при свете чудовищно располневшей, тяжелой луны пошел опять в кабинет начальницы со слабой надеждой на чудо: вдруг заработал телефон?
Чуда, разумеется, не было.
Когда Валентин шел обратно, его встретила у крыльца спальни Алена.
– Валентин Валерьич, Илюшка Митников не спит, плачет…
Илюшка плакал тихонько. Подрагивал под натянутой простыней плечами, всхлипывал в подушку. Валентин присел на краешек его кровати. Положил руку Илюшке на голову. Тот притих. Валентин поднял мальчишку, посадил к себе на колени, будто малыша (и ощутил на расстоянии, как ревниво напрягся в своей кровати Сопливик; ничего, потерпишь).
– Ну, что ты, Илюшка… Чего ты так боишься? Никто от тебя не откажется из-за опоздания… Они, наоборот, беспокоятся за тебя сейчас…
Он опять всхлипнул:
– Сперва беспокоятся, а потом… надоест…
– Разве может надоесть тот, кого любят? Смешной ты, честное слово…
– А почему автобуса нет?.. Может… это нарочно…
– Просто из-за разгильдяйства чиновников. Обычное дело.
– А если и завтра не будет?
– Утром я пойду на шоссе, там телефоны-автоматы городской линии… Или уговорю водителя какого-нибудь пустого автобуса отвезти нас в Краснохолмск, деньги у меня есть, не разорюсь… Так что завтра ты будешь веселый и счастливый, поверь мне.
Илюшка вздохнул со всхлипом, но уже успокоенно…
– Спи и не думай о плохом… – Валентин уложил его и сам лег на свою кровать – ближнюю от двери. Не раздеваясь.
Юрик тихо поднялся, подошел к окну. Сел на подоконник, прислонился к косяку. Наверное, смотрел на луну. Или ждал чего-то? Валентин не стал окликать его. Уснул…
2
Утром телефон по-прежнему мертво молчал. Создавалась уже явно ненормальная обстановка. Инстинкт подсказывал даже какую-то опасность. И голос Валентина приобрел сдержанно-командирское звучание.
– Шамиль! Раздувай костер, испечете картошку. Я двигаюсь на шоссе. Я и… – Валентина словно толкнуло. – Юрик! – Он заметил, как опять ревниво напрягся Сопливик. Однако в разведке нужны не такие вот липучки, а деловые ребята постарше. Вроде Шамиля или Юрки. Но Шамиль должен остаться командиром здесь…
В лагерной кладовой нашлись два велосипеда (на одном раскатывал в свое время Мухобой). Валентин подкачал колеса, подогнал для Юрки седло, и они покатили по проселочной дороге – рядышком, по двум травянистым колеям.
Велосипеды были старые, да и путь – не асфальт. Но до шоссе не больше шести километров, и Валентин рассчитывал добраться самое большее за полчаса. Молча давили на педали. Только где-то на полпути притомившийся Юрик выдохнул:
– Давно не ездил на такой… бабкиной прялке… Это мой друг Филька Кукушкин так про свой велосипед говорит – «бабушкина прялка»… Он маленько на Женьку похож.
– Велосипед?!
– Филипп. Филька… – засмеялся Юрик.
– А… на какого Женьку? – не понял Валентин.
– Ну, на здешнего, на Протасова…
«На Сопливика!.. Значит, он – Протасов…»
Юрик сказал:
– Только Филипп побойчее… И не сирота…
– А у тебя какой велосипед? – спросил Валентин, чтобы сменить разговор. – Или никакого?
– У меня… боевая лошадь, – почему-то вздохнул Юрик. Видать, пошутил так.
И в этот момент им перегородил дорогу черно-белый полосатый шлагбаум. Которого здесь, в лесу, никогда не было.
С обочины шагнул навстречу парень в пятнистом облачении, в такой же кепке с большущим козырьком и полевой армейской кокардой. С маленьким автоматом под локтем.
– Куда?
– Туда, – сразу наливаясь раздражением в ответ на казарменный тон, сказал Валентин. – К шоссе, естественно.
– Не положено.
– Не положено, так положи… – не сдержался Валентин. – Позови начальника.
Парень пожал плечами, поправил под локтем короткоствольную машину. Дунул в сиплую дудку, вроде боцманской.
В кустах пряталась раскрашенная под плащ-палатку фанерная будка. Оттуда выбрался широкоплечий, черноусый. Тоже в камуфляже. Старше первого. У левого локтя нашиты четыре желтых квадратика, знак вместо погон. Мода сейчас такая пошла у всяких «спецов» и прочих пятнистых героев. Капитан, значит…
– Командир, пузом прут, – сказал часовой, хотя никто пузом не пер. – На шоссе им…
– Вертайте назад, – с зевком велел пятнистый капитан.
– С какой стати?
– С такой, что сказано…
– Сказано непонятно. – Валентин еле сдерживался. – Объясни тогда, где объезд.
– Нет никакого объезда! – Капитан зло зыркнул на бестолкового штатского. – Сиди дома и не рыпайся!
Ощущая за поясом «бергман», Валентин внятно проговорил:
– Ты не хами, генерал. На новобранцев можешь пасть разевать, а я не у тебя в гарнизоне…
Они встретились глазами. Капитан сказал негромко:
– Вот прикажу ребятам отвести в овраг и объяснить… Никто потом не найдет. Пацана только жаль…
– У меня их там еще одиннадцать! – гаркнул Валентин. – Без жратвы, без связи! Мне их вывозить надо! А вы…
– Вся страна без жратвы, – ухмыльнулся капитан. – Потерпите…
– Кто должен терпеть? Дети? Из-за того, что тут у вас идиотские учения или еще какая-то дурь?
– Тут зона, – вкрадчиво объяснил капитан. – Понял, фраер? Зона. И не у нас, а у вас. И сидите, пока не откроют. А будете соваться – могут и пальнуть. Есть полномочия.