Сказки о рыбаках и рыбках, стр. 23
3
Конечно, сейчас, у костра, Валентин рассказывал эту историю не так. Без копаний в своих страхах и сомнениях. Просто поведал, как придумывал про встреченного в Ручейковом проезде мальчика сказку, и эту сказку изложил ребятам, приделав к ней благополучный конец, а потом рассказал случай с капризной машиной. Как она вдруг решила перестроить сценарий по-своему, чуть не натворила в сказке беды, испугалась и пустила фильм обратно, от греха подальше…
– О чем это говорит? – закончил он. – О том, что нельзя позволять компьютерам соваться в искусство. А то в последнее время слишком уж много разговоров пошло: «Компьютер рисует, музыку пишет, стихи сочиняет получше некоторых поэтов…» Они, пожалуй, насочиняют, дай им только волю…
На самом деле все было, конечно, не так просто. И Валентин, и Сашка подозревали тогда, что настоящим концом сказки был не счастливый, а тот, что хотела показать машина. Не успела. Или передумала. Пустила время вспять…
В те дни, когда размышляли об этом, Валентин с горьким юмором (а может, и без юмора) спросил у Сашки: не может ли машина и человека перемотать на несколько лет назад? Если человек сделал в жизни глупость и теперь это грызет его, а изменить сделанное нельзя…
Уж во второй-то раз Валентин в злополучный день вербовки разговаривал бы с Артуром и Данилычем совсем иначе…
– Человек – не кино, – понимающе сказал Сашка. – Да и к тому же где гарантия, что при повторении ситуации человек не наделал бы еще больших глупостей?
На том и кончился разговор…
Да, не расскажешь никому о своих терзаниях. Это не сказка у костра…
Ребята потихоньку зевали. Сучья в костер подбрасывали не так часто, и он делался меньше, словно тоже поддавался сонливости. Зато поднялась над черными деревьями луна и набирала теперь силу. Это был большой белый шар с пятнами. Он казался тяжелым, словно был налит светящейся ртутью. Странная была луна, нездешняя какая-то. И при таком ее свете вполне могли появиться звездные пришельцы. Или случиться еще что-то загадочное.
Наверно, об этом подумал не один Валентин. Потому что все разом уловили в отдалении легкие шаги. Все одинаково вздрогнули, придвинулись к Валентину (даже Ласьен с компанией) и перестали дышать. А через секунду Гошка Понарошку спросил шепотом:
– Это они, да?
Это были не они. Вышел к огню незнакомый мальчик.
Блокада
1
Судя по внешности, это был городской мальчишка – наверно, житель одной из ближних дач. Лет двенадцати или тринадцати. В белой майке с синим парусным кораблем и надписью «Fregatte» на груди, в помятых шортах со множеством блестящих заклепок на поясе и карманах (они сверкнули при огне), в сандалиях-плетенках на босу ногу. Будто ненадолго вышел из дома погулять. Ноги были в порезах от осоки, светлые, стриженные «по ушам» волосы растрепаны, в них запутались травинки и листики. Но смотрел мальчик спокойно, словно зашел на двор к знакомым.
Оказавшись на свету, мальчик неторопливо проговорил:
– Здравствуйте… – У него был заметный (похожий на прибалтийский, но помягче) акцент.
Ребята зашевелились, кто-то бормотнул «привет», и все почему-то вопросительно уставились на Валентина.
Валентин сказал:
– Здравствуй. Как ты здесь оказался?
Мальчик слегка сдвинул брови: или что-то вспомнил, или обдумывал. И ответил наконец:
– Признаться, я и сам пока отчетливо не представляю…
Кто-то хихикнул. Сенчик передразнил вполголоса мальчишкин акцент. Шамиль потянулся, чтобы дать насмешнику по шее.
Гошка спросил:
– А может, ты этот… инопланетянин? Правда или понарошку?
– Кто, я? А! Ну, может быть. – Мальчик вдруг улыбнулся. – В известной степени…
Тогда все с облегчением засмеялись. И Валентин тоже.
– Садись с нами… Ты что, заблудился?
Мальчик неторопливо сел поближе к огню, подышал на ладони, потер ими расцарапанные ноги.
– Заблудился?.. – Он посмотрел на всех по очереди. – Пожалуй, следует сказать, что да…
Опять кто-то хихикнул. Мальчик глянул в ту сторону. И объяснил уже без акцента:
– Меня, разумеется, найдут. Друзья… Но искать будут прежде всего там, где люди… Можно, я побуду с вами?
– Да ради Бога! – воскликнул Валентин. И вдруг забеспокоился: – Послушай, скажи честно. Может, ты грешным делом удрал из дому?
Мальчик глянул непонимающе. Но через секунду засмеялся опять. Без обиды:
– Ну посудите сами! Разве убегают из дому так налегке? И не куда-нибудь, а в болото!
Выражался он, пожалуй, чересчур по-взрослому, но на акцент не было уже и намека. Речь теперь звучала совершенно как у здешних мальчишек: с этаким чуть уловимым намеком на ощетиненность и насмешку. А раньше-то что же? Притворялся?
Не дожидаясь новых вопросов, мальчик объяснил:
– Видите ли, я живу в поселке Лесной Шорох… Не слышали? Про него почему-то мало знают. Он маленький… Под вечер я пошел за рощу: показалось, что там эти самые… инопланетяне. Хотел посмотреть. Но не рассчитал время, стало темно, я заплутал в кустах. Потом это болото… Вот так…
– Но тебя же, наверно, весь поселок с фонарями ищет! – воскликнул Валентин.
– Вовсе нет. Мы жили на… даче одни, без взрослых. С приятелем. Родители его уехали. Ребята, наверно, думают, что я отправился домой, в город, я сегодня говорил им, что собираюсь. Так что хватятся меня не раньше чем завтра к вечеру. Да и то не испугаются сразу…
– Ты ведь, наверно, есть хочешь! – спохватился Валентин.
– Нет, ничуть не хочется, спасибо… Если я что-то и хочу, то прежде всего спать… – признался мальчик. И откровенно зевнул.
– Да мы все уже спать хотим, – сказал Валентин. – Правда, ребята? Пошли…
Залили костер. Луна сделалась еще ярче, раскидала по траве длинные тени.
– Как тебя зовут? – спросил у мальчика Валентин.
– Юр… Юрик.
Юрик прижился. В первый же день с утра он повел себя так, словно давным-давно был в этой компании. По просьбе Алены охотно отправился с Кренделем щепать лучину для плиты, на которой готовили завтрак. Весело и умело успокоил и помирил Гошку и Настюшку, которые что-то не поделили и чуть не подрались (Гошка даже ревел потихоньку). Деликатно сторонился Ласьена и быстро сошелся с Шамилем. Он и Шамиль были чем-то похожи друг на друга: не внешностью, а самостоятельностью и спрятанной в характере командирской жилкой…
День прошел беззаботно. Не спеша готовили еду, долго купались в прогретой воде пруда, гоняли на лужайке мячик. Потом Ласьен с дружками опять гулял по окрестностям (ну и наплевать), Алена и Шамиль сидели с книжками в беседке, остальные строили на пустыре индейский вигвам. Юрик умело помогал им.
Только Илюшка Митников был невесел и один раз озабоченно спросил:
– Валентин Валерьевич, а вы точно уверены, что мы уедем отсюда вовремя?
– Совершенно уверен, – бодро отозвался Валентин. И подумал, что почему-то не очень уверен…
Вечер подоспел незаметно. Валентин сказал Юрику:
– Что-то никто не приходит за тобой… Да и как догадаются, что ты здесь?
– Почуют, – объяснил Юрик. Как-то виновато и уклончиво.
– А почему бы тебе не вернуться в ваш Лесной Шорох самому? Мы тебя проводим. Далеко это?
Юрик опустил голову.
– Вы думаете, я знаю? Я же первый раз в этих местах…
– А в Краснохолмске ты где живешь? У вас есть телефон? Можно позвонить отсюда…
– Телефон? Есть… Только… мама и папа уехали в дом отдыха, квартира пуста…
«Что-то ты крутишь, голубчик», – подумал Валентин. И посмотрел на мальчишку в упор. Вернее, в его пушистое, с травяным мусором в волосах темя, потому что голова у Юрика была опущена. Они разговаривали, оставшись вдвоем в лагерной столовой после ужина. Неяркий свет лампочки мешался с закатным солнцем, бросавшим лучи сквозь марлевые занавески. При этом свете видно стало, как наливаются краснотой Юркины уши. Он вдруг прошептал, царапая сандалией половицу: