Семь фунтов брамсельного ветра, стр. 57

– Лишь бы связана была с географией… Ну, а если будет добавлено немного чего-нибудь еще: скажем, лирики или философии, это тоже не возбраняется… – Он обрадовался, что я оказалась в числе “рефератчиков” (или как – “реферантистов”?).

– А если много? – насупленно спросила я.

– Чего много?

– “Философии” и “лирики”.

Он засмеялся:

– Еще лучше.

– Можно, я напишу про остров Джерси?

– Про что угодно! А… почему именно такая тема?

– Это как раз лирика. В реферате я все объясню…

2

Сама не знаю, что меня толкнуло на реферат. Ну, не просто же отвращение к Олимпиадиному заданию. Тогда зачем взвалила на себя такую работу? Может… зашумел опять в ушах брамсельный ветер?

Писать я принялась в тот же вечер. Хорошо, что Илья приходит поздно и компьютер часов до десяти свободен.

Я начала стучать по клавишам:

“Этот выбор может показаться странным. Никогда я на острове Джерси не была, никого у меня там нет, и еще недавно я о нем даже не слыхала… Кажется, это не совсем подходящее начала для реферата по географии. Прошу прощения, начну по правилам.

Остров Джерси принадлежит к архипелагу Нормандских островов, он крупнейший из них. Его площадь 116 кв. км., в основном это сельскохозяйственные угодья. Береговая линия острова пользуется большой популярностью у туристов…”

Передо мной лежала распечатка, которую еще осенью сделал Илья, когда добывал для меня сведения о монетах. Про монеты все было по-английски, а история и география Джерси – на русском языке. И я бессовестно скатывала эти сведения. А что? Не самой же сочинять!

Я написала, что в средневековые времена остров принадлежал независимому Нормандскому герцогству и еще тогда, при герцоге Вильгельме Завоевателе, почти тысячу лет назад, там появилась своя конституция. Сейчас остров Джерси – английское владение, но пользуется автономией. Там говорят на двух языках: французском и английском. Для финансовой и торговой деятельности используется английский, а для торжественных церемоний и судебных дел – по давней традиции – французский…

Ну и всякие другие сведения. Даже географические координаты привела: 49 градусов северной широты и 2 градуса западной долготы. И добавила, что это приблизительно, потому что сама определяла по атласу, а он у меня маленький…

Я писала не торопясь и почти каждый вечер. Сперва совсем понемногу. Упомянув про население (всего-то восемьдесят шесть тысяч) и про хозяйство (огородничество, цветоводство и рыболовство), сообщила:

“А еще на острове добывают великолепный джерсийский гранит, отливающий всеми оттенками осенних листьев. Из такого гранита сложены изгороди и постройки в поместье Огр, где расположен зоопарк, устроенный знаменитым ученым и писателем Джералдом Дарреллом.

Сначала Даррелл, который привез много животных из Западной Африки, содержал этот зоопарк в Англии, в пригороде Борнмута, в саду своей сестры. Сестра была не очень довольна, а власти не хотели выделить для зоопарка территорию. Наконец, одурев от непробиваемой тупости чиновников (это Даррелл сам так пишет) и испугавшись бесконечного списка правил и законов, под гнетом которых сгибается каждый гражданин Великобритании (если бы только Великобритании! – это уже я пишу, Е.М.), я решил попытаться перенести зоопарк на Нормандские острова.

Попытка удалась, зоопарк получился прекрасный. Джеральд Даррелл написал про него книгу “Поместье-зверинец”. Эту книгу я подарила своему другу, пятикласснику Всеволоду Мельникову, которого друзья зовут по-своему – Лоська.

Лоська хороший человек. Он очень любит всякую живность. Мы с ним познакомились, когда он на пустыре хоронил своего знакомого кота, которого какие-то мерзавцы убили ради забавы.

Мне кажется, что на острове Джерси никто просто так, ради злости и тупости, не убивает животных и жизнь там добрее, чем у нас. Только не надо говорить, что я не люблю свою страну. Я не люблю, когда убивают…

На Джерси мягкий приморский климат. Не так тепло, как в южных странах, но все равно хорошо. Поэтому там много туристов. Я читала, что недавно там, в столице острова, городе Сент-Хелиёр, проводился какой-то международный шахматный турнир. Не помню, какой именно, и, может быть, ошибаюсь. Но все равно я подумала, что Лоська, если бы он хотел, мог бы со временем побывать на таких турнирах. Но он не хочет, хотя в шахматы играет так, что знатоки отвешивают челюсти (Дмитрий Витальевич, простите). Недавно Лоськины взрослые знакомые договорились, что его на неделю бесплатно пошлют в специальный загородный лагерь. Там фирма “Легенда” финансировала проведение большого детского шахматного турнира, собирали ребят из нашей и всех соседних областей. И Лоська совсем уже собрался, но за три дня до отъезда подобрал беспризорного больного котенка. “Полудохлого”, как говорили многие. Раньше он боялся заводить кота, потому что трудно с кормом, но теперь он не мог пройти мимо. И, чтобы выхаживать этого малыша, он заявил, что не поедет. Ни за что! Был большой крик и упреки, но Лоська сказал: “Шахматы деревянные, а Васька живой. Если он умрет, они мне зачем?”…

Шум в самом деле был большой.

Тот известный в наших краях гроссмейстер, с которым Илья в конце концов познакомил Лосенка, очень заинтересовался “этим вундеркиндом”. Он был в числе организаторов детского турнира и “пропихнул” в список участников пятиклассника Севу Мельникова, хотя тому нечем было платить за путевку. Все платили, а Лоську решено было послать бесплатно. И может, стал бы он победителем, если бы не тощий полумертвый Васька, найденный в рыхлом снегу у мусорного бака.

Напрасно Лоську уговаривали все, кто мог. Мать обещала, что будет нянчиться с заморышем, как с любимым дитятей (но она же с утра до ночи на работе!) Я хотела взять Ваську к себе, сносить в ветлечебницу, кормить витаминами и не спускать с рук, пока Лоська воюет на шахматных полигонах.

– Ну да… – сказал Лоська. – Ты его, может быть, и выходишь. Но, когда я вернусь, он будет уже знать тебя, а не меня. Я для него буду никто…

– Он привыкнет к тебе снова! Он же еще кроха!

– Ну да, привыкнет! Скажет: когда больной был, со мной нянчились другие, а теперь ты на готовенькое…

Я, потеряв терпение, хотела заорать Лоське, что безмозглый (месяцев двух от роду) Васька этого не скажет, потому что говорить не умеет и ничего не смыслит. Но увидела, как Лоськины марсианские глаза обильно наливаются слезами. Он эти глаза не отводил, а несчастного Ваську тихонько прижимал к груди.

Потом он выдавил:

– Я же все равно там ничего не выиграю. Только про него буду думать, если поеду…

– Всё, ша. Отбой, – сказала я. – Уже никто никуда не едет.

Надо отдать должное Илье. Он уговаривал меньше всех. Вернее, почти вовсе не уговаривал. Хотя перед гроссмейстером брату было неловко: ведь именно он, Илья, навязал Лоську ему в ученики, а тут такой “немыслимый каприз”.

Мне, один на один, Илья сказал:

– Я вдруг понял простую вещь: Лосенок никакой не шахматист по природе…

– Да как же так!

– А вот так, мучача. Шахматы это великий труд. Это, кстати, пытался внушить Лоське гроссмейстер. А тот хлопал глазами и не верил. Потому что для него это лишь забава – развлечься или там деньжат зашибить на бульваре. Про взрослого можно было бы сказать: “гениальный дилетант”… Для него умение играть – как для мотылька умение порхать над травами. Захотел – помахал крылышками, устал – присел и все хлопоты забыл…

– Неужели его нельзя приучить?

– Я не знаю, как. И не знаю, надо ли. Боюсь, что это – просто не его …

Конечно, про эти разговоры я не стала писать в реферате. Но про один все же написала. Как Лоська спорил с Татьяной.

Надо сказать, что Илюхина подружка в последнее время стала проявлять упорство и резкость суждений, которые раньше в ней не замечались (или я плохо ее знала?). Случалось теперь, что Илья, поговорив с ней по телефону, со стуком клал трубку и шепотом чертыхался. Я, конечно, с замечаниями не лезла. Но, когда она заговорила с Лоськой – другое дело.