Лужайки, где пляшут скворечники, стр. 55
– Бумага-то совсем свежая. Это вчерашняя газета.
– А почему тогда не сегодняшняя?
– Потому что это местная «Вечёрка». Сегодня еще не вышла.
– Ну и черт с ней! Нам-то что?
– Тем, погляди на год…
– Ну и… о черт! – На свежем, еще сохранившем газетный запах клочке значилась дата трехлетней давности…
– Тем, восьмое июля того года было здесь всегда. И это… день, когда случился взрыв… Тем, он еще не случился.
Артем ощутил, будто внутри у него тикающий прибор с шестеренками. Похожий на часы, но с несколькими циферблатами, где вместо чисел частые черные деления, по которым скачет множество стрелок. Он как бы даже видел этот прибор…
– Кей…
А тот лежал все так же, навзничь, и смотрел в небо. И сказал устало, уже без боязни.
– Ну, Тем, ты же все понимаешь. Мы шли через Никогда. Так называется Нулевой пояс Пространств. И Пространства привели нас сюда. А время еще не наступило, автобус еще не проезжал.
Все стрелки на циферблатах щелкнули и замерли вертикально. Только самая маленькая еще пометалась, подрожала и лишь через несколько секунд застыла, как другие.
– Кей, ты уверен, что это тот день?
– Да, Тем… И времени осталось полчаса.
– Надо встретить и предупредить!
– Тем, его встречали и предупреждали. Шофер не поверил, обругал только…
– Ясно.
Оно и в самом деле было ясно. Видимо, судьба (или Пространства, или этот чертов Нулевой пояс, или еще что-то или кто-то) давала последний шанс.
«Почему – мне?»
«А почему – там, на Бейсболке?»
«Может быть, это искупление?»
«Искупление чего? Не комплексуй идиот, теряешь время».
– Кей, от чего случился взрыв?
– Говорят, под асфальтом была мина. Или заряд…
– Но зачем?! Кому это надо?!
– А кому это надо вообше? Во всем мире?
Артем выпрямился (стрелки дрогнули и замерли опять). Он окинул взглядом узкий асфальт – с трещинами и колдобинами. В трещинах росли ромашки.
– Автобус пойдет в какую сторону?
– Вон туда… – слабо махнул Кей.
Артем опять метнул взгляд. Недалеко от кювета он различил кусок асфальта, очерченный трещинами, в которых не было травы. Этакий неровный шестиугольник чуть не метровой ширины. Артем с усилием, будто по колено в болоте, шагнул к нему.
– Тем! – Кей быстро сел. – Тем, постой… Я должен сказать…
– Что?
– Если ты сделаешь это, мы можем не попасть в Неплянск… И вообще…
– Что «вообще»?
– Многое будет совсем не так. Или… не будет совсем.
– Не понял.
– А ты пойми! – со злой слезинкой сказал Кей. – Ты можешь никогда не увидеть Нитку. Не встретиться ни с ней, ни со мной. И… не будет малышки…
«Правда?»
«Да, правда. Ведь сейчас три года назад. И я изменю ход событий».
Он замер на миг и сразу как бы встряхнулся от данной себе оплеухи.
– Кей! Там же двадцать пацанов! И в том числе твой Валька!
– Ну да! – звонко отозвался Кей. – Да, Тем! – вскочил и прыгнул к нему.
– Кей, стой!.. И слушай. Бес-пре-кос-ловно. Отойдешь на сто шагов. Ляжешь в кювет. И будешь ждать, когда позову. Марш!
Кей послушался удивительно легко.
– Ладно! – И стал уходить спиной вперед. И сказал уже издалека:
– Тем, не бойся, ты не взорвешься.
А он уже и не боялся. Лишь бы найти, успеть… Вцепился в край асфальтового пласта. Мягко, но с пружинистой силой поднял его, отвалил…
«Эта штука» оказалась круглая, плоская, размером с небольшой таз. Примитивная. Артем слабо разбирался в саперных делах, но сразу увидел, что примитивная. Похожий на пробку от канистры взрыватель был ввинчен в середину. Артем взялся за него без боязни. Было ясно, что «пробка» рассчитана только на сильный нажим по вертикали, от тяжелых колес. Артем попробовал повернуть. Сильнее… Взрыватель послушался и пошел мягко, как по смазке… Вот и всё… Артем встал,, оглянулся и пошел с «пробкой» в руке от дороги. Шагов через тридцать он увидел в мелколесье круглую яму с бурой водой (кажется, про такие говорят «бочага»). Бросил взрыватель в воду. Потом, выгибаясь от тяжести, принес мину и тоже утопил в бочаге.
В это время за соснами и осинами прокатил пузатый красно-желтый автобус. Показалось даже, что слышен ребячий смех.
Артем вернулся к шоссе.
По-прежнему звенела тишина, но уже без тревожного ультразвука.
– Кей!
Тот не отозвался. Видать, далеко залег.
– Кей! Иди сюда! Все в порядке!
Снова не было ответа. Лишь сзади в сосенках раздался шелест. Вот балда, нашел время играть в индейцев! А впрочем, почему бы и не поиграть?
Артем оглянулся. В двух шагах стоял Птичка.
4.
Знакомый Птичка с растянутым в улыбке ртом, с ежиком на маленькой голове, с шеей шире плеч. С буграми мускулов на перекошенных плечах, обтянутых камуфляжным трикотажем безрукавки.
– Ха, птичка! – И губы сжались. Ехидная улыбка заползла внутрь рта.
Нет, это был не прежний Птичка. В глазах не ядовитая уверенность, а только усталая злоба. Майка на груди обуглена, щеки в саже. Пахло от Птички бензином и гарью. Из кармана десантных штанов он вынул пистолет – все то же, длинный, с набалдашником-глушителем.
– Ну что, Студент? Кажется, мы слишком затянули нашу разборку. Пора ставить точку. А?
– Такое впечатление, что ты был в одном из бульдозеров, – сказал Артем. Он не верил, что Птичка выстрелит.
– Был! В правом крайнем, на всякий случай… Там ты меня переиграл, Студент, надо признать…
– Опять переиграл, – уточнил Артем и поморщился. – Ну и разит от тебя, Птичка…
– Потерпи, это недолго… Хочешь еще что-то сказать напоследок?
– Спросить хочу.
– Валяй.
– Ты и к этому делу, со взрывом автобуса, имел отношение?
– Чего?.. А! Вот этого ты, Студентик, так и не узнаешь. Так и помрешь с неразгаданной тайной в мозгах.
– Ну и хрен с тобой, – зевнул Артем, краем глаза следя за глушителем. – Теперь все равно. Взрыва не было.
– Ха, птичка! Еще будет! Все равно будет! Для баланса! Потому что ты отпустил тех двоих на Бейсболке!
– Идиот! Какая связь?
– Всеобщая связь, Студентик. Спасаются одни, гибнут другие… И ты среди них. Ну? Ты готов?
– Последний вопрос… Ты чего ко мне привязался-то? Мы с тобой даже не знакомы.
Птичка мигнул:
– Ваньку валяешь?
– Ну, посуди сам! Какой сейчас год? Не было еще Саида-Хара, не было секрета на Бейсболке. И вообще ничего того не было. И, дай Бог, не будет. А ты тут возникаешь со своей пушкой. Ты пойми, у тебя даже этой пушки нет. Ее сделают только через год.
– Ха! Нету? – И Птичка вскинул пистолет. И Артем упустил миг.
Пистолет не выстрелил, а пукнул. Пуля выскочила из тугого оранжевого огонька и попала в левую сторону груди. Это закаменевший Артем увидел в растянувшемся почти до бесконечности времени. Потом время со звоном лопнуло, и удар тяжелой пули откачнул Артема. Он отступил на два шага. Но не упал. Потому что пуля пистолета «Кобра» не смогла пробить космическое зеркальце, лежавшее в нагрудном кармане.
Птичка изумленно выкатил глаза. Выстрелил снова. Но на этот раз пуля прошла выше пригнувшегося в броске Артема.
Да, кое-чему его все же научили. Захват, подсечка, удар в подбородок – и пистолет у него в руках. Птичка явно не ждал такого от Студента… Еще одно обманное движение, переброс пистолета в левую ладонь и – рукояткой по башке!
Птичка всей своей грудой мышц завалился спиной в колокольчики.
Артем поправил очки («Смотри-ка, даже не слетели»). По всем правилам военного искусства следовало сделать контрольный выстрел. Артем поморщился. («Интеллигент сопливый», как сказал бы Птичка). У Птички из-под век мертво белели закатившиеся глазные яблоки. Едва ли встанет когда-нибудь. Артем вынул обойму, снял затворную раму, достал боевую пружину и ударник. Все это отнес к бочаге и утопил по отдельности.