Хронометр (Остров Святой Елены), стр. 31
– Тогда я пойду? – обрадовался Толик.
– Не так скоро… Может быть, ты чей-то разведчик! Ты ведь не с нашей улицы. Может, еще где-нибудь такой же отряд, как у нас, есть, и вы решили наши тайны выведать…
– И может, Шурка их уже разболтал ему, – сказал Мишка.
– Я?! – Глаза у Шурки влажно заблестели.
– Ничего он не говорил, – заступился Толик.
– Я ни словечка! – клятвенно добавил Шурка.
– С тобой разберемся потом, ты никуда не денешься, – небрежно решил Олег. – А пленника придется допросить в штабе.
– Пошли! – обрадовался круглолицый и потянул Толика за локоть. Толик уперся:
– Куда еще? Чего пристали?
Витя ласково махнул ресницами и успокоил:
– Да не бойся, мы же играем.
– Ага, “играем”! Из рогатки…
– Мишка больше не будет, – успокоил Олег. – И вообще ничего плохого не будет, если станешь говорить правду.
– Ага! Я – правду, а вы опять скажете, что вру!
– Разберемся, – пообещал Олег. – Ну? Пойдешь или тащить?
– А куда?
– Недалеко, в этом квартале, – успокоил Витя.
– Пойду, – вздохнул Толик. Сопротивляться было глупо. К тому же кроме страха сидело в Толике любопытство: что за отряд, что за игра? И ребята были, кажется, ничего. Ну, Мишка и этот вот, сопящий, так себе, а Олег и Витя – совсем неплохие. Да и Шурка. Честный такой: вылез и заступился…
– Даешь слово, что не убежишь? – спросил Олег.
Это понравилось Толику. Он кивнул.
– Пускай ремень снимет, – потребовал Мишка.
– Зачем? – Толик вцепился в пряжку.
– Потому что с арестантов всегда ремни снимают.
– Не бойся, это ведь не насовсем, – объяснил Витя.
– Все равно не сниму. Это… отцовский.
Ремень был в доме у Нечаевых давным-давно, мама в прежние годы подпоясывала им телогрейку, когда ездила копать картошку или разгружать уголь, если посылали от редакции. Откуда ремень взялся, мама и Варя не помнили. Но Толику нравилось думать, что в давние, может еще довоенные, времена этот широкий кожаный пояс со звездной пряжкой носил отец.
И сейчас у Толика закипели в душе злые слезы, и он понял, что будет биться до конца. И даже страх пропал.
Но биться не пришлось. Олег серьезно спросил:
– А отец кто?
– Он политрук был. Он под Севастополем…
– Ладно, пошли, – сказал Олег. – Ремень не трогать.
Толика привели в длинный заросший двор на Уфимской улице. Во дворе стоял дом с верандой. В дальнем конце поднимался из репейников приземистый сарай. К боковой стене сарая был пристроен самодельный навес. Раму из жердей и палок накрывали старые половики, рваная плащ-палатка и куски толя. Боковым и задним краями эта крыша прилегала к забору и сараю, а свободным углом опиралась на кривой шест. Когда Толик задел шест плечом, весь балдахин качнулся и сверху что-то посыпалось.
– Поосторожнее, – сказал Олег.
На бревенчатой стене сарая висели под навесом разрисованные картонные щиты и деревянные мечи. На утоптанной траве стоял дощатый ящик с круглым клеймом “Коровье масло”. Вокруг него – ящики поменьше и перевернутые ведра.
Толику велели остановиться под кромкой навеса.
Витя объяснил чуточку виновато:
– Посторонним вход в штаб запрещен.
Грузный круглолицый парнишка (его, как выяснилось, звали Семен) остался снаружи – то ли просто как часовой штаба, то ли конвоир пленника. Олег, Мишка и Витя сели вокруг “стола”, а Шурка поодаль, в уголке. Он тихонько вздыхал. Олег вытащил из-под ящика тетрадку, ручку и непроливашку…
В эту минуту с забора ловко упали в заросли и оказались под навесом еще двое: высокая смуглая девчонка с короткими волосами и гибкий мальчик ростом с Толика. Им шумно обрадовались, но Олег сразу восстановил порядок:
– Тихо! Люська, садись и пиши. – Он уступил девочке место. Она ткнула пером в непроливашку.
– Чего писать?
– Пиши: “Пятнадцатое июня. В отряде была игра в часовых и разведчиков. Часовые были Олег Наклонов, Семен Кудымов, Витя Ярцев и Мишка Гельман. Разведчики были Люся Кудымова, Шурка Ревский и Рафик Габдурахманов…
Светловолосый, синеглазый Рафик весело сообщил:
– А вы нас не поймали!
– Не до того было… Люсь, пиши: “Разведчики разбежались, а часовые…”
– Подожди, я не успеваю…
Пока Олег диктовал, Толик разглядывал щиты. Они были из тонкого картона – видимо, не для боя, а так, для красоты. На каждом акварельными красками нарисована какая-нибудь картинка или знак. “Наверно, гербы, как у рыцарей, – догадался Толик. – У каждого свой”.
Рафик глянул на Толика – будто выстрелил синими огоньками:
– Это кто? Новичок?
– Это пленник… – сказал Олег. – Люська, пиши дальше: “Разведчик Ревский нарушил правила и впутал в наши дела постороннего, который, наверно, вражеский лазутчик…”
– Не впутывал я! – подал голос Шурка.
– Не лазутчик я, – сказал Толик.
– Пленник, тихо. Сейчас допросим, все скажешь… Люсь, пиши прямо здесь же: “Протокол допроса…”
– Щас… П-р… После “рэ” надо “о” или “а” писать?
– “О”, – сказал Толик и не удержался, хихикнул.
– Пленный, ну-ка без глупого смеха, – одернул Олег. – Встань смирно и отвечай: имя и фамилия?
Толик не то чтобы вытянулся в струнку, но встал попрямее и опустил руки. Почему-то была капелька удовольствия в том, чтобы подчиняться симпатичному и строгому Олегу.
Но что отвечать на вопросы? Все как есть?
– Имя и фамилия! – повторил Олег.
У игры свои правила. Раз Толик пленный, он должен и скрывать правду, и водить противника за нос.
– Липкин, – брякнул Толик. – Гришка. То есть Григорий.
– Школа и класс?
– Десятая. Четвертый “Б”… То есть уже пятый. Теперь в другую школу пойду…
Это было правдоподобно. Тем более что в их десятой школе, в четвертом “Б”, и в самом деле учился Гришка Липкин.
– Так, хорошо, – кивнул Олег. – Место жительства?
Но Люся вдруг положила ручку.
– Олег! Он врет! Я с Липкиным, с Гришкой, из десятой школы, в лагере была! В прошлом году! Он маленький и черный!
– Ага, и я был, – сказал за спиной у Толика Семен.
Ох и вляпался Толик! Теперь не будет ему пощады.
– Я это… вырос уже, – пробормотал он, и все засмеялись.
Рафик обрадовался, будто приятеля встретил:
– Конечно, он разведчик! Он не с нашей улицы, и снаряжение у него разведчицкое! Фляжка и компас!
“Все…” – подумал Толик. И опять заболел и зачесался под коленом рубчик от полосного железа. Толик согнулся, чтобы почесать, и снова задел плечом шаткую подпорку навеса.
…Потом Толик вспоминал эти секунды с удовольствием. С гордостью за свою находчивость и быстроту! Как он собрал в пружину все свои небогатые силы, повернулся, дернул за рубаху грузного Кудымова и отправил его на тех, кто сидел у ящика! И рванул в сторону шест!
Уже у калитки Толик на миг оглянулся. Тряпье рухнувшего навеса ходило ходуном, из-под него неслись гневные вопли.
ЭПИГРАФ
Выскочив со двора, Толик решил было, что он спасся. Но те ребята оказались не дураки – в калитку не кинулись, а махнули через забор, и Толик еле успел проскочить мимо Рафика и Мишки. Теперь шла погоня. Бежали за Толиком все, даже Шурка грохал ботинками, не отставая.
Если семеро гонятся за одним, тому ой как плохо. Среди нескольких все равно окажется кто-нибудь быстрее, чем беглец. И пойдет обходить с фланга, на перехват.
Сейчас таким перехватчиком оказался Мишка Гельман. Да и Олег от Мишки почти не отставал. Они выскочили на дорогу и отрезали Толику путь влево. Словно знали, что ему туда и надо: к дому, на свою Запольную!
Теперь ничего не оставалось, как мчаться вдоль забора, по недавнему Шуркиному пути. И деваться некуда, не залезешь ведь, как Шурка, под тротуар…
Толик чувствовал, что все равно поймают. Потому что ноги уже ослабели, сердце колотится не в груди, а где-то в горле и не дает дышать. Да еще ремень сползает и тяжелая фляжка с невыпитой водой молотит по бедру. А в сандалии набились колючие крошки…