Граната (Остров капитана Гая), стр. 33
– А что – фильм?
Гай поведал про удачу с задержкой киносъемки.
– Теперь, даже если в школу не возьмут, все равно придется остаться.
– Возьмут, не радуйся…
Марина Викторовна жила в двухэтажном доме на углу Бакинской, Ася и Гай нашли ее во дворе. Асина “классная” развешивала выстиранное белье. Была она молодая, коротко стриженная и в своем спортивном костюме походила на учительницу физкультуры, а не истории. Асе она обрадовалась, а заодно и Гаю. Они помогли ей развесить на веревке тяжелую клетчатую скатерть.
Насчет занятий в школе Марина Викторовна сказала, что пусть старший брат Миши Гаймуратова напишет заявление. А когда Миша будет уезжать, ему заверят дневник с оценками, вот и все. И улыбнулась:
– Надеюсь, оценки будут приличные.
Гай сказал, что он тоже надеется. И спросил:
– А правда, что можно без формы, вот так?
– Ну, совсем “так”, наверно, не стоит. Галстук надо бы надеть. Пионер ведь? Вот… И конечно подстричься. У нашего директора отношение к прическам строгое.
– Ой, а стричься как раз нельзя, – встревожился Гай. – Режиссер не велел. Я им там с волосами нужен.
– Да? Ну, решим как-нибудь и этот вопрос… Пойдемте ко мне ужинать, а? Я сегодня одна, муж на репетиции в оркестре, Витька у мамы… Блинчиков с медом хотите? Вижу, что хотите, пошли, пошли. Только жарить будем вместе.
Толик предупредил Гая, что вернется поздно и что “пусть впечатлительный ребенок не изводится, а спокойно дрыхнет”.
– На здоровье, – согласился счастливый Гай. – Гуляй хоть до утра. Только не связывайся больше с хулиганами.
– Это пусть они со мной не связываются…
– Привет Алине Михаевне, – сказал Гай и слегка покривил душой: – Она мне очень понравилась.
На самом деле он не знал, понравилась ли ему невеста Толика. Что тут скажешь, если и разглядеть-то не сумел как следует? Впрочем, Толику виднее…
Вечером Гай не тревожился, но и не спал. Дождался, когда Толик вернулся.
– Что не спишь?
– Думаю, – сказал Гай.
– О чем, не секрет?
– Так, обо всем… Толик, а почему ты считаешь, что это не может быть бюст Алабышева?
– А почему – его? Во-первых, в Севастополе были тысячи героев…
– Ну, а вдруг все-таки?
– …А во-вторых, Алабышев, скорее всего, вымышленный герой. Курганов его просто придумал.
– Значит, ничего не было? – огорчился Гай.
– Чего “не было”?
– Ну… как он ребят спас…
Толик сел на край скрипучей раскладушки Гая.
– Такое-то как раз было. И люди вроде Алабышева были. На гранаты кидались, ребятишек прикрывали и товарищей своих… Я когда в первом классе учился, в соседней школе был случай. На уроке военного дела граната оказалась не учебная, а боевая. И военрук, фронтовик-инвалид, тоже грудью на нее… Ребята кругом были…
Гаю стало зябко, и он сказал с непонятной виноватостью:
– Это, наверно, не всякий может. Только герой…
– Наверно, – сказал Толик.
– Даже представить нельзя, что человек думает, когда вот так… последние секунды…
– Этого никто не знает, – сумрачно сказал Толик. – С кем такое случается, тот потом не расскажет… И вообще, спал бы ты. Что за мысли на ночь…
– Это потому, что мы сегодня с Асей были, где снежный бастион стоял…
– Нагулялся за день-то? Небось ноги отваливаются?
– Ага… Даже пятку натер. Вот… – Гай выставил из-под простыни ногу.
– Ну-ка покажи. Может, пластырем залепить? Дай, гляну…
– Ай! – Гай спрятал ногу. – Щекотно же будет!
– Какая зануда, – сказал Толик.
ВЕТЕР
Ася дала Гаю потрепанный, но прочный портфель. А про учебники снова сказала: “Хватит нам с тобой моих”. Гай купил в “Детском мире” у рынка десяток тетрадей и дневник. Погладил старенький пионерский галстук (он его прихватил в поездку на всякий случай). На этом и кончилась подготовка к школе.
В классе Гая встретили без особого любопытства, но по-хорошему. Председатель совета отряда Костик Блинов сказал:
– Жалко, что ты к нам ненадолго. В классе у женской половины перевес, нас затюкали совсем…
Девчонки с радостными воплями погнались за Костиком по партам и слегка поколотили в углу. Двое мальчишек выхватили из сумок пистолеты-брызгалки и атаковали девчонок с тыла.
– И в этом сумасшедшем доме я староста, – сказала Гаю Ася. – Ну-ка, тихо вы…
Ощущение веселья не покидало Гая с первого школьного часа. Во всем было такое беззаботно-праздничное настроение, что школа даже казалась ненастоящей. Мельтешило солнце, врываясь в распахнутые окна сквозь листву каштанов; задиристо трезвонил колокольчик, вызывая всех на перемену; уроки казались короткими, а перемены с беготней во дворе, с переброской мячами, с лазаньем по каштанам – длиннее уроков. Радостная пестрота была в смехе и перекличке, в топоте по аллеям и коридорным половицам, в мелькании разноцветных рубашек… Кое-кто из мальчишек пришел и в форме, но форма эта оказалась совсем не похожей на суконные серые костюмы, к которым привык в Среднекамске Гай. Она лишь добавила зеленовато-голубые блики в красочную круговерть первого школьного дня…
В этой круговерти Гай не сразу вспомнил о Пулеметчике. И лишь после четвертого урока прошелся у дверей пятого “Б”. Потом заглянул в класс.
Он увидел и узнал Сержика, но не сразу. Пятиклассник Снежко мало походил на Пулеметчика в Херсонесе. И не в том дело, что оказался Сержик аккуратно подстрижен и не было на нем пыли и ржавчины. Главное, что не было кинжальной ощетиненности, которая больше всего запомнилась Гаю.
Но смелость в этом мальчишке ощущалась по-прежнему. Этакая веселая независимость. Он стоял в кругу ребят и что-то рассказывал им и молодой учительнице (волосы ее сияли в потоке солнца). Сине-зеленый форменный пиджачок был надет на Сержике, как гусарский ментик: левый рукав – на руке, правое плечо – внакидку. Правой ладонью Сержик чертил в воздухе какие-то знаки. И смеялся. И ребята смеялись, и учительница.
На миг Сержик встретился глазами с Гаем. Не узнал, конечно. А Гай почему-то испугался. Будто его поймали на подглядывании. Быстро шагнул от порога. Но издалека он успел заметить в открытую дверь, как все вдруг расхохотались, а учительница – высокая, гибкая – взъерошила Сержику волосы, схватила его под мышки и сильно закружила по воздуху. Сержик тоже хохотал, стриг воздух похожими на коричневые карандаши ногами, а слетевший с плеча пиджачок развевался над ним, как флаг…
Было понятно, что Сержика Снежко здесь любят за ясность характера, за веселость и смелость, хотя ростом он, кажется, меньше всех в классе – щуплый, тонко-угловатый, похожий на третьеклассника… И Гай не решился подойти. Показалось, что пятиклассники глянут ревниво и недовольно: “Что тебе надо от нашего Сержика?”
Можно было, конечно, забежать после школы к Сержику домой. Но тогда могло случиться, что Ася захотела бы пойти с Гаем. А ему надо было поговорить с Пулеметчиком один на один…
“Успеется, – успокоил себя Гай. – Не последний же день”. Он хитрил с собой. Во-первых, не хотелось терять оставшуюся капельку надежды, что бюст как-то связан с повестью Курганова (а то, что надежда рассыплется при разговоре, Гай отчетливо понимал). Во-вторых, будущий разговор о гранате тоже беспокоил. Казалось бы, чего тревожиться? Сержик обрадуется, еще спасибо скажет… Но когда Гай думал об этом, опять начинала кататься в душе черная дробинка. “Ладно, завтра”, – сказал себе Гай.
Но завтра оказалось, что у шестиклассников пять уроков, а у пятого “Б” всего три, и Сержик Снежко ушел из школы рано.
А третьего числа было воскресенье. И Гай – с Толиком, Алиной и Ревским – поехал в Ялту. На “Комете” с подводными крыльями.
Поездка Гаю не понравилась. “Комета” ехала по морю, как автобус, это быстро надоело. Ялта с курортной суетой и переполненными пляжами показалась утомительной и скучной. Стоило ли уезжать из прекрасного Севастополя ради бесцельного болтанья по забитым людьми улицам, кафе и магазинам?