Дело о ртутной бомбе, стр. 21
А они ему в ответ:
"Она же в склянке, а склянка запаяна наглухо".
"А если разобьете?"
Тут один, растрепанный такой и храбрый, отвечает:
"Тогда будет шарах-тарарах! Ртутная бомба!"
Ну, "англичанин" пожал плечами и пошел к выходу, на остановке "Одесская". А растрепанный ему вслед:
"Ты, Кеша, не вздумай кому-нибудь стукнуть про нашу игрушку". – И тут же за ним к двери. Наверно, они в одном дворе живут, на Одесской, и знают друг друга.
– Ну и что?
– Неясно, да? А еще писатель… Есть метод доказательства: нахождение точки по двум линиям. Не слыхал?
– Это из геометрии? Я в математике чайник…
– Смотри, чайник-кофейник! Рыжий слушал твой рассказ про телефон…
– Многие слушали. Наверно, из-за этого на меня и подумали в субботу и кто-то брякнул завучу…
– Я не о том! Да, многие слушали, но и он – тоже. Это точка на одной линии. Потом он услышал про ртутную бомбу… Да, про нее тоже кое-кто еще мог слышать, но они не слыхали твой рассказ про телефон в буераках. Потому что те слушатели все уже вышли из трамвая. Кроме рыжего. И тут, значит, точка на другой линии. Та же самая, рыжая. Потому что на двух линиях может быть только одна точка! Когда они пересекаются.
Митя помолчал. Помигал. Да, логика, никуда не денешься. И все же он возразил:
– Да зачем ему это надо-то?
– Вот этого я не знаю. Но уверена, что это он.
– Он, по-моему, даже не из лицея. Не встречал я там его…
– Не из лицея.
– Тогда – зачем?
– Вот найдем его и узнаем!
– Так он тебе и скажет!
– Припрем к стенке.
Митя совсем не был уверен, что рыжего удастся припереть. Так и сказал. А Жаннет сказала, что он, видимо, всю свою храбрость израсходовал в кабинете у директора.
– Ну и… может, израсходовал… А где его найдешь-то, твою "рыжую точку"?
– Подумаешь, трудное дело! Он приметный. Зовут Кеша. К тому же, он с ракеткой был, значит, занимается теннисом, дополнительная деталь. Пройдемся по дворам на Одесской, поспрашиваем. Вот и будет тебе финал репортажа.
3
Чем хороша Жаннет, так это решительностью. Никогда не откладывает важных дел на потом. И тут же она доказала Мите, что ехать на Одесскую надо немедленно. "Чем больше проходит времени, тем сильнее стираются следы".
И поехали. А что еще было делать-то, в конце концов? Не идти же в самом деле учить уроки!
Все равно скоро он вернется в прежнюю школу. В шестьдесят четвертую. Как говорится, по месту жительства. Жаль, что реже будет видеться с Жаннет, зато ближе к дому. И с Елькой в одной школе. Правда, в разные смены… Елька сейчас, конечно, на уроках, так что к нему идти не имеет смысла. Ладно, потом все равно Митя устроит ему нахлобучку. А пока…
А пока им снова очень повезло. Почти как с фотобумагой. В первом же дворе на Одесской Жаннет углядела на деревянной горке, среди галдящих пацанят, "того, растрепанного".
Скомандовала:
– Люди! А ну, идите сюда!
"Люди" подошли с любопытством и бесстрашно. А чего бояться? Они в своем дворе. Уставились на яркую курчавую девицу с серьгами. А на Митю – так, полвзгляда. Потому что чего в нем особенного? Обыкновенный белобрысый пацан, здесь таких полно…
Жаннет взяла быка за рога:
– Разыскиваем одного человека. Надо взять интервью для газеты. Знаете, что такое интервью?
Мальчишки знали – образованный народ, каждый день телевизор смотрят. Растрепанный склонил голову к плечу в порванной майке.
– Что за человек?
– По-моему, ты его знаешь. Такой рыжеватый, с гладкой прической, ходит с теннисной ракеткой. Звать, кажется, Кеша…
– А! Кешка Мигутин!
– Как? – машинально сказал Митя.
– Как его зовут? – строго переспросила Жаннет. – Иннокентий Мигутин?
– Ну да. А чё?
Митя и Жаннет посмотрели друг на друга. Выражаясь языком старинных романов, "образ князя Даниила встал перед ними".
"Совпадение", – подумал Митя. А Жаннет поинтересовалась небрежным тоном:
– У него случайно нет родственника-учителя?
– Есть, конечно! – обрадовался мальчишка с замызганным бинтом на локте (он стоял рядом с растрепанным). – Он по географии. Они в нашем подъезде живут, только не на четвертом этаже, а на третьем. Они братья.
– Двоюродные, – уточнил растрепанный.
– Но это ведь все равно братья, – сказал пацан с бинтом.
Растрепанный опять перехватил инициативу:
– Они оба теннисом занимаются, только большому некогда, он же в школе вкалывает каждый день по две смены, а Кеша – он чемпион…
– Вот-вот, – покивала Жаннет. – Нам и надо интервью от чемпиона. Вы можете позвать его на двор?
– А его нету дома! Он ушел на пустыри, к стенке! Там тренируется мячиком!
– Идем! – обрадовалась Жаннет.
"Стенка" – это была та противопожарная стена, за которой застрял когда-то в снегу Елька. Место известное. Там часто тренировались те, кто увлекался теннисом. Площадка перед кирпичным отвесом к концу лета оказалась вытоптана и утрамбована.
До пустырей было недалеко, три трамвайных остановки.
Когда спешили к трамваю, Жаннет с кровожадной задумчивостью произнесла:
– Вот так родственничек у Даниилыча. Будет любимому педагогу подарок…
– Думаешь, этот чемпион признается?
– Поглядим…
– Или у тебя тоже система? Как у старшего брата Мигутина? Неважно, виноват или нет, лишь бы признался?
– А по шее? – сказала Жаннет.
– Нет, правда! С чего ты взяла, что это он звонил? Зачем ему это?
– Не знаю. Но – интуиция…
4
Кеша Мигутин был у стенки. Всё такой же гладко причесанный и аккуратный. В белых шортах, в белой рубашке с короткими рукавами, в белых кедах и белых носках. Он бил звонкой ракеткой по желтому мячику. Мячик ударялся о кирпичи, отскакивал от земли, и Кеша бил по нему снова. Красиво изгибался при каждом ударе. Оттачивал мастерство. Двое пацанят лет семи-восьми торчали неподалеку и наблюдали за мастером, приоткрыв рты.
– Здравствуйте, – с изысканной интонацией начала Жаннет. – Вы Иннокентий Мигутин?
– Да! – он опустил ракетку (малыши тут же подхватили мячик) и наклонил расчесанную на пробор голову. Сдвинул пятки. Джентльмен. Ноги у него были тощие и светлые. Наверно, шорты надевал он только для игры. Впрочем, рыжие вообще загорают плохо.
– Мы рады, что нашли вас, – все тем же светским тоном сообщила Жаннет. – Не могли бы вы ответить на несколько наших вопросов? Это для лицейской газеты "Гусиное перо".
– Но ведь я учусь не в лицее…
– Мы знаем. Однако, дело это касается и вас, и лицея в одинаковой степени… – Жаннет улыбалась и поправляла на груди футляр "Зенита".
– Какое дело? – невозмутимо спросил Кеша Мигутин. Так невозмутимо, что за этим хладнокровием Митя ощутил на миг нерешительность.
Жаннет посмотрела на Митю: "Твоя очередь". И Митя ее не подвел.
– Вопрос формулируется прямо, – подчеркнуто спокойным тоном сообщил он. – Зачем ты, Мигутин, в субботу утром позвонил в лицей и сообщил о дурацкой ртутной бомбе?
Кеша не возмутился. Мигнул, помолчал немного. Рядом валялся рейчатый ящик из-под пива, Кеша дунул на него, сел, положил ногу на ногу. Улыбнулся.
– Вы думаете, я начну сейчас пугаться и бурно отпираться? Вам на радость? Нет, господа журналисты, я скажу просто: такие вещи надо доказывать.
– Думаешь, мы пришли без доказательств? – Жаннет тоже улыбнулась.
– Думаю, да. У вас их просто не может быть. Могут быть только глупые догадки, которые вы считаете доказательствами…
Митя опять постарался поточнее подобрать слова:
– Эти догадки, Кеша, мы можем все вместе обсудить с нашим любимым педагогом Максимом Данииловичем. Выстроить их в систему. Он любит строить системы…
Кеша посмотрел на Митю, на Жаннет. Отложил ракетку. Ладонями обнял костлявое колено, откинулся назад и засмеялся.
У него был приятный смех – звонкий такой, переливчатый. Кеша не боялся. Свидетелей разговора не было. Два малыша неподалеку – не в счет. Да они и не слушали, перекидывались мячиком.