Чоки-чок, или Рыцарь Прозрачного Кота, стр. 32

Дон Куркурузо, Бочкин и Лилипут проводили Лешу до берега. Здесь начиналась каменистая дорожка.

Дон Куркурузо объяснил:

– Сначала она пойдет около воды, потом свернет в кусты, затем соединится со старой мощеной дорогой, которая поведет в гору. По ней и шагай. Смелее.

Легко говорить «смелее». У Леши – мурашки по коже. «Даже рогатку с собой не взял», – подумал он. И решил рассердиться на себя за боязливость. Топнул каблуком. Шпора весело зазвенела. Это придало Леше храбрости.

– Ладно, я пойду…

Он пожал руки дону Куркурузо и Бочкину, потряс лапу Лилипута. Выпрямился. Повернулся. И зашагал по дорожке. Без оглядки. Зачем оглядываться, если твердо решил идти!

Он даже стал бодро насвистывать.

По-прежнему висела над головой яркая Луна, где гостили сейчас Ыхало и Лунчик. Перед Лешей двигалась по тропинке его черная тень. Она была короткая, похожая на карлика.

«Вот если хотя бы тень Филарета была со мной, – подумал Леша. – Все-таки стало бы веселее». И тогда… тогда тень-Филарет будто услыхал Лешу. Нарисовался на лунной дорожке пушистым пятном! И зашагал впереди Лешиной тени, оглядываясь и покачивая роскошным хвостом.

– Ура!.. Ты, Филаретушка, меня не бросай, ладно?

– Мр-р, мяф…

Тропинка повернула налево, начались темные кусты. В них тень Филарета, конечно, исчезла. Но Леша знал, что она рядом.

Третья часть

КОРОЛЕВСТВО

Кактусенок

Кустарник рос густо. Леше стало ясно, что пробираться здесь в темноте будет нелегко. «Недолго и заблудиться». Но едва он так подумал, как ночь стала светлеть. Очень быстро. Лунный свет погас, а небо в разрывах листьев зазолотилось. Потом оно стало синим, и сквозь кусты ударили солнечные лучи. Опять сделался день!

Засвистели, заперекликались птицы.

И все было бы прекрасно, если бы не слишком вредные кусты. Это был здешний астралийский шиповник. Цветы – очень крупные, пунцовые и белые, пахучие. Прелесть что за цветы. Но шиповник он и есть шиповник. Леша раскатал подвернутые рукава своей клетчатой зеленой рубашки, разогнул и подтянул до отказа отвороты сапожек, поднял воротник. Но это была слабенькая защита. Колючие ветки словно получили приказ не пускать пришельца. Наверно, они еще не знали, что блокада кончилась.

На мощеную дорогу Леша выбрался как после схватки с дюжиной диких котов. Подумав об этом, он вспомнил про тень кота Филарета. На освещенных солнцем булыжниках тени не было. Застрять она не могла, значит, сбежала или носилась где-то по окрестностям. Ладно, не пропадет.

Леша оглянулся.

Кругом стоял густой лиственный лес: дубы, клены, ясени. У обочины торчал красно-синий полосатый столб с белой доской указателя. На доске черными старинными буквами было написано:

Горнавер 5 км

«Ого, – подумал Леша, – это около часа топать. А то и больше. Дорога-то в гору».

И правда был заметен подъем. Но не сильный.

Дорога была неширокая и уютная. Чуть горбатилась. Между булыжниками росли мелкие желтые цветы. А сверху на камни и на Лешу падали лучи. Такие ласковые, что почти сразу подсохли и перестали болеть царапины.

Леша вытряс из волос мусор, опять отогнул воротник, рукава и отвороты сапожек и зашагал по выпуклым, как панцири черепах, камням. Стал посвистывать сквозь выпавший недавно зуб. Настроение сделалось прекрасное.

Скоро подъем стал круче. Кое-где попадались даже ступени – гранитные, замшелые. Но Леша усталости не чувствовал. Так прошагал он с полчаса.

Лес обступил дорогу совсем плотно, ветви переплелись над головой в лиственную крышу. В ней стоял птичий гомон и пересвист. А по камням бодро стукали каблучки и тихонько звенели шпоры.

Только птичьи голоса да собственные шаги Леша и слышал на своем пути. Но потом вверху, в сплетении ветвей, раздался шум, и перед Лешей на дорогу упал мальчик.

Упал и вскочил.

Это был зеленый мальчик. Точнее, в одежде всяких растительных тонов. Тесная кожаная курточка с узкими рукавами и шнуровкой блестела, как вымытая дождем тополиная листва. Пышные штанишки сшиты были из полос изумрудного и салатного бархата. Такие же полосатые валики над рукавами украшали плечи. На ухо был надвинут берет цвета пограничной фуражки. Даже кружева на откидном воротнике и манжетах были светло-огуречные. Лишь башмачки на обтянутых зеленым шелком ногах сверкали черным лаком и серебром узорчатых пряжек. Да еще два пера на берете были разноцветные – алое и лимонное.

И глаза у мальчика оказались не зеленые, как можно было ожидать, а светло-карие с желтыми искорками. Волосы спускались из-под берета темными растрепанными прядками.

Несколько секунд они растерянно стояли друг перед другом – исцарапанный путешественник Леша в мушкетерских сапожках и похожий на пажа или лесного принца незнакомый мальчик.

Зеленый незнакомец, несмотря на свой живописный вид, вовсе не казался гордым. Он виновато помигал, сморщил короткий вздернутый нос и выговорил:

– Ох… Я тебя, наверно, напугал?

Притворяться не было смысла.

– Еще бы! Свалился чуть не на голову. Тут хоть кто напугается.

– Не обижайся, пожалуйста. Я не хотел пугать, я сорвался… – Он глянул вверх, забавно развел руками. – Думал спуститься аккуратно, ветка согнулась, и я – трах… – Мальчик опять сморщил нос и засмеялся, выжидательно поглядывая на Лешу. Словно приглашал и его посмеяться над таким забавным случаем.

И Леша улыбнулся. Но сразу спросил:

– Ты не ушибся?

– Не-е! Я привычный…

Ясно было, что это местный житель. Славный такой. Видно, что ничуть не задиристый.

– Ты в этом лесу живешь?

– Нет, я из столицы. А здесь я сидел и караулил…

– Кого?

Зеленый мальчик опять белозубо заулыбался.

– Тебя. Ты ведь Леша Пеночкин?

– Да! Откуда ты знаешь?

– Все ребята в Горнавере говорят про тебя. Что ты поселился в Хребтовске, в доме Ореста Редькина, и скоро у нас появишься… Да и взрослые тоже поговаривают.

Леша застеснялся такой славы. Пробормотал:

– А как узнали-то? Ведь была блокада пространства…

Мальчик сказал с неожиданной рассудительностью:

– Для слухов разве бывает блокада… – И опять повеселел: – Ну, а чего мы стоим? Пошли в город! Ать-два, левой-правой!..

И они зашагали плечом к плечу.

Они были одного роста.

Леша на ходу покосился на зеленого мальчика и неловко сказал:

– Ты про меня знаешь, кто я и откуда, а я про тебя ничего…

– А я кактусенок!

– Так зовут?

– Да не-е!.. Кактусенок – это значит из кактусят. Есть такая гвардия в столице. Из мальчиков. Королевская. Кто хочет – записывается. Ну, там трубачи, барабанщики, дежурная стража во время всяких праздников и королевских приемов! Некоторые рыцари нас и в оруженосцы звали, но никто не пошел. Больно надо – таскать за ними щиты и другие тяжести! Кактусята – все самостоятельные и гордые! Видишь – колючки… – Кактусенок пошевелил плечом.

Леша еще раньше обратил внимание, что наплечные валики мальчика щетинятся шипами. Длиной в полспички. Похоже, что они были из зеленой пластмассы. Леша решил сперва, что это просто украшение.

– Это чтобы никто не похлопывал по плечу, – разъяснил кактусенок. – А то есть у некоторых такая привычка: вы, мол, еще маленькие, ничего не понимаете…

– Ага, это бывает, – согласился Леша.

– Вот-вот! А мы этого не любим. У нас даже песенка есть… – И мальчик звонко пропел, маршируя рядом с Лешей: