Белый шарик Матроса Вильсона, стр. 24
– Я же тебе тыщу раз это объяснял.
– Ты не так объяснял. – Значит, Шарик – это… Стасика тряхнуло дрожью, обдало дыханием громадной межзвездной пустоты. – Значит, ты… звезда?
Белый шарик пульсировал и будто наливался горячим соком в стиснутом Стаськином кулаке. Молчал с полминуты. Потом ответил с капризно-скандальной ноткой:
– Ну и что? Ну, звезда… Что такого? Нельзя, что ли? – За этой ершистостью он явно старался спрятать неловкость и даже какой-то страх.
– Как… наше Солнце? – растворяясь в обморочном восторге, прошептал Стасик.
– И вовсе не «как». Солнце – желтый шарик, а я белый. И оно у вас уже взрослое, а я…
– А ты… ты с ним пробовал разговаривать?
– Ну зачем? – В ответе Шарика зазвенела досада. – Зачем оно мне? У меня и в своей грани много знакомых шаров… Я понимаю, этот Желтый шарик – хороший, раз он твое солнце. Но мне-то нужен не он, а ты! У меня с тобой резонанс…
– Но ты же… такой громадный, а я… как пылинка перед тобой…
– Вот этого я и боялся, таких вот разговоров… Ты станешь теперь измерять, сравнивать… и не захочешь дружить…
– Нет… я все равно хочу, – неуверенно отозвался Стасик.
– Ты пойми! – В Шарике чуть ли не слезинки зазвенели. – Я вовсе даже не большой… Посмотри на небо – разве звезды громадные, когда ты на них глядишь? И я, когда с тобой…
– Ну чего ты расстроился-то… – неловко сказал Стасик.
– Потому что ты не понимаешь! Разве дело в массе и в размерах? Главное, что мы… похожие…
У Стасика неожиданно сильно защекотало в горле.
–«Один и один – не один…» Да?
– Ага… – Белый шарик шмыгнул носом, если такое выражение применимо к звезде.
– Послушай… А тебя можно увидеть на нашем небе?
– Не… Я же из другой грани Кристалла.
– Ну ладно, – сказал Стасик. – Все равно это здорово…
Несколько дней Стасик ходил с горделивой радостью оттого, что он дружит со звездой. Но и… сомнение скребло. Вдруг Белый шарик все это выдумал? Не нарочно, а поверил, как и Стасик, в свою сказку. А на самом деле он просто маленький волшебный шарик… Да, но ведь поезд-то он остановил по правде! Под силу ли такое небольшому шарику, даже волшебному?
Как бы то ни было, а скоро Стасик притерпелся к пониманию, что Шарик – звезда. Если это и правда, то звезда он там, далеко, у себя. А настоящий Шарик был вот он – всегда под рукой. Маленький, верный и откровенный друг.
А Белому шарику, судя по всему, того и было надо…
2
Конечно, время бежало не только в беседах с Шариком. Были уроки в школе, домашние задания, двойки по арифметике, за которые попадало от мамы. Удивительно, что Шарик всякие мировые сложности понимал, а помочь решить задачку за третий класс не мог, путался… Часто хворала Катюшка, с ней тоже хватало забот. Но было и хорошее.
Новый год все жильцы дома встречали вместе: на просторной кухне сдвинули столы. А елочки у всех были свои – у Стасика, у Полины Платоновны, у Зямы. Полина Платоновна дала Стасику немного старинных свечек, и они целый час горели, потрескивая, на хвойных лапах, а Катюшка глазела и улыбалась, будто что-то понимала…
Банный лог опять сделался сказочно-зимним, и Стасик с Зямой снова катались там на санях. В конце улицы висел зеленоватый месяц, светились в окнах огоньки, а неподалеку, на башне маленькой церкви, весело тренькали рождественские колокола.
Андрей Игнатьевич сделал Стасику подарок. Отыскал под навесом среди рухляди ржавые коньки-снегурки, начистил их.
– На, катайся, как я когда-то.
Стасик прикручивал снегурки к валенкам веревками с палочками и учился кататься по обледенелому тротуару. А когда пришла сноровка, стал отпрашиваться у мамы на каток в недалекий сквер, который назывался «Сад имени Ворошилова». Там было весело, горели развешанные на проволоках лампочки, играла радиола. И все было прекрасно, пока Стасику не повстречались Бледный Чича, Хрын и еще двое, Стасик их не знал. Тут уж все пошло как по-заведенному. Вильсона – головой в сугроб, валенки – долой с ног, коньки с них содрали. «Только пикни кому, Матросик, ноги повыдергаем!»
– Чичка-затычка, – бессильно сказал им вслед Стасик. Натянул валенки и пошел домой. И не заплакал.
Он даже не очень разозлился сейчас. Злиться на Чичу и его гадов приятелей было бессмысленно. Они для Стасика были уже как бы не люди, а какое-то неизбежное природное зло. Это все равно что на плохую погоду обижаться, на слякоть, на мокрый ветер. Если попал под дождь, какой смысл его ругать? Все равно вымокнешь, если без зонтика.
А где взять зонтик от Чичи?
Маме Стасик сказал, что коньки отобрали незнакомые мальчишки. Мама, кажется, была даже довольна в глубине души: не будет сын бегать по вечерам на каток, где всякие опасности и хулиганы.
Шарика Стасик с собой на улицу никогда не брал: он хоть и волшебный, неисчезающий, но осторожность не мешает. И в тот вечер Шарик ворчливо сказал:
– Если бы я был с тобой, Чича добром бы ноги не унес.
– А что бы ты сделал?
Шарик молчал.
– Ты что? Распылил бы его на атомы? – испуганно догадался Стасик. – Как тогда в лагере обещал?
– Я… не знаю. Ты хотел бы?
– Нет! Не хотел.
Совсем недавно Стасик думал о том, что Чича с дружками – не люди, а так, тупая злая сила. Но тут сразу спохватился: с головой же он, Чича-то, с руками, с ногами. Человек все-таки.
– Нет, не надо… Ну, он подлый, конечно. Только… У него же мать есть, я ее видел, она в лагерь приезжала. Нормальная тетенька… Знаешь, как рыдать по этому дураку будет!
Шарик все молчал. Кажется, виновато.
– И вообще… – Стасик замялся. Как разъяснить попроще Белому шарику? У них, у звезд, может, совсем другие понятия. – Если мы это сделаем, тогда… значит, мы убийцы – ты и я. А это же самое страшное. Мы с мамой как-то разговаривали, она сказала, что ничего нет страшнее убийства. Потому что оно – непоправимое… Это только фашисты убивают и не мучаются. А мы что, из-за какого-то Чичи должны делаться как фашисты?
Шарик сказал неожиданно:
– Мама у тебя хорошая… У шариков мам не бывает.
– А откуда шарики берутся? – Стасик был рад сменить разговор.
– Не знаю. Вспыхивают, вот и все…
– Прямо из пустоты?
– Наверно, да… Я Чичу и не хотел распылять, просто так спросил. А что с ним делать-то?
– По морде бы ему надавать, – мечтательно отозвался Стасик. – Ты не мог бы дать мне такую силу? Ну, влить энергию… У тебя ее вон сколько. Черное покрывало порвал, поезд остановил…
– Так это я сам. А другому как силу передашь?.. Да, наверно, тут и не в силе дело.
– А в чем? – обиделся Стасик. – Думаешь, мне смелости не хватает? А что в ней толку, если их всегда вон сколько! И все такие дылды!
Шарик задумчиво спросил:
– Может, мне самому попробовать накостылять ему?.. А вдруг не рассчитаю, это ведь не поезд. Трахну посильнее толкающим импульсом, а от него рожки да ножки…
– Нет уж! – опять испугался Стасик. – Лучше не пробуй. Он рассыплется, потом не соберешь… Ты лучше вот что. Раз ты можешь всякое такое… раз для себя шарик сделал пластмассовый… Может, ты мне новые коньки сделаешь?
– Да это запросто! Если хочешь, можно с ботинками…
– Правда? Из ничего сделаешь?
– Нет, надо из чего-нибудь. Например, из полена. Главное, чтобы масса была примерно одинаковая. Тогда я перестрою вещество по заданному образцу…
– У меня ботинки тридцать третий размер. Но лучше делай тридцать четвертый, чтобы на теплые носки… Ох, нет…
– Что?
– Мама сразу же спросит: откуда коньки?
– Ну и скажешь.
– Так она и поверит!
– Ну, давай прямо у нее на глазах сделаю!
– И знаешь, что тут начнется!
– Что?
– Не знаю… Но начнется. Взрослые всегда боятся непонятного. Хоть и мама, а все равно…
Кажется, Шарик слегка надулся (не в прямом, а в переносном смысле):
– Тебе не угодишь.
– Не во мне дело… Слушай! А ты можешь сделать несколько червонцев? Ой, не червонцев, их сейчас отменили, а новых… Или даже сотню! Только чтобы настоящие… Так, чтобы на коньки хватило и еще на еду осталось до зарплаты! А?