Ампула Грина, стр. 68
– Да нет же, не Витя. Это когда была заваруха на вокзале…
– Какая заваруха?
Он опять улыбнулся, виновато так:
– Да, ты же не знаешь… Месяц назад открылось, что "Желтый волос" поставил в Инске несколько излучателей. В скрытых местах. Спутник-то загремел, а излучатели, которые он должен был отражать, остались. Ну, их почти все быстро нащупали и взяли, а один был спрятан в разрушенной части вокзала. Ново-Заторского… Когда его хотели тоже обезвредить, «волосатые» устроили оборону, со стрельбой. С гранатометами даже. Витина бригада, студенческая дружина и добровольцы их окружили, а те загородились заложниками…
– Какими заложниками? – спросил я, чувствуя нехорошее.
– Там пришел как раз вагон с ребятами из дальнего детдома, их перевозили в Горнозабойск, и получилась задержка… Вот, «волосатые» их привели на вокзал, устроили баррикаду и давай кричать про всякие условия… Ну, наши их отбили…
"Никто не погиб?" – хотел спросить я и побоялся. Успокоил себя: если бы такое случилось, Лыш сказал бы.
– А где они сейчас? Эти два обормота? – я шутливой бодростью хотел унять беспокойство.
– Обещали сюда прибежать, когда в отряде кончится тренировка…
– Да я не про то. Где они вообще? У кого живут? – И догадался: – У наших? У дяди Толи и тети Маруси?
Лыш удивленно свел брови.
– Да нет же! Юрий Львович сразу их забрал к себе, когда узнал, что они твои друзья… Ой…
– К… кто забрал? – выговорил я.
– Ой, Грин. Ты прости… мне все кажется, то ты вернулся давно. А ты ведь…
– Лыш, кто забрал?
– Ну… твой папа… Он оказался здесь с отрядом добровольцев, которые вырвались из ново-заторской тюрьмы, они ее разгромили. И они тоже стали отбивать заложников у «волосатых», и отбили. И стали разбираться, какие ребята откуда, и твой папа узнал…
У меня свистело в ушах, как на сильном ветру.
"Этого не может быть!.."
Но ведь это было! Значит, Михаил Гаврилович ошибся! Его обманули! Мой папа – живой!
– Лыш… он где?
– Сейчас на работе, наверно. В "Почтовой ромашке"…
Меня рвануло с места. Но… рвануло внутри. А на самом деле я, ослабевший, остался на колоде, рядом с Лышем. Только закрыл глаза ладонями.
– Грин, ты не плачь… – сказал Лыш. Как тогда, когда проснулся Информаторий…
Я не плакал, я молился:
"Лишь бы это был не сон! Лишь бы не сон!" – Я лихорадочно сунул руку в карман, нащупал янтарный шарик. – "Лишь бы не сон…"
Летающий стул, укладывая шнур спиралью, приземлился недалеко от нас. Мы посмотрели на него, и я неуверенно сказал:
– Лыш, я пойду. В "Ромашку"…
– Конечно! Хочешь, я тебя провожу?
– Хочу…
– Или… давай дождемся Вовчика и Егорку! Они вот-вот прибегут! И пойдем вместе…
– Конечно… давай…
"А ведь я даже не знал их настоящих имен…"
– Они знаешь как работали, – уважительно сказал Лыш. – Лучше всех в отряде. Когда началась "шаровая атака"…
– Какая… атака?
– Ну… так называлась операция, когда заряжали шарами темпоральные стабилизаторы. Это спасатели из Крепости сказали, что нужен заряд как можно крепче, чтобы Дорога пустила на себя поисковые группы. Когда начали искать…
Я почувствовал себя отчаянно виноватым.
– Лыш, а что за стабилизаторы?
– Гретхен разве не говорила? Среди пустошей, далеко, есть такие конусы, вроде термитников. Надо в них опускать шары. Чем больше, тем лучше. Тогда улучшается всякая обстановка. Энергетическая…
– Да, она говорила… И теперь это было ради меня?
– Ну да… Рассчитали, что надо не меньше сорока шаров. Все их искали, искали… А когда не хватило одного, Май опустил в конус свой шар. Тот, хрустальный…
– Жалко… – шепотом сказал я. Было и правда жаль. Почти до слез. Я же помнил, чем был для Мая этот шар.
– Да ничуть не жалко! – вскинулся Лыш. – Потому что шар вернулся! Мы пришли, а он снова на подсвечнике, как ни в чем не бывало!
"Чудеса", – чуть не сказал я. Но не сказал, потому что это были не чудеса, а неведомый, но добрый закон Дороги.
– Стой! – вдруг отчаянно закричал Лыш. – Стой, паразит! Кому говорят!
Усыпивший наше внимание стул, оказывается, тихонько поднялся в воздух и теперь уже на высоте реял в сторону забора. Лыш помчался следом, стараясь ухватить веревку. Но она взмыла над травой, он не допрыгнул.
– Дезертир чертов, – сказал вслед беглецу Лыш. И пришел назад, сел на колоду.
– Он вернется, – утешил я его.
– Ага, жди… Ни один еще не вернулся.
– Они где-то сбиваются в стаю. И потом прилетят все разом.
Лыш глянул с недоверием и надеждой.
– Правда? Я хочу приручить еще такого, как Росика. Потому что нам с Гретхен мало одного…
– Вернутся, – повторил я. – Потому что все возвращаются. И всё возвращается. Даже шар к Маю вернулся…
Лыш сидел с опущенной головой. Теребил ремешок сандалии. Глянул на меня сбоку и сказал тихонько:
– Да… но Валерий-то не вернется…
Вот так. Не бывает на свете полной радости. Не бывает войны без чьей-то гибели. Не бывает счастья без слез.
…Когда «волосатые» отступали через железнодорожные пути, студенческая группа во главе с Валерием пошла наперерез. Нельзя было оставлять на свободе гадов, которые способны на что угодно. И один из этих гадов ударил из гранатомета по цистерне. Теперь никто не знает, что в ней было. Но рванула она, говорят, как бомбовый склад. Несколько студентов обожгло и сильно поранило. А Валерия просто не нашли, он был к цистерне ближе всех.
Это и рассказал мне Лыш, отворачиваясь и вытирая мокрые ресницы.
Нельзя сказать, что я испытал такое уж большое горе, ощущение небывалой потери. Валерия знал я не очень хорошо, виделись всего несколько раз. Но он был друг Лыша. А Лыш был мой брат.
Я притянул его поближе, обнял за плечо.
Чем я мог утешить брата? Только сидеть вот так рядом и молчать…
Эпилог
Теплоход "Шар"
Лыш ошибался. И все ошибались. Валерий не погиб.
При взрыве тугая горячая волна унесла Валерия неизвестно куда, и он провалился в черное ничто. Через неизвестно какое время он открыл глаза, увидел над собой темно-синее звездное небо, а на фоне этой звездности – несколько силуэтов.
– Оклемался, студент? Вставай…
Валерий не мог встать. Не чувствовал ног, не чувствовал всего себя. Похоже, что его просто не было.
– Вставай, вставай, – снова сказал размытый силуэт. – Эк ведь занесло парня… в вакуумную щель между разнородными субстанциями мироздания. Так это называется, ребята?
– Не болтай, друже… – остановил его другой силуэт. Давай-ка лучше…
Валерия подхватили под несуществующие локти.
– Идти можешь?
– Не знаю… А надо?
– Это тебе решать… Наверно, все-таки надо. Снова провалиться в тартарары успеешь всегда…
Валерий ощутил, что руки и ноги все-таки есть. И голова… В голове гудело, но состояние было ничего, сносное. Как после некоторого возлияния с Санычем и Вовой Кротовым в подвале лаборатории нестандартных фильтров, когда первая одурь уже прошла и появилось понимание, что жить еще можно…
– Ну, а теперь шагай, студент, – сказали ему. – Если хочешь существовать… Хочешь?
Валерий, кажется, хотел.
– А где я? Как добраться до города?
– До Инска? Забудь, друже… – услышал он мягкий ответ. – Нынче путь у тебя один. Топай по дороге, а наткнешься на развилку, выбирай левую сторону. Левая колея всегда надежнее…
– Не болтай, сам выберет, – остановили опять разговорчивого незнакомца. И вывели Валерия под руки на мощеный тракт. В отшлифованных булыжниках искрились отражения звезд. Пахло остывшими травами…
– Это Дорога? – понял наконец Валерий. Он знал про Дорогу. Не раз говорили про нее в подвале лаборатории, когда приходило время «оттянуться» после насыщенного дня. И ведь именно на нее уволокла Грина сумасшедшая (или находчивая?) сестра Лыша.