Политика, стр. 25

Мы ехали с Джуди в стриптиз-бар, или, как она его называла, Nudie-bar. Оба – пьяные в умат, и я боялся, что она врежется на своем траке – здоровом форде с трехместной кабиной и длиннющим кузовом – в столб или в другую машину, или что нас остановят менты и повяжут обоих. До сегодняшнего вечера я даже не знал как ее зовут, вернее слышал, конечно, – мы четыре месяца были в одном классе по истории искусства, – но не запомнил.

– Все, приехали, – сказала Джуди.

Мы выпрыгнули из трака. На безликом, похожем на сарай, здании светилась вывеска – «Бар Белая Луна». В тесном предбаннике я заплатил кавер за обоих – по три доллара, – и мы вошли в зал.

В центре торчал помост, и вокруг него на стульях сидели несколько мужиков. Еще несколько столиков стояли у стен. Светилась неоновой рекламой пива «Миллер» стойка бара. Играла музыка – что-то типа «Зи Зи Топ».

Я взял два пива, мы сели за пустой столик. Вокруг сидели, в основном, мужики, и несколько парочек лет около сорока. Сегодня Джуди сказала мне, что ей сорок – то есть, она была старше меня на пятнадцать лет.

– А что здесь парочки делают? – спросил я у нее.

– Приезжают «завестись» перед сексом. Заводятся, запрыгивают в тачку и едут к кому-нибудь домой или ебутся прямо в машине.

На помост вышла девушка в трусах, туфлях и больше не в чем.

– Давай пересядем поближе, – предложил я.

– Окей.

Когда мы пересели, девушка уже танцевала перед усатым мужиком в ковбойской шляпе, и он совал ей за резинку трусов пять баксов. На помост выскочила следующая и пошла прямо ко мне. Блондинка, невысокая, с волосами до плеч и тоже в белых трусах и черных туфлях.

Перед выходом она, наверно, обильно полила себя дезодорантом, запах ударил мне в ноздри, и я чуть не блеванул. Может, их специально заставляют перед каждым выходом выливать на себя полубутылки дезодоранта, чтоб какой-нибудь привередливый клиент, не дай бог, не ощутил какой-нибудь телесный запах.

Девушка танцевала передо мной – крутила тазом, притопывала и махала руками. Глаза мои были чуть выше уровня ее коленей. Я поставил пиво на помост и дотронулся руками до ее бедер.

– Убери руки, – сказала она и улыбнулась. – Хочешь, я о тебя потрусь?

Я кивнул.

Она наклонилась, сняла с меня очки, положила их рядом с моим стаканом пива и начала водить грудями по моим волосам и лицу. Груди ее были довольно большие. Я задыхался от запаха дезодоранта.

– Теперь ты мне дашь на чай? – спросила она.

Я вытащил пятидолларовую бумажку, оттянул резинку ее трусов и сунул туда купюру. Она отошла от меня к Джуди, наклонилась и что-то ей сказала. Джуди испуганно замотала головой. Я догадался, что она предложила и о нее потереться.

Джужи наклонилась мне к уху и возмущенно зашептала:

– Говорит – давай я о тебя потрусь. Я что, лесбиянка какая-нибудь?

Другого я от нее не ждал. В общей студенческой толпе Джуди выглядела «колхозницей» в своих вечных джинсах бананах – у нас такие носили году в восемьдесят пятом, наверное, и в Америке тоже – и с крупной завивкой. Кроме того, у нее было мужеподобное лицо и рост около ста восьмидесяти сантиметров.

До этого вечера я никогда бы не подумал, что окажусь с ней сначала в одной машине, потом в стриптиз-баре, а в середине ночи – у нее в постели.

Мы праздновали окончание учебного года всем классом истории искусства – в нем было только шесть человек: я, Джуди, китаянка Ли, пуэрториканка Роуз, усатый очкастый тридцатипятилетний Стив и тайваньская девушка Джейн – из-за которой я и напился в жопу. Я к ней несколько раз подкалывался, и она всегда обаятельно улыбалась и эмоционально жаловалась, как ей не нравится в Америке, как здесь все гнусно и погано, а их в школе и потом в университете учили, что Америка – это просто супер, и т д и т п. Но от предложений сходить вместе в какой-нибудь бар в ближайший уикенд она вежливо отказывалась, а недавно я узнал, что у нее есть бойфренд – англичанин.

Праздновали мы в баре «Йоги», и она привела туда своего бойфренда. Все остальные пришли сами по себе, в том числе и профессор Джейкобс – старый седой дядька с пивным пузом. Для него это был последний семестр, он уходил на пенсию.

Англичанин мне не понравился. Он много болтал, и улыбался и гримасничал. Джейн тоже улыбалась, прислушиваясь к каждому его слову. Видно было, что она понимает не все из того, что он говорил.

– Как ты думаешь, что держит их вместе? – спросил я сидевшую рядом со мной Джуди.

– Секс, – ответила она и похабно улыбнулась.

Прислушавшись к ее разговору со Стивом – он сидел с другой стороны – я понял, что она пытается раскрутить его на поход в стрип-бар. Перед этим Стив рассказал, как он однажды, готовясь к экзамену, для эксперимента выжрал полную бутылку вина.

– Я хотел убедиться, что смогу ответить экзамен в любом состоянии, – самодовольно разглагольствовал Стив.

Более скучного и унылого типа, чем он, не было во всем университете. Он всегда выполнял все задания в классе, ни разу за семестр не пропустил занятия, засыпал бедного Джейкобса идиотскими вопросами и никогда не шутил и не смеялся.

Когда Джуди предложила купить еще кувшин пива, все начали придумывать отмазки, в том числе Стив, и остались только я, она и Джейкобс – этот никуда не спешил: он был старый холостяк.

Мы быстро разделались с кувшином и пошли с Джуди играть в бильярд два на два против пьяных в дупель юных американок. Играли все одинаково плохо и вообще больше хохотали с того, какие делали друг другу подставы, чем играли. Я пытался клеиться к обеим, но они, как и большинство американок, меня игнорировали.

Игра закончилась – мы с Джуди выиграли и взяли по этому случаю еще кувшин пива и вернулись к столику. Джейкобс болтал с каким-то пареньком, наверное, бывшим своим студентом. Мы налили ему пива и стали медленно допивать остальное.

В баре шумели толпы студентов, как и мы празднующих конец семестра. Для Джуди это был последний семестр, через несколько дней она должна была получить диплом магистра.

– Ты остаешься на церемонию? – спросил я.

– Нет. Я завтра еду в Кливленд.