Плацкарт, стр. 9

– А давно вы эту квартиру сдаете?

– Давно уже. Как началась вся эта петрушка – инфляция, повышения цен – мы с женой свою разменяли на две – мы здесь жили неподалеку. Теперь эту сдаем, а сами живем во второй, в районе Речного вокзала. Сын у нас уже взрослый, жилплощадью обеспечен, а нам как-то надо ведь выживать…

– Да, конечно…

– И цены, скажу вам, растут постоянно. Правда, в девяносто восьмом, после кризиса, очень резко упали. Я тогда сдавал эту квартиру за сто пятьдесят, потом стало двести. На все цены растут – на продукты, на газ, на электроэнергию… Да, кстати, не знаю, сказали ли вам в агентстве. Квартплата – за мой счет, а электричество, будьте добры, сами оплачивайте, в зависимости от расхода.

– Хорошо, конечно.

– Да, цены растут, жизнь дорожает. Если б не эта квартира, не знаю, как бы мы жили – пенсионеры.

Я открыл дверь в совмещенный санузел. Пол был выложен плиткой кофейного цвета, над ванной висела желтая шторка.

Зазвонил телефон. Старик подошел к аппарату в комнате и снял трубку.

– Алле… Да, показал… Сейчас все обсудим с молодым человеком. Ну, все, где-то через час буду дома. – Он положил трубку. – Ну, что вы, Дмитрий, надумали?

– Меня, в общем, устраивает. Только от работы далековато.

– А работа где?

– Метро Павелецкая.

– Ну, минут за пятьдесят доберетесь, максимум час. По московским меркам еще очень неплохо, я вам скажу. Тут люди по полтора часа добираются, а то и больше. Ну так что мы решаем?

– Хорошо, я снимаю вашу квартиру.

– Тогда давайте поедем в агентство, подпишем договор – чтобы все было официально. Я ведь с этих денег налог буду платить. Знаю, что многие и не платят, а я так не могу.

Андрей Николаевич снял с вешалки темно-коричневый плащ.

Я потянулся к кнопке лифта.

– Пойдемте лучше пешком. Я все время пешком спускаюсь и поднимаюсь. Хорошая это гимнастика – обычно ведь двигаемся мы мало. – Андрей Николаевич засеменил вниз по лестнице. Я пошел следом.

Мы вышли на улицу. Я спросил:

– Андрей Николаевич, а регистрацию вы мне сможете сделать?

– Знаете, Дмитрий, этим бы я не хотел заниматься. Слишком много мороки. К этому парню, который перед вами квартиру снимал, мать приезжала, и я делал ей регистрацию – так что, знаю весь этот процесс. Надо убить столько времени в ЖЭКе, потом – в милиции. А я пока доеду с Речного… Вы уж как-нибудь это сделайте сами, хорошо?

– Хорошо.

Суббота

Я вышел на балкон, оперся о перила, закинул голову, щурясь от солнца. Соседний дом был такой же, как этот – двенадцать этажей, один подъезд. На шестом этаже женщина в красной майке поливала цветы. Через улицу, в парке, гуляла с овчаркой девчонка лет десяти. Далеко, над домами, над зеленью, торчал шпиль какой-то «высотки».

На балконе лежали три связки газет, коробка от туфель «Salamander» с ценником «3490 руб.», стояли два десятка бутылок от пива – «Tuborg», «Miller» и «Невское-Лайт».

Я вернулся на кухню, открыл холодильник, взял красную бутылку «Чудо-йогурта», сел в кресло, открутил крышку, оторвал фольгу и отпил.

Над ярко-желтой витриной пристройки к дому висели две вывески: «Ремонт обуви» и «Секонд хэнд – недорогая одежда из Европы». В соседнем доме, у служебного хода в обувной магазин курила девушка в синей джинсовой юбке.

Я обогнул обувной, прошел гастроном, магазин «Большевичка» и видеопрокат. В витрине видеопроката висели плакаты «Убить Билла. Фильм 1» и «Дети шпионов 3D». В следующем доме весь первый этаж занимал садовый центр «Дивный сад» – саженцы, цветы и фигуры дедов морозов, зебр и жирафов.

Я зашел в павильон на углу Коровинского и Ангарской, сказал продавщице:

– Дайте, пожалуйста, моющее средство – универсальное – и упаковку губок.

Я поставил сумку в центре комнаты и расстегнул молнию. Сверху лежала магнитола «Sanyo» с ФМ-радио. Я купил ее на свою первую заводскую зарплату.

Я вставил вилку в розетку, покрутил ручку настройки, нашел «Наше радио». Играла песня Бутусова «Девушка». Я поставил магнитолу на стол и начал вынимать свои шмотки и складывать в шкаф. Практически все мои вещи уместились в рюкзак и сумку: одежда, три десятка кассет и компактов, электробритва «Brown» – подарок родителей на день рождения, – мыло, дезодорант, зубная паста, щетка – и все. Дома остались еще книги, диски, кассеты и видик.

Первый тайм футбола Голландия-Чехия закончился. Началась реклама «Ростелекома». Я сунул ноги в сандалии и вышел из квартиры. До футбола я убирался в квартире, мыл раковину и ванну, холодильник и кухонные шкафы.

Возле подъезда столпились у лавки человек десять парней и девчонок с бутылками пива. Светились их зажженные сигареты.

Я зашел в круглосуточный павильон. Из подъехавшей синей «Оки» вышли два парня в джинсовых шортах – один в бейсболке, другой – с серьгами в обоих ушах.

Я сказал продавщице:

– Бутылку «Арбатского» красного и две пачки арахиса.

Парни встали в очередь сзади меня.

Я просунул в окошко сотню, положил орешки в карман, забрал сдачу.

Парень в бейсболке сказал:

– Четыре «Золотых бочки». В металле.

В «Оке» играл танцевальный ремикс на тему из первого фильма «Убить Билла».

Окно было открыто. Ветер шевелил край тюлевой шторы. Я сидел на столе, закинув ноги на подоконник, смотрел на окна в доме напротив.

В бутылке оставалась почти половина. Я взял хрустальный фужер – из набора в серванте, – налил до краев, отпил. Взял из разорванной пачки орешек. К пальцам прилипла соль.

Внизу кто-то крикнул:

– Я же тебе говорил, что чехи их сделают! А ты еще мне не верил!

Воскресенье

Я разломал пластмассовой вилкой картофелину из «Крошки-картошки» – с двумя наполнителями: сосисками и лососем.

На краю фонтана сидели два подростка в белых ветровках. Один выкрикивал:

– Пепси-кола, Аква Минерале, пятнадцать рублей!

Девушка за соседним столом говорила в мобильник:

– Да, машину мне сделали. Сигнализация что-то глючила. Стоит на стоянке на ВДНХ. Еду сейчас забирать.

Дед с потертым пакетом «Dutch Lady» достал из урны жестянку от пива «Охота», положил на асфальт, раздавил, поднял и бросил в пакет.

Девушка спрятала телефон, встала со стула и пошла в сторону памятника Пушкину. За ее стол сели парень в светлом льняном пиджаке и девушка в черном платье.

Парень сказал:

– Году в девяносто седьмом, когда подключился к «нету», я понял, что больше не буду скучать. Я заходил в чаты для лесбиянок, писал, что я – лесбиянка и занимался киберсексом часами. Ты знаешь, что такое киберсекс? Конечно, знаешь. Все сейчас про это знают. А ты знаешь, кто такой Брет Истон Эллис? Конечно, нет. Потому что ты ограниченная. Но дело не в этом. Насчет киберсекса. Как ты думаешь, что было дальше?

Состав подъезжал к Багартионовской. Я смотрел в окно на прибитые к стенам черные кабели, на яркие нечитабельные граффити. К двери вагона прислонились два «металлиста» в «косухах».

Напротив меня сидели две девушки лет под шестнадцать, одна с «дрэдами», другая – стриженная почти налысо. Они пили пиво «Miller». «Лысая» почувствовала мой взгляд, посмотрела на меня. Я отвел глаза. Она отвернулась и что-то шепнула подруге.

В плотной толпе я вышел из вестибюля метро, увидел указатель «Горбушка – там», повернул налево. Прошел мимо рынка, обмена валюты и кафе «Элла». На многоэтажном кирпичном здании висел большой красный плакат «Ля-ля парк».

Над эскалатором был закреплен транспарант «Отказ от левого – дело правое» и реклама последнего диска группы «Любэ» – «Ребята с нашего полка». От обилия палаток с дисками, ди-ви-ди и кассетами рябило глаза. «Русский шансон». «Компьютерный двор». «Премьер-видео». «MP3». «Караоке». «Диски России – есть почти все». «Болванки». Музыка, играющая в каждой палатке, сливалась в жуткую какофонию, и от нее начинала болеть голова.