Призрачный сфинкс, стр. 81

Сергей был бы непрочь побеседовать с магом Ольвиорном, но сейчас, на марше, это было неосуществимо, а до этого, на привале, маг выглядел настолько утомленным, что Сергей решил не докучать ему. Воины вбили в песок колья, безмолвные помощники мага натянули на них свои плащи, и Ольвиорн полулежал в тени, вяло глотая пахучую похлебку…

Чем выше отряд поднимался по склону, тем больше расступались деревья, сменившись в конце концов низкорослыми редкими кустами, кучками растущими среди камней. Кусты были усеяны колючками, цеплявшимися за ноги лошадей и плащи всадников – но по сравнению с продиранием сквозь лес этот отрезок пути можно было сравнить с легким променадом на плацу или в манеже.

Первым добрался до перевала, конечно же, командир Рандер. Его мощная фигура, освещенная уже пустившимся в путь по нисходящей солнцем, была хорошо видна на фоне лазурного неба. Командир помахал шляпой взбирающейся в гору колонне, и направился дальше; высшую точку сразу же занял один из его адъютантов, а потом его сменил другой. Дошла очередь и до Сергея – и он оглядел с высоты раскинувшуюся от горизонта до горизонта, на все четыре стороны света, необъятную лесную страну. Вдалеке, слева от него и чуть сзади, блестела на солнце излучина реки; справа, метрах в тридцати-сорока, каменистый склон обрывался ущельем. Противоположная стена ущелья была изрезана глубокими трещинами, и свисали из этих трещин какие-то лианоподобные растения, усеянные мелкими красными точками то ли ягод, то ли цветов. Рандер, гвардейцы и воины лонда Гарракса спускались по не очень крутому склону, лавируя между многочисленными угловатыми глыбами, а у подножия отрога, ощетинившись верхушками сотен и тысяч стволов, вновь поджидала лесная чащоба.

Сергей уже направился вниз вслед за Гусевым, когда услышал за спиной идущие откуда-то с высоты нарастающие звуки. Он не успел сообразить, на что похожи эти звуки – на шум водопада? ветра? – и увидел, как едущие впереди него всадники начали оборачиваться, поднимая лица к небу. Он, натянув поводья, придержал коня и тоже обернулся – и поводья выпали из его вмиг ослабевших рук. Сзади и сверху к растянувшейся по обеим склонам колонне стремительно приближалось нечто огромное, похожее на истребитель, переходящий в бреющий полет. Истребитель мчался к вершине каменного гребня, на которой застыл только что въехавший туда вслед за Уолтером Грэхемом Ральф Торенссен. Солнце слелило глаза, мешая разглядеть, что за ужас несется с небес, и все-таки в последний момент Сергей успел увидеть необъятных размеров темные крылья… раскрытую зубастую пасть… горящие кровавым огнем круглые глаза… когтистые вытянутые лапы… Заржали, шарахаясь в стороны, испуганные кони, и в следующее мгновение налетевший шквал выбил Сергея из седла. Снесенный ветром, он упал на камни, сгруппировавшись заученными до автоматизма движениями, и все-таки довольно чувствительно приложившись левым плечом. Огромная тень промелькнула над ним, и раздался чей-то удаляющийся отчаянный вопль. Нога застряла в стремени, и конь поволок Сергея вниз по склону. Все вокруг заполнилось криками, ржанием и беспорядочным конским топотом, и в этой какофонии полностью растворился тот свалившийся с неба шум…

Сергею повезло – поводья его коня зацепились за выступ каменной глыбы, конь взвился на дыбы и остановился, и Сергею удалось освободить ногу. Он вскочил, потирая ушибленное плечо, и тут же присел от неожиданности, когда совсем рядом прогремела автоматная очередь, гулким эхом отдаваясь в воздухе. Метались по склону всадники, стараясь удержать перепуганных, храпящих коней, а над лесом, стремительно удаляясь на восток, летело крылатое чудовище. Вот оно превратилось в черную точку – и кануло за горизонт…

– Эта гадина сбросила его! – крикнул Сергею неведомо как удержавшийся в седле Гусев и, не выпуская из рук автомат, соскочил с коня и побежал к ущелью.

– Кого?! – Сергей, отплевываясь, кинулся вслед за Гусевым, перепрыгивая через камни. – Кого, Геныч!

– Американца! Ральфа!

На краю ущелья уже стояли несколько воинов. Все они смотрели вниз. Сергей, уперев руки в колени, тоже склонился над обрывом.

Высоты он не боялся, но все-таки невольно сделал шаг назад. Ущелье было глубоким, по дну его, извиваясь среди камней, струился водный поток – то ли небольшая речка, то ли ручей.

Ральф Торенссен навзничь лежал у самой воды – распахнувшийся зеленый плащ, оранжевый комбинезон… Край плаща покачивался в воде. Даже с такой высоты было видно, что жизни в этом человеке не большe, чем в рассыпанных по дну ущелья камнях.

За спиной Сергея коротко вскрикнула Элис.

– Веревки! – раздался зычный голос командира Рандера. – Несите веревки, надо спуститься туда и вытащить его.

– Вот с-сука! – процедил Гусев. – Летающий ублюдок! Я эту тварюгу достану.

Сергей покосился на него, потер плечо, скользнул взглядом по уже усеявшим весь обрыв воинам; сзади подходили все новые и новые, и смолк беспорядочный топот копыт, и небо вновь было тихим и безмятежным.

– Веревки! – доносился издалека голос адъютанта Рандера. – Связывайте, мертвым узлом!

Заметив что-то в выражении лиц стоящих у края ущелья, Сергей вновь взглянул вниз. Зеленый плащ колыхался, и шевелилось тело в оранжевом кобинезоне. Несколько мгновений Сергею казалось, что Ральф Торенссен содрогается в конвульсиях, но он тут же понял, что происходит нечто иное. Во все стороны от тела зазмеились трещины; они все больше расширялись – и провалилось оранжевое, и следом, взметнувшись на прощание, исчезло зеленое… В образовавшийся провал хлынула вода, и в тишине слышно было, как она зловеще шумит там, внизу. Вновь колыхнулась земля, вьплескивая из себя пенный фонтан – и от провала не осталось и следа. Все там было, как прежде – только уже не лежало у воды тело в оранжевом комбинезоне и зеленом плаще…

– И вижу, о Лучезарный – вновь возгорается бледное пламя… – негромко сказал кто-то неподалеку от оцепеневшего Сергея.

– Точно, Уотти! – прозвучал в ответ женский голос, в котором слышался ужас. Голос Элис. – Я тоже вспомнила… Это о нем!

25. Тени

Доктоp Самопалов вел автомобиль очень медленно, прижимаясь к обочине, его обгоняли, бросая насмешливые и презрительные взгляды – учиться ездить на пустыре нужно, дядя! – но он не замечал этих взглядов. Он вообще ничего не замечал, совершенно механически сбавляя скорость до минимума на перекрестках, останавливаясь у светофоров и поворачивая там, где поворачивал всегда, возвращаясь с работы домой. Доктор Самопалов упорно не желал поверить в то, что сошел с ума, он категерически отвергал подобную мысль. Он знал, что беседа с капитаном милиции Марущаком действительно повторилась, и первая беседа не была выдумкой его мозга, и ни при чем тут было явление «ложной памяти»… Он знал, что действительно, на самом деле, вновь оказался в прошлом, и проживает уже истекшие когда-то минуты, и знал, что не увидит никого в черном плаще у двери своего подъезда. Реальность действительно изменилась, и в этой реальности уже не существовало рукописи военнопленного итальянца Антонио Бенетти.

Но что же такое было в этой рукописи?

И еще доктор Самопалов знал, что только изо всех сил поддерживаемая им самим уверенность в собственном душевном здоровье спасает его от настоящего сумасшествия. Сдаваться он отнюдь не собирался – хотя, как психиатр с солидным стажем, отдавал себе отчет в том, что вероятность срыва вовсе не исключена. Но он старался держаться.

Так что же такое было в тех заметках Антонио Бенетти, по всей вероятности, каким-то обраэом перекликавшихся с давними видениями Ковалева?

«Мерлион». Трижды вынесенное на поля рукописи и подчеркнутое слово. «Мерлион»…

Взгляд психиатра стал осмысленным и сосредоточенным. Он подался к лобовому стеклу, ссображая, где сейчас находится, и, проехав еще два квартала, повернул и повел машину уже с нормальной, «крейсерской» скоростью к ближайшему интернет-кафе.