Мы новый мир построим..., стр. 7
5
Когда Регбист с сопровождающим, наконец-то, вышел из «Неаполя», Андронов уже устал бороться с дремотой, накатывающейся волна за волной, несмотря на выпитый кофе. Таксисту было гораздо легче – он просто спал, вновь привалившись к дверце, и даже временами похрапывал. Парочка погрузилась в «опель», и Андронов, перестав жевать «орбит», негромко сказал:
– Шеф, пора ехать.
Аптекарь с подручными не появлялся, но Андронова местный деляга не интересовал. Во всяком случае, пока не интересовал; а потом, в следующий раз – как скажут командиры... Сейчас его объект – исключительно Регбист. И даже если (и скорее всего) тот уже выполнил свою задачу и теперь его везут то ли в гостиницу, то ли развлекаться, то ли осматривать местные достопримечательности, он, Андронов, должен сидеть у него на хвосте. На всякий пожарный. Бывший военный Андронов когда-то не очень любил подчиняться приказам, и, случалось, не подчинялся – но было это еще в века Трояновы...
А Регбиста, как выяснилось, везли вовсе не в гостиницу, а совсем в другую сторону. «Опель» выбрался из центральной части города, потянулись справа и слева заборы «частного сектора», и транспорта заметно поубавилось. Таксист, выполняя рекомендации Андронова, держался на приличном расстоянии от «опеля» и больше никаких разговоров не заводил.
Населенный пункт быстро терял признаки города и превращался в какой-то поселок городского типа или даже село – практически исчезли из пейзажа пестрые вывески и рекламные щиты, на окнах домишек появились ставни, а более-менее приличный асфальт сменился лабиринтами трещин и выбоин, заполненных грязной, с бензиновыми разводами, водой, куда то и дело проваливались колеса. В этом лабиринте вполне мог захлебнуться несчастный Минотавр. Прохожих здесь почти не было, зато все чаще попадались на глаза слоняющиеся между кучками мусора беспородные собаки.
«Опель», мигнув красным огоньком на корме, повернул налево, где на углу, возле покосившегося забора, прилепилась забегаловка, наименованная простенько и со вкусом: «Клеопатра»; так, видимо, звали намалеванную на стекле круглощекую грудастую дивчину с лентами в косах, облаченную во что-то украинское народное. Какое отношение эта дивчина имела к египетской царице, было совершенно непонятно. Вместо того, чтобы последовать за «опелем», вперевалку удаляющимся по незаасфальтированной, с яблонями и вишнями вдоль заборов, улочке, «жигуль», теряя ход, проехал мимо этого ответвления от главной дороги и остановился у обочины, заросшей пожухлой травой с вкраплениями козьих катышков.
– А почему не туда? – сухо поинтересовался Андронов, поводя головой в сторону «опеля».
Потомок казаков, похожий на усача с розовой десятки, заглушил мотор и повернулся к нему:
– Там только одна дорога, никуда не денется. Хотите – идите сами, а я туда не поеду.
– Запретная зона?
– Шахта «Южная». Рокив десять як закрыли. Видели у нас на площади памятник? «Мальчик из Уржума» стоит, пальцем перед собой тычет. Раньше шутка такая ходила – это он указывает: здесь проходит урановая жила. Когда-то даже в «Комсомолке» писали. Вранье или правда – не знаю, но говорят, что под городом целые катакомбы, особенно в этом вот районе. Ну, штольни всякие, штреки... На уране город построен. Тут добывают, а обогащать везут в Желтые... При Союзе все это было жутко засекречено, только весь город и так знал.
– Это все, конечно, интересно, – сказал Андронов. – Но почему ехать-то отказываетесь? Чернобыльский синдром?
– Шо? – вскинулся таксист.
– Облучиться боитесь? – пояснил Андронов.
– Та! – махнул рукой водитель. – Мы тут все давно облученные, первое место по онкологии. Шахта закрыта, все уже выработали, а территорию эту в аренду сдали. Таким же вот, типа Аптекаря и других братков. Taм у них теперь, типа, якийсь майстэрни. Ну, мастерские. Или цех какой-то, рядом с шахтой. Если я туда попрусь, с вами вместе, они и вас застукают, и меня. Туда ведь просто так никто не ездит. Могут и машину раздолбать, и не только машину... Или потом в городе найдут, хлопцы ушлые...
– Да ну?.. – усомнился Андронов. – Не сгущаете краски?
– Не сгущаю. Никуда ваш клиент не денется, этой же дорогой и вернется. Лучше, вон, в «Клеопатре» посидеть, у Наталки, оттуда хорошо видно.
– А может, я заказ приехал делать...
– Та какой заказ! Для заказов у них офис, на Клинцовской. Сюда заказы делать не ездят.
– А зачем же сюда ездят? В шахте в прятки поиграть?
Таксист, как под обстрелом, пригнулся к рулю. Подергал себя за усы. Оглянулся на заднее сиденье, словно там мог кто-то подслушивать, И, поколебавшись, сообщил:
– Правда оно или нет – не знаю... так, слухи ходят – город-то небольшой. Крутяки там развлечение для своих устроили, с адреналинчиком. Рискованное развлечение, похлеще за «резинку». Вообще, кто знает, тот помалкивает, но наши говорили – называется эта розважальна штука...
– Розважальна?
– Ну, развлекательная... Мы тут все на суржике говорим. «Старое Метро» – вот как называется.
– Метро? – удивился Андронов. – Да еще и старое? У вас что – и новое имеется? Я как-то не заметил.
– Та какое новое! – отмахнулся таксист. – Трамваи когда-то были – и те румыны чи немцы при оккупации поцупылы, вместе с рельсами. Так и не восстановили потом. Это просто назва такая – «Старое Метро», – ну, потому что шахта, наверное... Типа, метро.
«Старое Метро»...
Андронова словно шлепнули по затылку, так что выскочила невидимая пробка – и сразу вспомнилось.
«Старое Метро» из книги Братьев. Как там? «Грей... или Грин?.. умер у рыбарей». Старое Метро, Иван Жилин, и чокнутый космический кибер.
Оказывается, местные «крутяки» не только разумели грамоте, но и читали книги АБС. Давние книги, шестидесятых годов.
– «Старое Мeтpo» – это круто, – сказал Андронов. – Это дужэ готично и гламурно. А поконкретнее можно? В чем эта розважальная штука заключается? В чем прикол, как говорится?
Таксист быстро взглянул на него и сразу отвел глаза, как уже делал раньше, возле «Неаполя». И произнес в пространство:
– Сейчас, говорят, ничто так не ценится, как информация. И потом, я же не знаю, кто вы и откуда... Может, турецкий шпыгун... шпион... Расскажу, а меня хлопцы чик, – он провел ребром ладони по горлу, – и на небеса. Лучше в лагерном клифте, чем у Фокса на пере, как Евстигнеев выражался.
Андронов тихонько хмыкнул. Озвучивать свою биографию и нынешний статус он не собирался – не тот был случай. И показывать удостоверение было ни к чему – вряд ли отставной самолетный штурман станет разговорчивее, выяснив, что имеет дело с представителем спецслужб, да к тому же, другой страны, северного, понимаешь, соседа.
– Во-первых, – начал он, – если слухи ходят, я могу и у кого-нибудь другого узнать, более разговорчивого. Хотя вы и так достаточно много сказали, приятель. Во-вторых, кто я и откуда – не важно, но контора у нас частная, и делиться какими-либо секретами с внутренними органами, то бишь, с ментами, нам ни к чему. В-третьих, мне, собственно, не очень-то и нужно знать, что там в этой вашей урановой шахте делается. Я человека пасу, только и всего. Собираю материал. Даже не компромат, а просто материал. Мое дело – зафиксировать, что он был там-то и там-то. Тогда-то и тогда-то. А что он там вытворял – меня не касается. – Андронов помолчал, глядя на сникшего потомка Хмельницкого и Мазепы. – Другое дело, мне самому интересно узнать, в чем суть этого аттракциона – «Старое Метро»: просто для расширения кругозора. Хотя название довольно красноречивое. Для книголюбов, конечно. Для ценителей фантастики. Вы такую книгу не читали – «Хищные вещи века»?
– Некогда мне читать, – пробурчал таксист. – А фантастика, як на мэнэ, вообще мура для пионеров. Да и кто сейчас читает? Телек – самая ходовая книга.
– Это точно, – согласился Андронов. – Видел я, уже давненько: матовое зеркало и шарик на шнурке. Удивительная штука – так тогда казалось. Есть, однако, и в-четвертых, – не меняя тона, добавил он. – С любопытством справиться трудно, будет постоянно зудеть. Готов заплатить за информацию, но только в пределах разумного. Называйте вашу цену, поторгуемся.