Полное блюдце секретов, стр. 7
Квартира имела три комнаты и обставлена была с подобающим шиком ванна, к примеру, была с гидромассажем, а уж видео-аудио-безделушек никто даже не считал. Как выяснилось впоследствии, записано было гнездышко на какую-то бабулю, неизвестно где находящуюся и неизвестно, существующую ли в обществе. По крайней мере, гидромассаж заделали явно не для нее.
На вопрос о возможных мотивах убийства Мотылевского собеседник Вовчика виновато пожал своими широкими плечами и покачал большой бритой головой. По этому жесту Белкин понял, что либо товарищ ничего не знает, либо мотивов настолько много, что выбрать сразу наиболее подходящий очень проблематично.
Эксперт-криминалист обнаружил на входных дверях несколько следов пальцевых захватов, но кому они принадлежат – то ли Мотылевскому, то ли соседу – пьянице, то ли убийце, то ли рядовому или начальствующему составу райотдела – сказать пока, естественно, не мог.
Короче говоря, поприсутствовав на месте происшествия, Вовчик твердо уяснил, что надо запасаться бумагой и с самого первого дня браться за заполнение белых корочек оперативно-поискового дела. Либо раскрывай, либо показывай, как раскрываешь. Если не будет ни того, ни другого, случится конфуз с занесением в личное дело.
Белкин потянулся и вылез из-за стола. Осмотрев в поисках остатков кофе банки, в изобилии присутствующие на кабинетном подоконнике, и ничего не обнаружив, он вернулся на место.
Выдвинув ящик стола, он достал оттуда чистый лист и белого заводного цыпленка.
Повернув пару раз ключик, Вовчик поставил цыпленка на блюдце и отпустил руку.
Цыпленок запрыгал и застучал клювом по фарфору.
Паша вытаращился на коллегу.
– Белкин, ты что, совсем, что ли? Детство в «очке» заиграло? Может, тебе куколку купить или настольный футбол?
Вовчик, помолчав несколько секунд, негромко ответил:
– Ты ничего не понимаешь, Гончар. Это самый надежный агент. Смотри, что он делает.
Стучит. Безвозмездно, бескорыстно и от всей души. Он знает о всех секретах на этом блюдце. Мне остается только записывать. Мне ничего не надо выдумывать. Никакой липы.
Белкин взял ручки и написал на чистом листе:
«Секретно. Экземпляр единственный. Принял Белкин. Агент Цыплаков. Место встречи обусловлено. 6 мая 1995 года. Источник сообщает, что, выполняя ранее полученное задание, встретился со своим приятелем Уткиным Олегом. В разговоре Уткин упомянул, что знаком с людьми, могущими иметь сведения об убийстве преступного авторитета Мотылевского. Сам Уткин о причинах и мотивах убийства не догадывается».
Поставив точку, Белкин сунул бумагу в корочки и остановил цыпленка.
– Отлично, агент Цыплаков. Вы нам очень помогли. Продолжайте выявлять сведения о личности убитого и причастных к его смерти лицах.
Гончаров покрутил пальцем у виска и рекламным голосом изрек:
– Я работаю врачом-психиатром уже пятнадцать лет. И мне достаточно одного взгляда, чтобы определить среди моих клиентов потенциальных самоубийц. Всем им я советую пользоваться мылом «Сорти-фрут». Оно прекрасно мылит веревку и идеально подходит для задуманного мероприятия! Мыло, создающее настроение! Красивый исход без особых хлопот!!!
– Давай, Гончар, давай. Очень остроумно. Ты такой веселый, потому что на методсовет по этому «глухарю» не поедешь. Но ничего, я, вообще-то, в отпуск собрался. Так что в кабинете тебе отсидеться не удастся. Психиатр…
Глава 2
– Слышь, мужички, у меня со стола дело пропало. Никто не брал?
Таничев хмыкнул и ткнул пальцем в стену:
– А ты вот этот плакатик внимательно изучал?
На плакатике симпатичная девочка прижимала к мордашке рулон туалетной бумаги.
«Сама нежность» – гласила пояснительная фраза, начертанная рядом с личиком.
Плакатик притащил опер Казанцев, а ему, в свою очередь, подарила этот «шедевр» какая-то знакомая, работавшая в метро.
Белкин потер затылок:
– Петрович, ты хочешь сказать, что какая-то бестия перевела мое дело на туалетную бумагу? Я понимаю: когда Казанове приспичит, он все без разбора тащит, но чтоб целое дело?!
– А ты у меня хоть одну бумажку на столе видел, Шарапов?
– Нет, конечно. Потому что мне твои бумажки на фиг не нужны. Да и никому не нужны.
Разве что начальству.
– Хм… В общем-то, верно. А что такое дело? Это куча бумажек. Поэтому и оно на фиг никому не нужно. Не переживай, поищи у себя получше. А может, действительно Казанова тырнул?
– Там секретные бумаги были.
– Новые напишешь.
– Неохота.
– Что делать, мой друг?
Белкин начал выдвигать ящики полуразвалившегося стола, который заменял Вовчику сейф.
В кабинет зашел оперуполномоченный Константин Сергеевич Казанцев, попросту Казанова, вернувшийся из морга.
Он плюхнулся на свое место и многозначительно прокомментировал:
– Фу!
– Казанова, ты у меня со стола дело не брал? – поинтересовался Белкин.
– Оно мне нужно, как машинка для полировки ногтей. Хотя нет, от такой машинки я б не отказался, девки визжали бы.
Петрович пожал плечами: мол, что я говорил? Белкин опять стал рыться в ящиках.
– Во, нашел. Вниз провалилось. Слава Богу. Белкин раскрыл корочки и начал расшивать тесемки.
– Ну, что в морге? – спросил Таничев.
– Да нормально. Опознали красавца. Представляете, мужики, захожу я в ихнюю прозекторскую, где трупы потрошат, на столах там парочка клиентов лежит, кишки пораскинув, а эти сидят, обедают.
– Кто, трупы?
– Санитары. Врач уже ушел, они остались покойников зашивать. Кивают мне, мол, проходите, мы сейчас. Я прошел, жду, когда они закончат. Мне ж моего найти надо, не самому ведь по холодильнику ползать. А эти не спешат, жуют себе и чайком из термоса запивают. А обстановочка там, хочу вам сказать, очень к обеду располагающая.
Особенно запашок. Этим же все по боку. Один протягивает мне бутерброд с какой-то дрянью и говорит: «Угощайтесь, прекрасные миноги». Сволочи, я тут же чуть не блеванул, извиняюсь за нелитературное слово. Хорошо, пообедать не успел.
Чернушники…
– Да, любят они миног, – подтвердил Таничев.
– Петрович, я на обратном пути в одно место зарулил, раздобыл списки нудистов района. Завтра выдерну парочку.
– Кого-кого? – Белкин и Таничев одновременно посмотрели на Казанцева.
– Ну, этих, которые деньги старинные собирают. Надо бумаг подсобрать по «мокрухе»
На Лесной, где коллекционера завалили.
– Нудисты? Это те, что голыми ходят? Теперь уже на собратьев по оружию смотрел Казанцев:
– Голыми? Это еще зачем?
– А им так деньги удобнее собирать. Слышь, Константин Сергеевич, я тоже в детстве Эйнштейна с Франкенштейном путал, но чтоб нудистов с нумизматами…
Казанцев озадаченно посмотрел на свой список.
– Да ну вас к черту! Какие еще нумизматы?! Нумизматы – это обезьяны такие, А те, что деньги собирают, это как раз нудисты. Вот, гляньте.
Костик достал из ящика стола белые корочки.
– Пожалуйста, план мероприятий по делу, утвержденный тремя начальниками. Третьим пунктом идет: «Проверить на причастность нудистов, проживающих на территории района». Мало того, резолюция какого-то босса из Главка:
«Тов. Казанцев, почему отработано так мало нудистов? Активируйте работу». Так что, господа, никаких ошибок. Хотя, в принципе, какая разница – нудисты, нумизматы, один черт – «глухарь».
Таничев перевел взгляд на Белкина, затем опять указал на плакатик с «Самой нежностью».
– Это вам к вопросу о ценности наших бумаг. Белкин пожал плечами и снова склонился над своим делом.
В небольшом коридоре, соединяющем кабинет с улицей, послышались шаги, затем раздался стук в дверь.
– Заходите.
На пороге возникли три фигуры.
– Белкин кто?
Вовчик взглянул на вошедших, затем на часы:
– Я.
– Мы от Уткина.
– Проходите. Стулья в углу. Петрович, иди в кладовую, мне побазарить нужно. Таничев понимающе кивнул.