Мент обреченный, стр. 7
Андрей вышел из кабинета и застыл на месте. А может, прав Ермаков? Кто такой Шершавый? Вор. Который должен сидеть. Не воровал бы, так и не харкался бы кровью. И чего переживать? Министры тысячи пацанов посылают на смерть и не очень-то переживают, судя по рожам в телеящике. А тут какому-то уркагану настучали по барабану… Угомонись, Воронов.
Он прислонился к стене и уперся спиной в фанерный стенд. Развернувшись, прочитал текст. «Правила правописания…»
Опер застонал, не разжимая зубов, и со всей силы врезал кулаком по фанере. Раздался хруст. Было очень больно.
Через день Андрей сидел в актовом зале и писал диктант. Текст читал подполковник милиции, старый штабной волк с высшим гуманитарным образованием. Три здоровых омоновца в камуфляже и с шипящими рациями вразвалочку ходили между рядов и высматривали словари и учебники на коленях халявщиков. Три словаря уже было изъято, а их владельцы писали рапорты на увольнение. На бланках рапортов, размноженных на ксероксе, уже стояла резолюция. «Отдел кадров. Прошу подготовить документы». Подпись. Не повезло эксперту, оперу и следователю. Знатокам через «о».
Вечером объявили результат. Ермаков получил «отлично», Андрей и Антон – по «удовлетворительно». Андрей – за почерк (чертов гипс) и за ошибку в слове «брахицефал», а Антона подвело произношение – буква «г» в некоторых местах предательски исчезла.
«Тройка» не помешала обоим операм тем же вечером до чертиков, но зато от всей души нажраться на занятую у замполита сотню.
ГЛАВА 2. Дантист
Андрей сплюнул в жестяную, доверху заваленную окровавленными и мокрыми тампонами тару. Успел рассмотреть пару чьих-то удаленных гнилых зубов и окурок сигареты «Лайка». Выпрямился, запрокинул голову на валики, зажмурился и сжал подлокотники. Свет лампы нестерпимо бил в глаза, и Андрею вдруг показалось, что он на допросе. Он кожей почувствовал, как к лицу приближаются уродливые щипцы палача-дантиста, вжался в кресло.
– Шире рот, шире! Не стесняйся, не в трамвае, «вафля» не залетит.
Андрей не стеснялся, просто устал. Мужик ковырялся в его челюсти уже минут пятьдесят, периодически устраивая перекур. Лицевые мышцы давно занемели и не слушались. Вероятно, врач применял новейшую технологию – сначала пломбировал зуб, а потом его удалял. Светило стоматологии.
– Я сейчас сам тебе рот открою!
Андрей вспомнил симпатяжку в очках, рекламирующую зубную пасту. «Мой дедушка, старый маразматик, использовал для отбеливания зубов соду, а я применяю более эффективное средство – отбеливатель „Ас“. Прекрасные ощущения!» Хрусть! Хрустнуло не яблочко, откушенное девочкой. Хрустнул коренной зубик оперуполномоченного Воронова. Как скорлупка грецкого, ореха. Звякнул о плевательницу и скрылся среди слюнявых тампонов. Фу-у-у…
– В регистратуре возьмешь номерок на правую четверку. Не затягивай, там пульпит. Следующий!
В коридоре Андрей вытер лоб. Прекрасные ощущения. Хорошая, кстати, пытка. Расколешься тут же и чистосердечно.
– Ну как? Что-то ты долго. – Широколицый Палыч поднялся со скамьи.
– Му-му, – ответил цитатой Андрей.
– Понимаю. Ну что, в отдел?
– Угу.
– Ты давай в гардероб, возьми и мою шинельку, вот номерок, а я в регистратуру заскочу, там телефон есть. Говорят, депонент дают, Витька Мальцев получил сегодня.
Андрей с неким злорадством в душе посмотрел на ожидающих своей очереди несчастных, но, вспомнив про собственный пульпит, застонал. Может, нет никакого пульпита? Не болит же зуб. Брать номерок, опять дрожать в очереди, плевать в тампоны, нюхать перегар зубоживодера, плакать от нестерпимого света?
На улице, перед входом в поликлинику, Андрей выплюнул вату в сугроб, уже захарканный тампонами, и приложил горсть снега к горевшей щеке. Ка-а-айф…
К поликлинике строем подходил взвод отряда милиции особого назначения. Без песен. Жалко ребят. Легче пару заложников вытащить, чем больной зуб.
Из дверей вывалился злой, как раненый вампир, Палыч.
– Вот чего творят! Нет видишь ли, денег! Ох, аферисты! Они, чувствую, на наши деньги бизнес крутят!
– Не крутят. – Андрей наконец восстановил речь. – Я тут с главбухом пил. Весь депонент ушел на закупку «Колгейта». Только не трепли никому, это секретная информация. Мне Михална на ушко сообщила, по пьяному делу.
– «Колгейт»? Это что, компьютер, что ли? Или аппаратура какая?
– Зубная паста.
– Ах да… Слушай, мне мяса надо купить домой, а тут гастроном недорогой. Я заскочу. Хочешь, подожди.
– Нет, у меня материалов гора.
– Ну, смотри. Будут меня искать, я еще в поликлинике.
– Хорошо.
Андрей двинулся к остановке. Пип-бип! Опер обернулся. Черный «ниссан-патрол» мигнул фарами.
– Дюша!
Щурясь от отражаемого снегом солнечного света, Андрей разглядел водителя, кивнул и открыл дверь машины.
– Здорово.
– Тебе куда, в отдел?
– Да, подкинешь?
– Садись.
«Ниссан» бесшумно тронулся и занял место в потоке.
– У тебя ж «мерс» был. Темно-зеленый такой.
– Жене подарил. Да и надоел. Нужен прогресс. Пару фирм на днях под «крышу» взяли, да банк один развели на кредит. Вот, прикупил. Ничего «джип».
– Что за фирмы-то?
– Ты, Андрюха, не беспредельничай. Я ведь тебе по дружбе.
Андрей усмехнулся. Борька Чернов, его земляк и почти однокашник, сейчас сидящий слева, тоже приехал в свое время в город ловить удачу. Наверное, поймал. И держал ее за горло своей мускулистой лапой. При всем желании удача не то что не могла выскользнуть из рук Чернова, но даже пискнуть не смела. Борька подъедался бригадиром бандитской группировки, держащей весь город, и носил кликуху «Дядя Бенс» – может, из-за фамилии, а может потому, что первая фирма, на которую он наехал, занималась продажей кетчупа. Судя по «ниссану», кетчупом дело не ограничилось.
Андрей иногда сталкивался с ним – в основном лбом. Учреждения, представляемые двумя земляками, все-таки были антагонистичны. Однако во время этих столкновений Андрей занимал нейтральную позицию, вспоминая детский садик, где оба писали в один горшок. Былую дружбу в оперативных целях он не использовал (так и дурак может), но и не сливал дяде Бенсу никакой милицейской информации, кроме той, что и так была всем известна.
Возможно, и сейчас у Борьки под сиденьем лежал заряженный «бульдог», но у Андрея даже в мыслях не было ломать Чернову руки и изымать оружие. Благодаря чувству дистанции, при котором служебные вопросы не пересекались с личными, приятельские отношения между Борькой и Андреем на протяжении последних лет не портились.
Раньше из-за этих отношений у обоих возникали определенные проблемы – Андрея дергал в кабинет замполит, а Борьку – на «стрелку» пахан, – но все заканчивалось благополучно. Андрей ссылался на оперативное внедрение в банду, а Борька прикидывался, что вербует человека во внутренних органах. В конце концов все привыкли к этому бесконечному внедрению и не обращали на него внимания.
– Зуб, что ли, драл?
– Заставили.
– Ты дал, реально. Кто?
– Начальник.
– В отделе?
– В управлении. Поголовная стоматологи-за… тьфу, язык сломаешь! Короче, операция «Чистые зубы».
– Чистые руки?
– Зубы. Все на борьбу с кариесом.
– Чего-то я не въезжаю, реально.
– И слава Богу. Я сам не въезжаю.
– Я не понял, это Педагог придумал?
– Слабовато у вас с информацией. Газеты-то читаешь? Радио, Ти-Ви?
– А чего я там услышу? Или увижу? Рекламу? Бредни про террористов? Для организации террористического акта я беру только самый свежий тротил и самый надежный бикфордов шнур. А теперь мой маленький секрет. Зажигалка «Крикет». Ба-бах! Спасибо моему маленькому секрету. Ха-ха-ха!
Борька заржал над собственной шуткой.
– И напрасно не читаешь. Педагога скинули.
– Ну?! За что?
– Точно никто не знает. По слухам, на деньги, выделенные министерством для покупки школьного инвентаря, он отгрохал себе трехэтажный особняк. Официальная версия – в связи с уходом на пенсию по возрасту. Поставили нового. Бывший дантист. Вот, первые шаги к укреплению правопорядка.