Куколка, стр. 11

Первое. Это была Ким Бэссинджер. Второе. Она была мокрой. Может, от дождя, может, от слез. Локоны слипшихся волос падали на обнаженные плечи, чуть приоткрытый чувственный рот дразнил кукольной улыбкой. Облегающее платье, тоже, разумеется, мокрое до прозрачности, дразнило еще сильнее. Ох, Ким стояла на пороге, протягивая руки.

– Здравствуй, Костик…

– Здравствуй, Ким.

– Я хочу тебя, Костик…

– Спасибо, Ким.

Она оказалась прозрачной, как и платье. Но мягкой и теплой.

– Сейчас, Ким, сейчас… Не на пороге же. У нас Диван есть, пойдем.

– Нет, нет, неси меня на руках. – Да, конечно. Лег-ко!

Он подхватил ее невесомое тело и понес, прижимая к груди.

– А почему ты мокрая? Сейчас же холодно.

– Поливочная машина, там во дворе…

– А, пустяки, высохнет.

– Конечно, пустяки, милый. Давай же, давай скорее. Я хочу тебя. Финиш, как хочу.

– Погоди, может, о кино поговорим, о жизни…

– К черту кино, к черту жизнь… Он начал осыпать поцелуями ее лоб, глаза, губы, шею, потом переполз ниже.

– А, а… Боже, я сейчас умру, Костик… Мокрое платье никак не снималось, прилипло, словно фантик к влажной ириске.

– Ну кто ж так шьет, руки бы обломал.

– Карден, Костик.

– Оно и чувствуется. А, плевать. Ким запрокинула голову и закатила в изнеможении глаза. Костик начал целовать платье.

– Милый, а-а-а…

…Пронзительный, сумасшедший звонок рубанул по перепонкам.

– Черт, мать их. Белкина, наверное, принесло, и чего ему не спится? Погоди, я сейчас.

…Он стоял в центре кабинета и лихорадочно крутил головой. Что это, а? Скомканное ватное одеяло валялось перед диваном, рядом с ботинками. Одинокий фонарь за зарешеченным стеклом разряжал темноту жидким светом. Ким на диване не было. Ушла.

– Ну, Вовчик, сейчас я тебе. За все легавым отомщу. Ишь как звонит.

Стоп! У нас же нет дверного звонка. Костик окончательно проснулся.

До телефона было метра три. Костик не стал влезать в ботинки и допрыгал до стола в носках.

– Да, алло!

– Казанцев? Дежурный Королев. Подъем. Хватит с Ким Бэссинджер шалить, у нас труп криминальный. Я к тебе машину охраны направил, они тебя подкинут в адрес.

– А назад?

– Моя задача доставить тебя на место происшествия, а назад – твои проблемы. И чего это ты назад собрался? Там надолго.

– Ну, вдруг чего перепутали…

– Ага, рубанули от уха до уха, вместе с позвоночником. Так что вряд ли перепутали. Группу уже заказали. Действуйте.

Костик положил трубку, нажал кнопочку настольной лампы и повернул часы к свету. Без десяти шесть. Ну, какой идиот в такую рань обнаруживает трупы, тем более криминальные? Лунатики хреновы.

Бедная Ким. Как она хотела! А он как! Попадалово. Интересно, как Королев про нее просек? Впрочем, он дежурный, должен знать все. Профи.

Старший оперуполномоченный отделения по раскрытию убийств Константин Сергеевич Казанцев по прозвищу “Казанова” тяжело вздохнул, на цыпочках пропрыгал обратно к дивану, поднял одеяло и обулся. Потом извлек из стола дежурную папку и пистолет.

На улице заскрипели тормоза “Жигулей”, и двойной гудок дал понять, что транспорт подан.

– Сейчас, сейчас, – пробубнил Костик самому себе, – не убежит.

Через минуту он трясся в тесном салоне, слушая шум рации и болтовню сержантов.

Перед двадцатиэтажным точечным домом урчал застуженным движком “УАЗик” местного отдела. Казанова выгрузился, и “Жигули” тут же умчались по сработавшей где-то тревоге.

Водитель “УАЗика” кемарил, сидя за рулем. Костик открыл салон:

– Здоров, Иваныч. Все дрыхнешь? Гляди, “пушку” уведут.

Водитель вздрогнул и проснулся:

– А, Костя, тоже выдернули?

– Да куда ж без меня? Квартира какая?

– Две восьмерки.

– Кто из наших там?

– Музыкант и Степанов. Участковый.

– Лады, дрыхни дальше.

Костик определил этаж и зашел в дом, автоматически вспоминая, что убийства в многонаселенных домах “удобны” и “неудобны” одновременно. Вроде больше возможных свидетелей, но с. другой стороны, обходить столько квартир малоприятное удовольствие.

Серега Викулов, опер местного отдела по кличке “Музыкант”, сидел перед восемьдесят восьмой квартирой на корточках и смолил сигарету. Вход перекрывала ярко-желтая широкая лента, прилепленная к косякам.

– Здоров, Музыкант. Чтой-то за сопля желтая?

– Здоров, Казанова. Эксперты подарили. Чтоб до их прибытия никто не лазал. А то пройдетесь, как стадо слонов, потом никаких следов не найти.

Костик достал сигареты.

– Ты чего, дежуришь, что ли?

– Ага, – кивнул Музыкант.

– Ну что там? Точно мокруха-то?

– Вроде как. На суицид не тянет. Хозяин – некий Медведев Виктор Михайлович тридцати пяти лет, здесь и прописанный. Лежит на диване с разрезанной глоткой. Кровищи, сам понимаешь, хоть залейся. Все перевернуто. Похоже, налет.

– Кто такой?

– Пока не знаю. Я там по шкафам не рылся. Так, глянул обстановку и на выход.

– А данные откуда?

– Участковый в своем талмуде откопал.

– Кто обнаружил?

– Сосед из той квартиры. В пять утра. Ключ в дверях заметил. Снаружи. Решил побеспокоиться. Ну и увидел.

– Неужто он такой беспокойный? – недоверчиво переспросил Казанова, давно усвоивший, что в первую очередь проверять на причастность надо именно тех, кто “случайно” обнаруживает трупы.

Однако из скважины действительно торчал ключ.

– Не похоже, что врет. Он всегда в это время на работу уходит. А замок и в самом деле суровый. Если не знать секрета, ключ не вытащишь.

– Где сосед сейчас?

– Дома, где ж?

– Ничего не слышал?

– Абсолютно. Ни возни, ни шума. Терпила-то здоровый.(Терпила – потерпевший (мил., сленг).)

– Я гляну. Аккуратно.

– Чего там смотреть? Еще насмотришься. Группа вот-вот приедет.

– Королев отзвониться просил.

– Я отзвонился, объяснил.

– Ладно, тогда подождем. По соседям стремно в это время ползать. По себе знаю.

Костик сел прямо на пол, подложив папочку. На этаж спустился участковый.

– Чердак закрыт, подвал тоже.

– Ты рассчитывал, что убийца на чердаке залег?

– Нет, конечно. Просто тут чердак хороший, раньше бомжи жили, так что я на всякий случай.