Прощаю и люблю, стр. 28

Дождавшись, когда он крепко уснет, Шерон высвободилась из его объятий и босиком прошла на цыпочках к двери, неся под мышкой одежду. В гостиной она оделась, достала из сумочки блокнот, вырвала из него страницу и написала Герри коротенькую записку.

Свернув листок, Шерон оставила его на столе на видном месте. Она знала, Герри поймет ее правильно: она ни о чем не жалеет, но не собирается повторять эту ночь. И вовсе не потому, что мне этого не хочется, добавила про себя Шерон с горькой улыбкой.

Впереди ее ждет много ночей, когда, лежа без сна, она будет вспоминать эту, единственную и неповторимую, мечтая, чтобы Герри был рядом. Но ей нужен от него не просто секс, ей нужно все: забота, ласка, взаимные обязательства, дети, а больше всего — любовь.

Шерон уважала Герри за то, что он не стал приукрашивать произошедшее между ними фальшивыми словами любви и пустыми обещаниями. Он воздал должное ее телу, ее страсти, ее способности возбудить его и доставить ему наслаждение, он щедро осыпал ее нежными словами. Его удовольствие от всего, что между ними произошло, было для нее самой дорогой наградой. Герри дал ей свободу, подарил ей уверенность, позволившую проявить свою чувственность без всяких ограничений, не сдерживая себя ни в чем.

Ни в чем, кроме признания в любви.

Уже светало, когда Шерон вышла из дома и села в машину. Она надеялась, что Герри достаточно уважает ее, чтобы, прочтя записку, не пытаться заставить ее передумать.

11

Забыть то, что произошло, оказалось труднее, чем Шерон представляла.

Вернувшись домой, она поднялась наверх, чтобы принять душ. Уже на пороге ванной Шерон помедлила: было жаль смывать с себя запах Герри. Заметив на своем теле следы его страсти, она затрепетала от воспоминаний о пережитом наслаждении. Грудь снова заныла от желания… Рассердившись на себя, Шерон открыла кран холодной воды и решительно ступила под колючие струи воды.

К тому времени, когда Элма пришла на работу, Шерон уже находилась в офисе около часа.

— Вы сегодня ранняя пташка! — воскликнула секретарша.

— Пока папы нет, мне приходится работать за двоих, — объяснила Шерон. Повернувшись спиной к секретарше, она добавила с хорошо разыгранным безразличием: — Кстати, если меня будет спрашивать Герри Салливан, будьте добры, скажите, что меня нет или что я занята с другим клиентом, хорошо?

Элма ответила не сразу.

— Да, конечно, если вы этого хотите.

Тактичность Элмы была ей почти невыносима. Скрывая свою уязвимость под маской резкости, Шерон подтвердила:

— Да, именно этого я и хочу.

Элма больше ничего не сказала, но Шерон догадывалась, что она могла подумать.

Секретарша была в числе гостей на свадьбе Роберта и наверняка видела, что Шерон и Герри уехали вместе. По-видимому, Элма сделала из этого выводы, так же как из распоряжения Шерон. Можно не сомневаться, Элма решит, что они с Герри поссорились, но доброта и такт заставят ее держать свои соображения при себе, что к лучшему. В период подготовки к свадьбе отца Шерон пришлось выслушать немало тонких и не очень намеков на то, что ей самой давно пора обзавестись семьей, при этом нередко упоминалось имя Герри. Но ничего, в отсутствие пищи для сплетен намеки быстро угаснут.

Ближе к обеду Элма вышла из офиса, чтобы купить ланч. Возвращалась она чуть ли не бегом, весь ее облик выражал крайнюю степень возбуждения.

— Шерон, там несчастный случай! — запыхавшись, крикнула она с порога. — Я услышала в закусочной, что что-то случилось с Герри Салливаном.

Шерон похолодела.

— Герри? Что с ним?

— Точно не знаю, кажется, какие-то неприятности с подрядчиком. Никто толком не мог объяснить, в чем дело, я только поняла, что произошел какой-то несчастный случай, в доме рухнула внутренняя перегородка или что-то в этом роде…

Шерон метнулась к двери.

— Куда вы? — всполошилась Элма. — Вам незачем туда идти…

Но Шерон уже выскочила на площадь и побежала в направлении Бангор-авеню, не обращая внимания на удивленные взгляды прохожих.

Оставшись в одиночестве, Элма покачала головой и закончила фразу, хотя в этом уже не было смысла:

— Туда незачем ходить, Герри Салливана все равно уже отвезли в больницу… во всяком случае, так говорят в закусочной.

Перед домом на Бангор-авеню собралась небольшая толпа зевак, как всегда бывает, когда что-то случается. Шерон нетерпеливо протиснулась через толпу и бросилась через открытую дверь в дом.

— Эй, туда нельзя! — крикнул ей вслед какой-то здоровяк, но она не обратила внимания.

Голый коридор первого этажа освещал сноп солнечного света. В коридоре висела пыль, она липла к коже, забивалась в нос и горло при дыхании. Подняв голову, Шерон увидела груду обломков — кирпичи, куски штукатурки, обломки дерева. Ее сердце болезненно дернулось. Пытаясь обуздать панику, она стала медленно подниматься наверх по временной деревянной лестнице, сооруженной строителями. Только ее второго этажа стал ясен полный масштаб разрушений, снизу Шерон видела лишь малую часть. Куски кирпичей и штукатурки валялись повсюду, казалось, одна внутренняя стена рухнула целиком.

Шерон на подгибающихся ногах шагнула к месту катастрофы. В доме было тихо и пусто — только она сама да пыль, поднятая ею при движении. Подойдя ближе, Шерон увидела на полу возле кучи обломков какой-то пыльный предмет — как оказалось, это была мужская куртка… без сомнения, куртка Герри.

Шерон наклонилась, подняла ее дрожащими руками и прижала к лицу. Так и есть, куртка Герри, она еще хранила его запах.

Где он сам? Тяжело ли ранен? — вихрем пронеслись в голове Шерон мысли. О, если бы я знала, если бы была здесь…

Ее тревога нарастала, переходя в настоящую панику. Когда Шерон заметила на куртке кровь, ее глаза заволокло слезами, из горла вырвался стон боли и отчаяния. Она бессильно опустилась на колени, прижимая к лицу куртку, и зарыдала.

— О Господи, только не… Герри, Герри!

— Шерон…

Услышав его голос, Шерон выпрямилась и резко обернулась. По ее пыльным щекам стекали слезы, глаза недоверчиво расширились.

— Шерон, что ты здесь делаешь? На этом этаже небезопасно находиться.

Герри подошел к ней, помог встать и сурово, почти сердито повторил:

— Что ты здесь делаешь?

— Мне сказали… я думала, что ты пострадал.

Внезапно она поняла, что так и есть, один рукав его рубашки был закатан и на руке виднелась кровь. Шерон покачнулась, но Герри вовремя подхватил ее.

— Это всего лишь царапина, — отрывисто бросил он и наконец заметил, что Шерон сжимает в руках его куртку. — Значит, ты думала, что я ранен, и поэтому примчалась сюда? И мне полагается в это поверить после записки, которую я обнаружил сегодня утром?

Шерон отпрянула. Она поняла, что Герри в ярости.

— А может, ты надеялась, что я ранен? Что несколько тонн упавших кирпичей очень кстати вышибли из меня все воспоминания о минувшей ночи? — Он улыбнулся дьявольской улыбкой. — Так вот, Шерон, что я тебе скажу: для этого на меня должен рухнуть целый дом.

Его слова причиняли ей невыносимую боль, и Шерон отреагировала не думая, инстинктивно:

— Ты ошибаешься! Я не…

— Что ты пытаешься отрицать, Шерон? Что сбежала от меня, оставив вежливую записочку?

Герри был рассержен, но не только — в его голосе слышалась горечь.

— Не надо, прошу тебя… все не так. Ты не понимаешь.

— Так объясни мне. Объясни, почему после самой удивительной в моей жизни ночи любви я проснулся утром и обнаружил, что тебя нет, зато меня дожидается эта отвратительная холодная записка.

Шерон в отчаянии замотала головой.

— Нет, я не могу объяснить.

— То есть не хочешь.

— Ты на меня сердишься?

— Сержусь? — язвительно переспросил Герри. Он устало провел рукой по волосам, весь его облик выдавал напряжение и дышал агрессивностью. — Бог мой, ты рассуждаешь как ребенок! По-моему, ты могла предвидеть мою реакцию.