Хитрые уловки, стр. 13

Истощенная и опустошенная, словно начисто вымытая изнутри, она склонила голову на плечо любимому и закрыла глаза в немом счастье. Мартин, возвращаясь на землю, подумал, как горячи ее волосы, разметавшиеся по его телу, и какие жаркие у нее бедра, все еще сжимавшие ему ногу, как будто отдаленное эхо только что свершенного ими. Он обнял женщину, подарившую ему счастье обладать ею, и поцеловал ее в мокрый лоб.

Теплота стройного женского тела рядом с ним умиротворяла. Ему инстинктивно захотелось укрыть ее и погладить по волосам.

Он не в силах был ни ненавидеть, ни презирать Джинджер, хотя все его знания о ней коварно нашептывали ему, что она последняя женщина, какую он мог бы когда-либо полюбить.

Нет, нет и нет. Никогда амнезия не меняла самой личности, не влияла на суть характера человека. Злодей может забыть, что он совершал злодейства, но его неминуемо потянет повторить свои поступки. С другой стороны, Джинджер наверняка его не обманывает и ее амнезия — подлинная, как и уверяла нянечка. Значит, он ошибался, он был несправедлив к Джинджер. Нет, не может быть…

Однако, может быть, Джинджер и осталась прежней — обманщицей и мошенницей. Ведь и тогда, когда она помнила о своих махинациях, еще при первой их встрече, он почувствовал, как его тянет к ней, а ее к нему. Физиология, и не более того?

Но разве можно объяснить простой физиологией ту почти родственную близость, какую он испытывает к этому порочному, но нежнейшему в мире созданию? К этому падшему ангелу… К этому родному, милому человечку…

Мартин заснул с умиротворенной улыбкой на губах, обнимая тихо спящую Джинджер.

— Доброе утро. — Солнце вовсю светило в окна, которые они вчера так и не удосужились зашторить.

Едва Мартин открыл глаза, как события прошедшей ночи нахлынули на него, заставив устыдиться своего поступка. С какой стороны ни взглянешь на случившееся, получается, что он воспользовался состоянием ничего не подозревающей женщины.

— Я чувствую себя будто помолодевшей, — сказала ему Джинджер, подставляя лицо для поцелуя.

— Доброе утро, — простонал Мартин, потому что одеяло, скользнувшее вниз, открыло две мягкие сферы грудей Джинджер. Он хотел было прикрыть ее наготу, но Джинджер, казалось, вовсе не придавала значения тому, одета она или раздета, и в каждом ее движении чувствовалось бесхитростное неведение, почти наивность. Джинджер не знала, насколько провокационно она сейчас выглядит. — Как ты себя чувствуешь? — спросил Мартин, чтобы скрыть собственное замешательство.

— Лучше не бывает.

— Давно проснулась?

— С полчаса.

— Ты должна была разбудить меня, — сказал Мартин, возвращая ей поцелуй, — я заварю чай. Ты уверена, что в порядке? Консультант пугал меня утренними ухудшениями: головокружение, муть в глазах, тошнота… Ничего подобного?

— Все великолепно, — отвечала Джинджер нежно, и на ее губах играла светлая улыбка, — совершенно, абсолютно великолепно. Думаю, нам действительно пора выпить чаю, — добавила она, жмурясь и сладко потягиваясь.

Мартин уже было собрался исполнить ее желание, когда она снова нежно тронула его за плечо.

— Все, что между нами сейчас происходит, милый, так ново для меня. Я до сих пор не верю, что все это правда… Встреча с тобой — лучшее, что подарила мне жизнь. Я, должно быть, говорила тебе все это прежде… После смерти Себастьяна я думала, что жизнь кончена… — Она остановилась и покачала головой. — Слишком больно было. Я даже чувствовала себя виноватой. Он был такой молодой, живой, но в одну минуту все рухнуло, и мне казалось, что лучше не позволять себе кого-нибудь полюбить снова, чтобы не было новой боли, новой потери. У нас, в Падстоу, принято уважать море. Но, когда оно отняло у меня Себастьяна, я его прокляла. Офицер береговой службы сказал мне, что Себастьян, судя по всему, не справился со штормовой волной. Но он был опытный моряк, осторожный и редко шел на риск.

Она остановилась, не в силах продолжать, и Мартин нахмурился. Детектив в своем отчете писал ему, что Джинджер — вдова, а ее муж утонул, но он предположил, что его смерть явилась результатом пьяного кутежа в компании молодых идиотов. Теперь выяснилось, что он был не прав. Картина, которую Джинджер только что ему нарисовала, оказалась иной, гораздо более трагичной. А горе, которое звучало в голосе Джинджер, когда она говорила о своем молодом муже, жгло его душу, оставляя в ней сострадание и, как ни странно, ревность.

— Я не знаю, как усмирила свой разум. Я так надежно спрятала себя от эмоций, от чувств… — Она улыбнулась Мартину. — Что ты сделал, как тебе удалось вытащить меня из скорлупы?

На мгновение ей показалось, что она начала припоминать то, что пыталась вспомнить прошедшей ночью. Но только на мгновение. Мелькнув, ощущение тут же пропало.

— Помоги мне решить одну загадку, Марти. Скажи мне, где и когда мы с тобою встретились?

— Консультант предупредил меня, что нельзя тебе помогать. Память должна вернуться сама собой. — Мартин удивился тому, как он все больше привыкал ко лжи.

Любила она его или нет, но Себастьян мертв, подумал Мартин. Лучше бы он удержал ее, когда она начала рассказывать о печальной судьбе своего бывшего мужа. Мог бы сообразить, что эти воспоминания наведут ее на мысль об их отношениях. Как объяснить теперь бедной женщине, каким образом они оказались в одой постели?

— Знаешь, Марти, мы с Себастьяном были так молоды. Наша любовь была чувством, которое мы вместе с ним вырастили; люди ожидали, что мы должны пожениться. И наши родители были друзьями… Пожалуйста, пойми меня правильно. Это все было так давно. Впрочем, я, наверное, рассказывала тебе об этом раньше. Лучше расскажи о себе. Ты был женат?

— Да. Недолго. Но мой брак не… Он оказался ошибкой для нас обоих.

— Ты все еще любишь ее? — нерешительно спросила Джинджер.

— Люблю? — переспросил Мартин, и его лицо выразило глубокое замешательство. — Нет. В течение долгого времени после развода я, вероятно, ненавидел ее, но в конце концов и это чувство умерло. К тому же она оказалась весьма корыстна и сама превратила наши дальнейшие отношения в исключительно меркантильные. Моя бывшая жена и до развода, и тем более после него вела себя со мной, как со своим банкиром. Только прежде ее не устраивало, что она замужем за трудоголиком, а теперь — это мой большой плюс. Истина в том, что она выдумала меня в пору своей влюбленности, а я женился на женщине, которой не существовало. Я понял это давным-давно.

— Ты простил за ваш развод ее, — мудро заключила Джинджер, — но не думаю, что ты простил себя.

Мартин смутился. Ее простые и точные слова вновь заставили его вспомнить о причинах неудачи его прошлого брака.

— По крайней мере, у нас нет детей.

— Вы не хотели их? — спросила Джинджер.

— Но ты тоже не хотела детей, — мгновенно парировал он.

— Себастьян и я… Мы были настолько молоды, но позже, уже после его гибели, я неистово хотела иметь ребенка и иногда даже теперь… — Она грустно улыбнулась. — Да, конечно. У меня есть крестница, Мэгги. Она живет здесь, в Эксетере. — Джинджер запнулась. — Ну, извини, ты, разумеется, об этом знаешь.

— Угу… — Мартин преднамеренно отвечал уклончиво, но его мозг уже давно просил пощады.

Боже, если у Джинджер есть родственники, как ему вести себя с ними? Ведь в этом случае вранье грозит обрушиться настоящей лавиной.

— Надеюсь, что она и Венди смогут обеспечить процветание их магазина, — серьезно продолжила Джинджер. — Они обе теперь в поездке по делам нашей фирмы. Я тоже хотела помочь им… Подожди, когда это случилось?

— Не волнуйся и не пытайся вспоминать. Все должно происходить естественно, — перебил ее Мартин, ощущая, что краснеет, словно мальчишка, уличенный во лжи.

И все-таки, сколько слов о крестнице, подругах, бывшем муже, наконец. И ни намека на Стивена Бакстера? Почему?

— Но что-то ты ведь можешь напомнить мне о моем прошлом?!

— Да, я знаю, что у тебя очень напряженная жизнь, — согласился он, улыбаясь и гладя ее по волосам. Джинджер нахмурилась.