Слепое правосудие, стр. 53

– Я не хотела, чтобы меня узнали. Я знала, что Тони дал Спаду инструкцию ни при каких обстоятельствах меня в квартиру не пускать. Поэтому я так и решила. Спад плохо видел, сидя за своей приборной доской, ну и еще его приверженность к бутылке. Я выбрала мистера Декарло потому, что все знали, как он одевается, да и Спад вряд ли причинил бы ему хоть малейшие неприятности. И я оказалась права. Спад не сказал мне ни слова.

– И вы были готовы к тому, что вина за убийство падет на Декарло?

– Конечно, в то время я еще не знала...

– Понятно. Пожалуйста, продолжайте. Что же вы сделали после того, как Спад поднял вас на лифте?

– Пришла в квартиру к Тони и постучала в дверь. Никто мне не ответил, поэтому я вошла. В гостиной в кресле громко похрапывала гостья моего мужа. Я решила, что она мертвецки пьяна.

– И в этот момент вы его застрелили? Потому что нашли его наедине с Кристиной?

– Вы меня просто не поняли, мистер Кинкейд. Он уже был мертв.

Бену показалось, что сейчас от боли у него разорвется голова – слишком много крови прилило к мозгу.

– Но ведь вы сказали – я не понимаю...

– Что же тут не понять? Он сам застрелился. Выстрелил себе в голову. Я вам уже говорила, что он панически боялся тюрьмы. Абсолютно патологически боялся. Очевидно, до него дошла какая-то информация, он узнал, что вокруг него сжимается кольцо ФБР. Больше того, кто-то требовал от него деньги и ему угрожали неприятностями с Декарло в том случае, если он не заплатит. Тони не видел выхода из этого положения. Вот он себя и убил.

Бен несколько секунд не мог сформулировать следующий вопрос. В юридической школе его не подготовили к подобной ситуации.

– Но как вы можете знать, почему он себя убил?

– У меня все еще хранится его предсмертная записка. Она написана его почерком.

– Но... вы сказали перед этим, что вы в него стреляли.

– Конечно! – Она почти смеялась, явно удивленная глупостью адвоката. – Как вы себе представляете, он мог сам выстрелить четыре раза? Он выстрелил только первый раз, после этого он умер. Я подняла пистолет с пола, замотала руку шарфом, чтобы не оставлять отпечатки пальцев, и добавила еще три выстрела.

– Зачем?

Марго перевела взгляд от Бена на сидевшую позади него Кристину.

– Чтобы убрать ее! Я была двенадцать лет замужем за Тони, мистер Кинкейд. Я очень много в него вложила. Плохо или хорошо, но он был для меня всем, что у меня есть. Я совсем не хотела разводиться. И особенно у меня не было ни малейшего желания быть женщиной, которую пинают ногами и презирают. Прошлогодней моделью. Женщиной, которую отбрасывают в сторону, когда появляется новая, более для него милая.

Бен вспомнил, что рассказывал ему Спад. Он назвал ее сумасшедшей. Она ревновала мужа как сумасшедшая. Наконец-то осколки стали складываться в общую картину.

– Итак, вы выстрелили несколько раз в голову вашего мужа после того, как он уже был мертв, и взяли оставленную им предсмертную записку, чтобы все выглядело как убийство. Чтобы подставить Кристину. Так?

– Это была прекрасная подстановка. Она лежала в одной с ним комнате, спала как убитая, и никто не знал, что я там была.

Я слабая женщина и не могла противиться такому соблазну.

– Теперь понятно, почему коронер не смог точно определить время его смерти... – сказал Бен, размышляя вслух. – Существовало два времени смерти, если быть точным. Что же вы сделали дальше, после того, как выпустили три пули?

– Я вытерла пистолет и положила его рядом с этой женщиной. Вначале хотела прижать ее пальцы к рукоятке, но побоялась ее разбудить.

Убедившись в том, что я не дотрагивалась ни до чего в квартире, я ушла. Я ждала, что меня допросят или арестуют, но ничего не произошло. Никто меня не подозревал. И даже когда полиция меня наконец допросила, это был обыкновенный, рутинный допрос.

"Это потому, что у них уже была Кристина".

– После этого я попыталась отмыть мои волосы, но краска не сходила. Видимо, я неправильно смешала составы – взяла слишком большую дозу. Мне не хотелось, чтобы кто-то видел меня, покупающую краску для блондинок, ведь после того, как стало известно о смерти Тони, меня могли заподозрить. Поэтому я просто оставила их в таком виде.

Бен понимал, что с него достаточно. Не было причин давить на нее дольше.

– Спасибо вам, миссис Ломбарди, за вашу искренность. Понимаю, что это было для вас нелегко, вы сами отдали себя в руки правосудия, и вам могут быть предъявлены обвинения в убийстве.

– За что? – рассмеялась она. – Я же вам сказала, что он был уже мертв. Какие мне могут предъявить обвинения? Возня с трупом?

Бен понимал, что Мольтке может проявить больше изобретательности, чем ей казалось, но не хотелось упреждать события.

– Ваша честь, у меня нет больше вопросов. И я ходатайствую о снятии обвинения с моей подзащитной.

Ужас, который объял Мольтке, был очевиден, но в данных обстоятельствах он ничего не мог предпринять.

– Ваша честь. Мы согласны снять обвинения, – сказал он.

– Хорошо, – согласился Дерик. – Итак, обвинение снято!

Вы свободны, мисс Макколл!

Эта фраза прозвучала в зале суда как раскат грома. Все вскочили с мест. Толпа кричала, приветствуя и поздравляя обвиняемую, ведя себя скорее как на концерте рок-группы, нежели в зале суда, где судят нарушителей закона и обвиняют убийц. Бен разглядел в последнем ряду Джонса, который высоко тянул руку с поднятым вверх большим пальцем. Работая локтями, вперед протискивался Лавинг, выкрикивая что-то о "прекрасном моменте из серии "Перри Мейсон". Репортеры, крича, галдя и толкая друг друга, пытались задать ему вопросы.

Бен молча прошел к своему столу.

– Итак, ма шери, – сказал он Кристине, – похоже, что... – Он так и не сумел закончить фразу. Кристина бросилась ему на шею и расцеловала на глазах у всех присутствующих. Большой, смачный поцелуй прямо в губы!

Часть четвертая

Шесть невероятных обстоятельств

Глава 42

– Я тебе уже говорил, как осточертело мне это дело, – сказал Майк.

– Хватит жаловаться, – хмыкнул Бен, глядя на письменный стол Майка. – По крайней мере, ты хоть не читаешь больше Шекспира. Расскажи-ка мне об оставленной Ломбарди записке.

– Ничего неожиданного. Наши эксперты убеждены, что она подлинная. Почерк совпадает, кроме того, в записке есть ссылка на финансовые дела, о которых Марго не могла знать. Вероятнее всего, о них вообще никто не знал, кроме самого Ломбарди. И мы проверили Квина Рейнольдса. Все нормально. Все происходило именно так, как рассказала Марго.

– Потрясающе! Кто бы мог подумать!

– Не знаю. А ты-то как догадался?

– Я не догадался, скорее не совсем. Это Джонса посетило озарение. Хотя я ему неоднократно запрещал, он все-таки отправился на место преступления, как он любил говорить, и посетил Спада во время его дежурства. Джонс очень быстро во всем разобрался – его пьянство, близорукость. Не знаю, может, на нем сказывалось напряжение самого процесса, но он стал пить сильнее и совсем плохо видеть.

– И это навело тебя на мысль о Марго?

– Отлично, ты вспомнил нашу юридическую школу, – потянулся в кресле Бен. – Вот тогда-то я и понял, что мы ищем кого-то, кого Спад перепутал с одним из подозреваемых. Но вот с кем именно? Рейнольдс и Лангделл оба признали, что они были в этот вечер в квартире, и только Декарло это отрицал. Это подсказывало, что человек, которого мы искали, выдал себя за Декарло. Когда я возвращался в зал заседаний, я встретил Марго.

И тут у меня в мозгу что-то щелкнуло: несоответствие в цвете волос. Вот тогда-то мне и пришла в голову здравая мысль...

– Ты смелый человек, Бен. Вызвать ее в качестве свидетеля на основании догадок. И не имея при этом никаких доказательств.

– Но согласись, у меня не было другого выхода. И мне просто повезло.

– Везет тому, кто к этому готов.