Перстень с печаткой, стр. 43

Бостон не заставил себя упрашивать.

— Такого со мной еще никогда не случалось, — признался он откровенно. — Поздравляю вас.

— Послушайте, — продолжал Шалго, — со мной можно вести переговоры в определенных разумных рамках, но шантажировать себя я не позволяю. Что вас интересует? Документация?

Бостон понял, что пришла пора играть с открытыми картами.

— Да, документация.

— Во сколько вы ее оцениваете?

— На это я не могу вам дать ответ сейчас. Но думаю, что высоко.

— Тогда поезжайте сейчас домой. Свяжитесь со своими шефами. Завтра вечером в семь часов я ужинаю в ресторане Хуберта. Можете меня найти там. — Он тяжело встал. — А впредь получше обдумывайте такого рода операции.

Бостон поклонился.

— Бостон, — сказал Шалго, — хотите, я вам дам один совет?

— Если полезный — безусловно.

— Отвыкайте от своей привычки протирать очки. О, эти проклятые привычки!

— Вы правы.

— Да, еще вот что. Передайте патеру Краммеру, что прокурора Пфейфера две недели назад уволили за взятку. Такие вещи следует знать даже в проповеднических обществах. Спокойной ночи.

5

— Донесение получил, — сказал Домбаи. — Все в порядке, Миклош. Узнай, вернулся ли Кальман Борши из Вены.

Когда Миклош Чете вышел, Домбаи принялся изучать донесение. В частности, и такую запись: «Рихард Даницкий, инженер-механик, родился 24 февраля 1910 года в Будапеште. Мать — урожденная Матильда Фукс, отец — Рихард Даницкий. Родители погибли 4 июля 1944 года во время бомбежки. Рихард Даницкий окончил Будапештский университет в 1932 году и, получив диплом инженера-механика, в том же году поступил конструктором на завод фирмы „Броун-Бовери“ в Будапеште. На этом предприятии проработал без перерыва до 10 ноября 1944 года. Трижды (в 1935, 1936 и 1937 годах) направлялся фирмой в командировки во Францию, по нескольку месяцев каждая. С 1941 по 1943 год находился на действительной военной службе. Воинское звание: лейтенант запаса, старший инженер. В 1940 году женился. Жена — Каталина Тимар, хирург. В настоящее время проживает по адресу: город Печ, ул. Витез, 3. Работает ассистентом. Развелась с мужем в 1946 году. Даницкий связи с бывшей женой не поддерживает. Во время войны Даницкий находился на службе в Институте военной техники, несколько раз выезжал в Германию. Во время боев в Будапеште пропал без вести. Согласно личному листку, был взят в плен советскими войсками. Возвратившись на родину летом 1946 года, устроился на Первый венгерский машиностроительный завод инженером-конструктором. Вступил в ряды Венгерской коммунистической партии. После национализации завода был назначен главным инженером. По заявлению самого Даницкого, с женой развелся по соображениям морального характера. До 1956 года неоднократно награждался правительственными наградами. Внес очень много рационализаторских предложений и имеет немало патентов. Конструктивный склад ума. Во время контрреволюционного мятежа стал секретарем рабочего совета. После подавления мятежа вел антиправительственную пропаганду, печатал листовки. Был осужден на шесть лет тюремного заключения. Находясь в тюрьме, раскаялся в содеянном, разработал проект насосного мотора, который был впоследствии запатентован во многих странах мира. В апреле 1959 года был амнистирован. С этого времени работает в качестве инженера-конструктора на заводе общего машиностроения. По выходе на свободу получил обратно свою квартиру по адресу: улица Ашо, 4, II район. В 1960 году за свой патент получил 350 тысяч форинтов (патент был приобретен Голландией, Данией, Англией). В 1961 году купил автомашину марки „опель рекорд“ у футболиста сборной Венгрии Ференца Худака. Машина стоит в гараже под виллой спортсмена. Даницкий ведет замкнутый образ жизни, друзей не имеет. В субботу обычно выезжает на автомобильную прогулку и возвращается в воскресенье вечером. Ни с кем за границей не переписывается».

Такие сведения содержались в донесении. Инженер Даницкий был взят под наблюдение по указанию полковника Кары весной шестьдесят второго года. Отдавая приказ установить слежку за Даницким, полковник одновременно передал майору Домбаи один документ. В нем очень кратко упоминалось о том, что во время войны Даницкий поддерживал связь с майором Генрихом фон Шликкеном и что его фамилия значится в картотеке БНД [2], в разделе «активизированная агентура». Кара не сказал Домбаи, от кого получено это донесение, Домбаи же, разумеется, не стал его спрашивать в соответствии со старым правилом: не проявляй излишнего любопытства.

В то время группа Домбаи вела одновременно несколько разработок. И во многих донесениях и секретных материалах неоднократно упоминался иностранный агент по кличке «Доктор». Согласно материалам, речь шла об одном из руководителей французской агентурной сети в Венгрии. Но не было даже известно, женщина или мужчина скрывается под этой кличкой: французы не включали Доктора ни в одну из групп своей агентурной сети. Около трех недель назад венгерская контрразведка перехватила шифрованную радиограмму и довольно быстро расшифровала ее. В ней говорилось: «Дядюшка нуждается в лечении против запоя, лечащий врач рекомендует метод CF—17». Кара по этому поводу долго совещался с Домбаи, и они пришли к выводу, что радиограмма имеет какое-то отношение к давно разыскиваемому Доктору. Разумеется, они оба понимали, что это всего лишь предположение и что оно останется таковым, пока не будет подтверждено фактами.

Домбаи позвонил Каре и сказал, что после обеда хотел бы повидаться с ним.

А полчаса спустя Домбаи уже сидел в кабинете подполковника Тимара. Тимар, коренастый черноволосый весельчак, славился среди товарищей по работе удивительно крепкими нервами.

— Скажите, Шандор, что с вами происходит? — сказал с некоторым укором Тимар. — Вот уже целый год мы не получаем от вас ни одного заслуживающего внимания дела.

— Некие западные державы пронюхали, что я принял руководство отделом, — отшутился Домбаи, — и, обсудив этот вопрос на заседании НАТО, пришли к выводу, что в создавшейся новой обстановке ведение шпионажа в Венгрии — дело совершенно безнадежное!

Секретарша принесла кофе. Перебрасываясь шуточками, они выпили кофе. Затем Тимар поинтересовался, читал ли Домбаи интервью журналиста Белы Жиндея, полученное им у доктора Марии Агаи. Поскольку Домбаи не читал этого интервью, он с большим интересом выслушал его в пересказе Тимара. По словам Агаи, обстоятельства провала группы Татара и по сей день покрыты мраком. Ясно только одно, что здесь имело место предательство. Мишкольцевских товарищей выдал провокатор по кличке «Ворчун», внедрившийся в их ряды. А вот какова была его настоящая фамилия — это мог бы сказать один только Клич, пропавший во время войны без вести и, по слухам, погибший в немецких застенках. Неизвестно до сих пор и то, кто предал самого товарища Татара, расстрелянного затем фашистами. Одно время в этом подозревали ее, Марию Агаи, и у нее иногда бывает такое ощущение, что кое-кто до сих пор не верит в то, что она невиновна. Поэтому было бы очень важно установить личность настоящего предателя.

— Но ведь такое подозрение — явная чушь! — не удержался от возгласа Домбаи. — Агаи действительно ни в чем не виновата! Она и не могла знать, где скрывался Татар. Ты просмотрел материалы следствия?

— Ничего мы не нашли. Следственные дела по группе Татара, Буши и Марианны Калди исчезли во время мятежа. А то, что уцелело, не внушает никакого доверия. Документы подобраны по той версии, что их арест — дело рук контрразведчика по фамилии Шалго. В свое время в это дело впутали еще и полковника Кару.

— Не может быть! — удивленно воскликнул Домбаи. — Так Кару за это тогда осудили?

— Согласно обвинительному заключению, Шалго еще до войны завербовал Эрне Кару и с его помощью провалил и Татара и Марианну Калди, а после войны они оба, то есть Шалго и Кара, пролезли в контрразведку.