Превращение, стр. 40

Александр не дрогнул, он только шагнул к отцу и что-то сказал ему негромко.

— Ты преступник, покусившийся на собственность своего принца, — сказал Император. — Тебя следовало бы умертвить или заковать в цепи, обречь твою жену и детей на голодную смерть. Ты ждешь, чтобы я произнес приговор, который мой сын милостиво отклонил?

— Нет, господин, я пришел обвинить принца в убийстве, — стоявшие рядом с Вейни люди в очередной раз отшатнулись.

— Я рассмотрел дело. Лорд Сьерж был казнен справедливо, как предатель и шпион. Здесь не о чем спорить. Стража!

— Нет, ваше величество, речь идет не о моем зяте. О том, кто более ценен, чем сын Дома Мезраха. О маршале Дерзи, Дмитрии Денискаре. Он мертв, и сделал это не кто иной, как принц.

— Лжец! — Александр схватился за меч.

— Нет! — прошептал я. — Не трогай его, Александр.

Он, конечно, не мог услышать меня через изумленные восклицания и возгласы страха, разнесшиеся по всему Тронному Залу, но рука его задержалась над эфесом.

— Молчание! — Взревел Император. — Тот, кто произнесет хоть звук без моего приказа, тут же умрет, — повисшую тишину нарушали теперь только треск горящих факелов и хныканье напуганных детей. Монарх указал на Вейни. — Поставьте сюда… этого покойника, — казалось, земля дрожит от звуков его голоса. Стражники подтолкнули Вейни в ступенькам, ведущим к трону. Александр шагнул было вперед, но Император остановил его. Он достал из ножен свой меч и приставил его к горлу Вейни. — А теперь повтори, что ты сказал.

— У меня есть доказательства и свидетель, — прошипел юнец, голосом полным ненависти. Рукавом он время от времени вытирал выступающую через разрыв в щеке слюну. — Это не пустое обвинение. Я всего лишь должен был передать вам новость. Позовите моих слуг, которые ждут за дверью, и вы поймете, что сын Мезраха говорит правду. Выслушайте Фредека, капитана лорда Дмитрия, и тогда вы узнаете все о прогнившей душе вашего сына.

— Фредек? — Когда Император повторил имя, голосом полным изумления и любопытства, я понял, что для Александра все потеряно. Если бы я мог схватить принца за руку и увести отсюда, я сделал бы это. Но сейчас я был вынужден смотреть, как исполняется задуманное демонами.

В зал вошли четверо солдат, одетых в белые и оранжевые цвета Дома Мезраха. Они медленно внесли закрытые белой материей носилки. Носилки поставили к ногам Императора. Айвон махнул одному из своих воинов, чтобы тот снял покрывало. Запавшие щеки. Почерневшие губы. Борода испачкана кровью. Но это, без всякого сомнения, был Дмитрий.

Принц опустился в кресло возле трона, не сводя глаз с тела дяди. Он произнес достаточно громко:

— Атос, сжалься надо мной, в чем я виноват?

Невероятно, как такая огромная толпа могла сохранять такое мертвое молчание.

Крепкий седой человек в военной форме вошел в зал вслед за носилками. Он медленно подошел к Императору и опустился перед ним на одно колено.

— Господин, пусть ваш меч пронзит мое сердце, прежде чем я сообщу вам горькую правду. Лорд Дмитрий пал от рук бандитов пятнадцать дней назад на дороге Яббара.

— Как случилось, что ты, правая рука моего брата, человек, который поклялся жить и умереть вместе с ним, ходишь и говоришь, когда он лежит мертвый? — Слова Айвона падали в толпу как куски железа.

Фредек отвечал медленно и членораздельно, слова его были уверены.

— Увы, ваше величество, в Авенхаре я заболел, и маршал приказал мне остаться, чтобы не задерживать отряд. Он торопился в Кафарну с новым мечом для принца, чтобы успеть к началу дакраха. Принц приказал ему ехать дорогой Яббара. Со мной остался Гаспар, мы выехали с ним через пару дней после лорда Дмитрия. Мы собирались скакать без остановок, чтобы нагнать их. Но когда мы достигли холма Яббара, с вершины которого просматривается почти вся дорога, мы нашли маршала и его спутников убитыми. Лошади, оружие, кошельки… даже башмаки и плащи исчезли. Они были избиты и изранены и брошены на снегу умирать от ран или холода, или диких зверей.

— Великий Друйя, отмсти за своего верного слугу! — воскликнул Айвон, поднимая к небу сжатые кулаки, словно предлагая богу свое участие в акте мести. — Кто были это злодеи?

— Неизвестные люди, эти негодяи были еще там, они напали на нас из засады. Они отняли наших лошадей, а то мы вернулись бы гораздо раньше, и они пощадили наши жизни в обмен на обещание, что мы передадим принцу несколько слов.

— Какие слова передали эти подлецы моему сыну? — холодно спросил Айвон.

Принц сидел неподвижно, уставясь на тело Дмитрия. Я не был уверен, что он слышит, что говорит воин. Седой ветеран посмотрел на Императора, потом на принца, и снова на Императора.

— Они велели передать принцу, что все было сделано так, как он хотел.

Зал взорвался криками. Как выплескивается лава из извергающегося вулкана, так толпа выплескивала на Александра ненависть, злобу, неприязнь. Он оскорблял людей, унижал их, презирал традиции народа. Он позорил дерзийских жен и дочерей и не выполнял свои обязанности. И еще тысячи других обвинений, более или менее серьезных, разнеслись по залу. Но единственное необходимое доказательство лежало у ног Айвона. Император прекратил галдеж, взмахнув мечом и гневно посмотрев на толпу.

— Эта часть празднования откладывается на три дня, чтобы мы могли оказать последние почести доблестному воину, отправляющемуся к костру Атоса. Весь год, считая от этого дня, на каждом доме должен висеть красный флаг в знак траура. Его деяния и подвиги будут описаны в песнях и историях, чтобы Атос знал, кто этот воин и усадил его по свою правую руку. Маршал будет теперь оберегать царство Атоса и охранять его от нападения адских тварей.

Произнеся эти слова, Император не стал медлить. Одним легким движением меча он снес голову Вейни и пнул ее вниз с покрытых белым ковром ступеней. Голова подкатилась к ногам Дмитрия, ее глаза уставились на принца, обвиняя в последний раз. Потом Айвон сбежал с помоста и вышел из зала так быстро, что почти никто не успел поклониться.

Александр неподвижно сидел в кресле. Никто не смел взглянуть на него. Стражники Императора подняли носилки с телом Дмитрия и унесли, но Александр не повернул головы им вслед. Фендуляр забрал шкатулку с маслом из рук мальчишки, который стоял, замерев, между нелепой отрубленной головой и окровавленным телом. Какой-то слуга уносил церемониальные чаши, а две служанки стояли в растерянности, не зная, что делать с ковром, так безнадежно испорченным пятнами крови.

Толпа моментально испарилась. Думаю, все кинулись туда, где могли бы свободно поговорить, не думая об угрозах Айвона. Только небольшая группка гостей топталась в углу зала: двое мужчин и рыжеволосая женщина в синем платье. Леди Лидия. Она смотрела на Александра. Ее спутники пытались увлечь ее за собой в боковую дверь, но она вырвала руку и ушла в другую сторону.

Яркие флажки безжизненно свисали со стен. Валялись перевернутые скамеечки. На полу виднелись растоптанные цветы. Дым от курений клубился в лучах прорвавшегося через занавешенные окна солнца.

Я и сам не мог пошевелиться. Словно жизнь моих рук и ног зависела от воли хозяина. А воли у него не было. Его бриллиантовый воротник насмешливо переливался на фоне обломков неудавшегося праздника.

Как я и ожидал, к принцу торопливо подбежал раб, он упал перед ним на колени и прижался лбом к окровавленному ковру. Александр не заметил раба, но, судя по всему, воспринял его слова. Он медленно поднялся и пошел в ту же дверь, куда раньше ушел его отец.

Глава 17

Убийство. Айвон едва ли поверит такому сомнительному доказательству, как слова неизвестного разбойника и свидетельство презренного предателя. Александр и Дмитрий слишком сильно любили друг друга. Но часто ли Император видел доказательства этой любви? Он слышал, что Дмитрий упрекал Александра за непозволительное легкомыслие, он слышал, что Александр ссорится с дядей каждый раз, когда тот пытается призвать его к порядку. Может быть, только я понимал, что они любят друг друга, поскольку я тоже когда-то страдал от придирок своего наставника, который во всем ограничивал меня, когда я был молод, глуп, и жизнь во мне била ключом.