Ключ от королевства, стр. 51
Глава 29
Все заново
Замок менялся каждую секунду. Вот он совсем игрушечный, будто шоколадный, с тоненькими башенками, с кружевными решетками; вот он на глазах огрубел, посуровел и превратился в крепость – твердыню с неприступными стенами, с глазами-бойницами. Вот он сделался белым как снег и праздничным; вот его стены приобрели розовато-кирпичный оттенок, а башни потолстели, как бочки. Вот он снова начал изменяться: струился в воздухе, перетекал сам в себя, пока не сделался естественной частью пейзажа. На фоне далеких скал, в компании с высокими соснами, в дружбе с лугами и морем – казалось, он вырос здесь сам по себе, именно такой, как захотелось природе, и если его не будет – мир вокруг обеднеет…
Я бешено зааплодировала. Люди, стоявшие вокруг, покосились с удивлением. Я смутилась и спрятала ладони под мышки.
– Вот примерно так, – сказал Оберон.
Воздушный замок на секунду стал почти осязаемым – а потом растаял без следа. Оберон опустил посох.
Люди, до того стоявшие тихо-тихо, разом заговорили, задвигались, кто-то счастливо рассмеялся. Я с сожалением смотрела на место, где секунду назад был замок – такой красивый! Это сколько же времени потребуется, чтобы построить его из песка и дерева, камней и глины – по-настоящему?
Вокруг были только счастливые лица. Даже древний старик (за последние несколько недель он ни капельки не помолодел) улыбался, сидя на носилках. Комендант раздувался от важности: в руках у него был свернутый в трубочку план, он раздавал поручения. Канцлер, наоборот, весело скинул куртку и закатал рукава рубашки: он собирался складывать печь для обжига кирпичей. Оберон что-то объяснял начальнику стражи, который стал теперь бригадиром лесорубов; стражники стояли сомкнутым строем, на плече у каждого был топор – а у блондина, который делился со мной удочкой, даже два топора…
Стайкой прошли бывшие принцессы-невесты – а теперь хранительницы Обещания. Я исподтишка на них посмотрела – да они девчонки совсем, еще не скоро небось поседеют; у меня немножко отлегло от сердца.
– Лена! – Оберон шагал теперь ко мне. – Тебе придется дежурить на кухне… – Он замедлил шаг. – Или ты хочешь прямо сейчас – домой?
Я с сожалением посмотрела на то место, где раньше стоял воздушный замок.
– А можно? Домой прямо сейчас?
– Ну конечно, – сказал Оберон устало. – Королевство укоренилось. Один шаг – и ты там, откуда я тебя взял… Что ты решаешь?
Он выглядел чужим. И Гарольд насупился и отвернулся. Я обиделась: они оба, что ли, верят, что я вот так их брошу?
– Я вас брошу, что ли?
Они переглянулись. Оберон фыркнул. Гарольд улыбнулся во весь рот.
– Она нас не бросит, – сказал Оберон почти нежно. – А кашу варить ты умеешь?
– Да уж сварю как-нибудь!
Ох уж эти котлы, висящие над костром! И нет выключателя, чтобы сделать огонь меньше или больше. А дыма, дыма! А копоти! А попробуй дотянуться до дна – пусть даже длинной ложкой!
Я совсем отчаялась, когда на помощь мне пришла мать Гарольда. Она была отменной поварихой: даже то, что у меня вышло с комками, она ухитрилась размять, а то, что у меня подгорело, – довести до съедобного состояния. В короткие минуты передышки я дула на обожженные пальцы; вот так бывает: из мага дороги – в кухарки. Но что делать, если даже канцлер таскает камни, если даже сестры-хранительницы (будь они неладны), подобрав юбки, месят ногами глину!
Над грандиозной стройкой витало ощущение праздника. Трубач, забравшись на обломок скалы, без передышки играл веселые мелодии, и только когда Оберон махнул ему снизу посохом – подал сигнал к обеду; я стояла на раздаче. Зачерпывала из котла дымящуюся кашу, клала в подставленные тарелки, кружки и миски.
– Спасибо, Лена.
– Спасибо, маг дороги!
– Спасибо!
Только теперь мне стало ясно, что они меня простили – полностью, без оговорок, без камня за пазухой. Просто забыли, что случилось, и все тут; я желала всем приятного аппетита и тихо надеялась, что каша (хвала матери Гарольда!) получилась съедобная.
После обеда никто не отдыхал – снова засновали люди, затюкали топоры, а где-то поблизости ударил кузнечный молот. Мне пришлось драить котел (такой грязной я не бывала даже в болоте), потом заново бежать к ручью за водой, заново складывать костры и готовить теперь ужин. Начинала сказываться усталость. Руки, привыкшие к посоху, от всех этих ложек-ведер-скребков моментально покрылись мозолями.
И каково же было мое удивление, когда через час примерно после обеда на нашей «кухне» появились посторонние! Человек десять мужчин и женщин, по виду крестьяне, аккуратно одетые, робкие, с походными мешками на спинах, явились спрашивать, не нужна ли рабочая сила!
– Зови короля, – со значением сказала мне мать Гарольда. И я побежала; работа не прекращалась ни на секунду, пахло дымом, сырой глиной, свежим деревом и могучим потом.
– Короля не видели?
– Был здесь минуту назад… Возле замка ищи!
Удивительно – но фундамент был уже заложен. Я остановилась перед ним с разинутым ртом: такое впечатление, будто здесь день и ночь работали экскаваторы, бульдозеры, бетономешалки!
– Лена? Ты меня звала?
Я обернулась. Оберон был, как и все, перепачкан землей и глиной, в руках у него было что-то вроде строительного отвеса – груз на ниточке.
– Там люди пришли…
– Очень хорошо, идем.
На каждый шаг Оберона приходилось почти два моих.
– Они ищут работу!
– Они ее нашли.
– Да кто они такие? Откуда взялись?
– Это наши люди, Лена, новые жители нового Королевства. Тонкий мир уже начал преобразовываться, а значит, «толстый» от него не отстанет. Сейчас сюда валом повалит народ, только успевай встречать.
– Правда?!
Новоприбывшие по-прежнему стояли тесной кучкой. При виде Оберона оживились; крепкий бородатый мужчина вышел наперед – и вдруг склонился в поклоне. И все его товарищи поклонились точно так же:
– Приветствуем ваше величество…
Откуда они знают, подумала я. Он же без короны, без мантии, грязный, с отвесом…
– Милости просим, – весело сказал Оберон. – Входите. Живите. Работайте. Королевство для вас!
Мать Гарольда, стоявшая рядом, прослезилась.
Так закончилась моя вахта поварихи, и я, честно говоря, была очень рада. Новоприбывшие женщины гораздо лучше умели готовить еду на костре; некоторое время я исполняла мелкие поручения – пойди отыщи щавеля, пойди принеси соли, отнеси нож в заточку, и все такое в этом роде. Потом работа на «кухне» совсем наладилась, и обо мне все забыли. Вертя головой, я побрела по лагерю-стройке; да здесь полно уже работало чужих! Незнакомые мужики таскали бревна, незнакомые парни месили глину вместо сестер-хранительниц, бегали чьи-то дети – я уже отвыкла от вида детей…
Мне стало немножко грустно. Одна сказка заканчивалась, начиналась другая, и я не знала, есть ли для меня место в этом новом зарождающемся мире. Куда уходят маги дороги, когда дорога заканчивается?
Кони бродили, отдыхая, по еще не вытоптанной траве. Белым пятном выделялся Фиалк; я подумала: как же он пасется, с его-то зубами?
Будто услышав мои мысли, крокодилоконь поднял голову. Хлопнул крыльями по бокам, неторопливо направился ко мне. Бухали о землю мохнатые круглые копыта. Развевалась грива, струилась и падала молочными волнами. Фиалк подошел совсем близко, по-приятельски глянул карим глазищем, тронул меня кончиком крыла.
Я погладила его по шее:
– Я бы с удовольствием, Фиалк. Но без разрешения Оберона я же не могу?
Фиалк мотнул головой, будто говоря: да перестань, что за условности. Я прижалась щекой к теплому жесткому крылу:
– Я скоро уйду, Фиалк.
Он дышал мне в ухо. Огромные зубы были совсем рядом – мне даже боязно стало.