Долина совести, стр. 69

– Он понял, – сказал Влад.

Она кивнула:

– Да. Он был умный… и не морочил себе голову тем, что возможно в этом мире, а что невозможно. Возможно – все… Я отнекивалась. Я помнила историю с Гарольдом. Но Егор был – не Гарольд. Он не впал в истерику. Он решил использовать меня… но совсем не для того, на что я рассчитывала. Он не спешил выпускать меня на большой экран, делать из меня «программу», привязывать ко мне все телевизионное человечество… Он хотел… Но все равно ты знаешь, чем это кончилось. Он выпрыгнул с пятнадцатого этажа.

– Ты жалеешь, что я не похож на него? – тихо спросил Влад.

Анжела нахмурилась:

– Не знаю. Наверное, мне нравится, что ты не похож на него.

Помолчали.

– Анжела, – сказал Влад. – Скажи пожалуйста…

– Пожалуйста.

– То, что ты мне подсыпала с чай… Транкрелакс, кажется… Как часто ты проделывала этот опыт?

Анжела сжала зубы. На ее щеках заходили желваки, однако когда она заговорила, голос был спокоен:

– Ты был второй. Первый был Оскар Снег. Он и без того часто принимал снотворное, я просто чуть увеличила дозу, и все. Наверное, я и так привязала бы его – но мне хотелось побыстрее, и наверняка… Его родственники уже тогда чуяли неладное…

– Понятно, – сказал Влад, чтобы хоть что-нибудь сказать.

– Понятно, – со вздохом повторила Анжела. – Ничего тебе не понятно… Это Елистай научил меня пользоваться… разными такими медикаментами. Будь я такой беспринципной сволочью, как ты подумал – я была бы сейчас королевой… при короле Елистае…

– Я вовсе не думаю, что ты беспринципная сволочь, – тихо сказал Влад.

– Да? – Анжела удивилась. – А напрасно… Когда я поняла, каким именно образом Егор хочет меня использовать… Да нет, вру, я всегда это понимала. Тут был барьерчик… ты понимаешь, о чем я. С одной стороны, Егор с его властью надо мной. С другой стороны… с другой стороны, все это оказалось слишком. Даже для меня. Я, в конце концов, всего лишь провинциальная девчонка… Я не выдержала. Одно дело, привязать затем, чтобы… чтобы человек был твой… Я это делала, и не раз… Но привязывать затем, чтобы потом точно – бросить? Чтобы он умер, мучаясь, как Гарольд? Н-нет… Может быть, я испугалась. Потому что мне не было жалко этого противного старика. Может быть, я побрезговала… Потому что ведь под него надо было ложиться! Может быть… Не думай обо мне лучше, чем я есть на самом деле. Я не пошла… сбежала и написала Егору письмо. Я не думала, что он… я не угрожала ему. Я только написала, чтобы он больше так со мной не поступал, и тогда я вернусь. А он… психанул, может быть. А может, наоборот, все хорошо взвесил. Ведь я впервые поставила ему условия… и он понял, что не может от них отказаться. Он понял, что он – марионетка. А ведь он привык быть кукловодом. Он боролся с узами… Я знаю, он боролся с узами до последнего. А когда понял, что не может вырваться – ушел. Сознательно, я думаю. Не захотел быть на ниточках… Я просто хочу, чтобы ты и это тоже знал.

– Я знаю, – сказал Влад тихо.

На людной пресс-концеренции Анжела поколотила репортершу, известную своими ядовитыми плевками в адрес Влада. Репортерша была на полголовы выше Анжелы и в полтора раза тяжелее, однако Анжелу, распланировавшую свой демарш заранее, это нимало не смутило. Не дожидаясь, пока вопросы – в том числе весьма паскудные – иссякнут, Анжела сбежала из зала и затаилась в дамском туалете. Существовал риск, что жертва выйдет из здания, не завернув в известное место – однако пресс-конференция длилась долго, минеральной воды в душном зале было выпито немеряно, и Анжелин расчет оправдался.

Ядовитая блондинка вошла в сортир, весьма довольная собой и вся направленная в будущее – бежать! Лететь! Строчить! Подсовывать в горящий номер! Вот только устранить одно досадное неудобство…

Не смущаясь присутствием нескольких других дамочек – корреспонденток и просто любопытствующих, Анжела набросилась на блондинку молча и беспощадно.

Блондинкины волосы как-то сами собой оказались накрученными на Анжелин кулак. Блондинкины щеки украсились царапинами и отпечатками ладоней; корреспондентше удалось вырваться только тогда, когда Анжела потащила ее к унитазу с явным намерением окунуть в него. Взъерошенные дамы обменялись сперва пощечинами, а потом тирадами – услышав, что они друг другу говорили, все случайные свидетельницы моментально покинули место общего пользования. Корреспондентша пригрозила подать в суд; Анжела сообщила, что того и добивается. Что в суде корреспондентше придется давать показания относительно своих клеветнических измышлений, а их за последнее время насобиралось столько, что блондинка разорится на адвокатах и с целью заработка пойдет на панель, благо, квалификация у нее давно имеется…

Репортерша не стала подавать в суд.

Влад пришел в ужас, узнав о происшествии. Анжела, напротив, целую неделю пребывала в великолепном расположении духа; ее насмешливая уверенность действовала на Влада завораживающе. Удивительно, но именно случай с репортершей послужил точкой отсчета – Владово прозябание в трясине депрессии закончилось. Он двинулся на поверхность: медленно, будто всплывающий бегемот, с чьих боков потоками скатывается мутная жижа, а он все поднимается и поднимается, на воздух, к свету, к солнцу…

– Почему бы нам не подумать о ребенке, – сказала однажды Анжела.

Влад долго молчал.

– Знаешь что, – сказал он, когда Анжела устала ждать от него ответа. – Давай об этом больше не говорить… Никогда.

Глава восемнадцатая

Замок

Многокомнатный гостиничный номер был залит светом. Анжела курсировала из комнаты в комнату, будто детский паровозик – быстро, весело и без цели:

– У нас есть какие-то планы на субботу?

– Я устал от толкотни, – осторожно признался Влад.

– Как раз толкотни не будет… Нас пригласили на природу. Очень интересный человек. Не хотелось бы отвечать ему отказом. Меня любопытство жрет ну прямо с костями: что у него там?

– Где?

– …Маленькое королевство. Парк с обезьянами и утконосами, какие-то гроты с пираньями и без пираний… А за гостями он присылает вертолет.

Влад нахмурился:

– Кто?

Анжела сказала. Влад некоторое время ее разглядывал.

– Врешь? – спросил наконец со слабой надеждой.

– Нет, – Анжела улыбнулась. – Он тоже твой поклонник. Вернее, его сын. А я – я ему просто симпатична… как собеседник.

И она улыбнулась особенной «оранжевой» улыбкой, той самой, которая когда-то так поразила художника Соника.

Имя «интересного человека» давно уже стало нарицательным. Несмотря на то, что сам он еще не был стар; ему было что-то около пятидесяти, и одних налогов он платил столько, что хватило бы на несколько бюджетов среднеразвитых небольших стран.

Влад смутно помнил: да, они виделись на недавнем приеме. Он смотрел на этого человека через стол – как смотрят на восковую фигуру в каком-нибудь музее, с интересом, но без малейшей мысли вступить в разговор. Это лицо как бы снивелировалось от многочисленного повторения на газетных фотографиях, календарях и открытках. Это имя, короткое и незамысловатое, давно стало символом Всевластия Денег. Очки в тонкой оправе, седоватая шевелюра, профессионально доброжелательная улыбка. Один раз – только один! – их взгляды встретились, и Влад улыбнулся в ответ, и мышцами лица понял, что и сам давно научился улыбаться – профессионально.

Помнится, потом человек в очках оказался неподалеку. Влад вспомнил пожатие сухой и сильной руки. Какие-то ничего не значащие слова – «ах да, я вас знаю»…

– И долго ты с ним говорила? – спросил он, выбираясь из воспоминания.

– Достаточно, – лаконично отозвалась Анжела. – Не бойся, он не только нас приглашал на обед. Там будут эти, очередные сливки общества, и их будет много, хоть залейся…

Влад поморщился. Анжела вытащила из кармана белый бумажный прямоугольник. На котором, кроме короткого имени, больше не было ничего.