Правила страсти, стр. 31

Правда приносит мне странное облегчение.

Малыш Джемми женился в прошлом месяце. Хорошая девушка, дочка колесных дел мастера.

Слава тебе Господи, он жив. И какое имеет значение, что он принадлежит кому-то другому? Я говорю себе, что не имеет, что я не жду чудес, и все же еду в карете обратно в гостиницу, зная, что внутри меня что-то сломалось.

Я продолжу жить. Я буду жить моей жизнью, номне всегда будет чего-то не хватать. Не хватать его...

Мариэтта отложила дневник, глаза ее были полны слез.

Афродита потеряла своего Джемми, потеряла свою любовь. Кажется, жизнь куртизанки не совсем такая, какой она ее себе представляла. Но Афродита все еще хотела большего. Она хотела вернуть утраченную любовь.

Глава 11

Выходя от модистки на Риджент-стрит, Мариэтта вручила лакею еще один сверток. Новые витрины блестели на весеннем солнце, весело отражая суетившихся покупателей.

Мариэтта полюбовалась тем, как ладно на ней сидит новое платье из бледно-зеленого муслина с узором из розовых бутонов и двойной юбкой с двойным рядом оборок. Юбка скрывала новые зеленые туфли, завязанные лентами у лодыжек. Хотя ногам в них было не слишком комфортно – подошвы казались тонкими, но сами туфли были очень хорошенькими.

Она уже собралась последовать за лакеем, как вдруг перед ней возник мужчина в поношенном коричневом пальто и брюках из шотландки. Глаза на грубом лице боксера встретились с ее глазами. У Мариэтты была хорошая память на лица, и она его без труда узнала. Именно этого человека она видела на Бедфорд-сквер, когда навещала Макса и стояла у окна, наблюдая вместе с миссис Поумрой за появлением Гарольда и Сюзанны. Как странно!

По-видимому, он тоже ее узнал; его губы поджались, глаза вспыхнули. Он удалился так же внезапно, как и появился, предоставив Мариэтте размышлять, следует ли ей бояться.

– Мисс Гринтри!

Мариэтта удивленно оглянулась, ожидая снова увидеть странного человека, но это оказался дюжий детина в ливрее, он важно восседал на козлах, вид у него был на удивление знакомый.

– Дэниел? – Мариэтта почувствовала облегчение. – Что ты тут делаешь?

– Мистер Макс хочет переговорить с вами, мисс, – с чувством проговорил Дэниел, явно довольный тем, что сумел ее отследить.

– Неужели?

Мариэтта подошла к дверце, встала на цыпочки и заглянула внутрь.

– Макс? Как вы решились выйти с незалеченной головой? Доктор сказал, что у вас может быть опухоль мозга.

Брови Макса поднялись.

– Мисс Гринтри, может быть, вы позволите довезти вас до дома? Поскольку мои личные дела скоро станут достоянием всего Лондона, я не испытываю особенного желания обсуждать их здесь.

Мариэтта почувствовала, как краска приливает к ее щекам.

Оглянувшись, она взглянула на лакея Вивиан, стоявшего чуть позади нее, давая понять, что он должен подойти и помочь ей сесть в карету.

– А вы можете поехать с Дэниелом, – великодушно проговорила она.

– Если, конечно, это приемлемо для лорда Роузби.

Макс проигнорировал сарказм, заверив, что это вполне приемлемо.

В карете Мариэтта долго возилась, пытаясь устроиться поуютнее.

Дело было в том, что корсет оказался слишком тугим, но она не собиралась оповещать об этом Макса. Для нее никогда не находилось ничего полностью подходящего под ее рост и телосложение; учитывая это, Мариэтта настояла, чтобы новое платье было чуть меньшего размера: она сказала себе, что по крайней мере таким образом будет контролировать свои формы.

– Вы здесь по какой-то причине, Макс?

– Да вот решил встретиться с вами, но у вас дома мне сказали, что вы ходите по магазинам на Риджент-стрит.

– Итак, вы меня нашли. Что вам угодно?

Они ехали по залитому солнцем Риджентс-парку вдоль зеленых аллей, по которым прогуливались посетители, и Мариэтта из окна кареты разглядывала зоопарк и известные всему Лондону ботанические сады. Обманчивое ощущение загородной жизни очень освежало ее после магазинной толчеи.

– Поумрой сказал, что ты разговаривала с Гарольдом. – Слова Макса звучали, словно гвозди под ударом молотка. – Кажется, он думает, что ты расстроилась. Я хочу знать, что сказал мой кузен.

Мариэтта молчала. Раз уж Макс отправился на ее поиски, он прекрасно понимал, что его кузен сказал грубость. Но она ничего ему не откроет – если хочет знать, пусть спрашивает у Гарольда.

– Мне не хотелось бы это обсуждать, – тихо проговорила она и отвернулась.

Макс беспокойно пошевелился у нее за спиной.

– Если ты не скажешь, как я смогу за него извиниться?

Мариэтта пожала плечами:

– Не нужно извиняться. Меня не интересует, что думает или говорит твой кузен. У меня дела не с Гарольдом, а с тобой. Надеюсь, ты не передумал?

Макс помотал головой.

Мариэтта с облегчением вздохнула:

– Ну вот и отлично.

Она вспомнила его поцелуи, и ощущение боли внизу живота вернулось, а поскольку оно возникало только в его присутствии, Мариэтта решила, что настало время спросить об этом.

– Макс?

Он взял ее руку в перчатке, поскольку его раздражал тонкий барьер между ними, ловко расстегнул маленькие пуговицы и начал сдергивать перчатку.

– Что ты делаешь?

– Взгляни на себя! Ты застегнута до горла, юбки закрывают каждый сантиметр, а под ними – нижние юбки, корсет, хлопок, кружева и бог знает что еще. Даже руки у тебя закрыты.

Он освободил ее руку, и Мариэтта ощутила прикосновение к своей коже. Пальцы Макса были теплыми, знакомыми, и она позволила им переплестись со своими пальцами. Наверное, женщины всегда закрыты именно потому, что соприкосновение так волнительно, так эротично.

Он посмотрел на ее руку, покоящуюся теперь в его руке, потом нагнул голову и поцеловал ладонь. Его губы были горячими. Макс взглянул на нее, выражение ее лица не дало ему повода остановиться.

– Я думала о том, как ты меня целовал, – проговорила она, слегка задыхаясь. – Проснулась и почувствовала... не знаю что.

– Ты хочешь остановиться? – тихо спросил он.

– Нет. Мне было приятно, и я подумала о том, не пригласить ли тебя, чтобы тут же поцеловать.

– Надо было пригласить, – ответил Макс, смеясь.

– Я серьезно. Теперь, когда ты касаешься губами моей руки, у меня то же самое ощущение.

Макс улыбнулся, и его большой палец заскользил по ее ладони, а потом потер кожу с внутренней стороны запястья. Затем он снова поднес ее руку к губам и покрывал запястье легкими дразнящими поцелуями. Мариэтта вздрогнула.

– Ты чувствуешь это сейчас? – прошептал Макс и придвинулся ближе. Его пальцы коснулись ее щеки, виска, потом губ.

Мариэтта закрыла глаза.

– А теперь?

– Да, – выдохнула она. – И мне хочется еще.

Макс откинулся назад, всматриваясь в нее темными глазами, в которых уже не было ни надменности, ни самодовольства.

– Общеизвестно, дорогая Мариэтта, что чем дольше женщину целуют и ласкают, тем больше она хочет поцелуев и ласк. Потом начинает хотеть большего. Как и любому существу женского пола в царстве природы, ее тело приказывает ей спариться с самцом по ее выбору.

Мариэтта недоверчиво уставилась на него:

– Значит, я не лучше какого-нибудь жирафа в зоопарке?

Макс улыбнулся:

– Ты просила меня объяснить тебе, что такое желание. Это – желание.

– Не верю. – Мариэтта начала натягивать перчатку. Неожиданно Макс нагнулся вперед и задернул штору на окне кареты. Теперь внутри стало сумеречно и тихо.

– Макс?

Она вытянула руки ему навстречу, и он крепко схватил их. Не успела Мариэтта запротестовать, как Макс поцеловал ее в губы, мягко, но настойчиво. Он продолжал целовать ее, а его руки двигались от ее запястий к локтям. Потом, сняв с нее шляпку, он отбросил ее в сторону и принялся за шпильки, удерживавшие волосы Мариэтты. Волосы рассыпались густыми золотистыми прядями, и Макс, не отрываясь от ее губ, провел по ним пальцами. Его язык ласкал ее язык с такой резвостью, что у Мариэтты голова пошла кругом.