Цветы на нашем пепле, стр. 142

Грег хотел возразить, что если он пойдет, то раздавит бабочек, которые окажутся у него под ногами, но говорить было некому… «Все-таки император Лабастьер Первый – редкостная свинья, – решил Грег. – Он может говорить мне все что угодно и когда ему вздумается, а я могу ответить только если он поблизости… Непорядок».

8

…Площадь была забита битком. Солько здесь бабочек? Десятки тысяч? Сотни? Грег затруднялся оценить их колличиство. Внезапно прожектора погасли. Толпа дружно выдохнула, а на концах «удилищ» засветились слабые бирюзовые искорки. Они разгорались все ярче, и вскоре площадь вновь была освещена. Грега посетило странное ощущение, что происходящее предельно важно и врежется в его память навсегда. Причем он был уверен, что ощущение это навязано ему извне…

Заиграла странная музыка, словно аритмичную и атональную модернистскую пьесу исполнял оркестр из флейт и колокольчиков, – и вдруг над центром площади возник удлиненный, похожий на смерч, клубок разноцветных огней. Грег понял, что это – голограмма, и вскоре смог убедиться в верности своей догадки. Вращаясь медленным вихрем и переливаясь всеми цветами радуги, клубок опустился на землю и стал увеличиваться в размерах. Он рос и рос, а потом лопул, осыпав зрителей искрами, и на его месте Грег увидел Лабастьера. Ростом император был не менее двух метров.

Махаоны повалились на колени. Лик Внука Бога блистал величественной улыбкой. Оглядев своих подданных, он что-то сказал, и его высокий голос, по-видимому, усиленный аппаратурой, прокатился над площадью. А в ухе Грега прозвучал перевод:

– Приветствую вас, возлюбленные дети мои, граждане великого Города махаонов.

Толпа запищала и заверещала в ответ. Переждав, пока крики смолкнут, император продолжил:

– Знаю, вы не удивлены объявлением о незапланированной встрече со мной. Вы знаете причину, по которой я собрал вас здесь раньше обычного срока. Это встреча с нашим славным гостем, с нашим предком – бескрылым великаном. Подойди ко мне, человек по имени Грег Новак.

Что делать?.. Грег вздохнул, поднялся и стал пробираться к голограмме императора, переступая, как мог, осторожно. Но оказалось, все не так опасно, как он думал. Бабочки взмывали у него из-под ног и невредимыми возвращались на место, как только он делал шаг.

– Кое-кто из вас, дети мои, знает языки бескрылых. Грег Новак говорит на английском наречии. Я переведу вам то, что он скажет. Но благодаря живым огням этот разговор останется в вашей памяти навсегда, и, если в ваши сердца закрадется сомнение, вы всегда сможете проверить, правильно ли я перевел вам речь бескрылого, обратившись к специалисту…

Грег был уже в нескольких шагах от голографического Лабастьера и убедился в том, что тот не меньше, чем на полметра его выше… Видно, честолюбие не позволило императору быть хотя бы в ровень с человеком. Он продолжал:

– Все вы уже знаете, что этот бескрылый прилетел к нам из космоса. Скажи, Грег Новак, это так? – обратился император к астронавту, говоря все так же по-махаонски, но Грег слышал перевод в наушнике.

– Да, – лаконично подтвердил он.

Император вновь произнес фразу по-махаонски, а в наушнике Грега раздался перевод: «Бескрылый подтвердил мои слова».

Так и продолжалась эта беседа: Лабастьер задавал вопросы и переводил ответы Грега подданным.

– Зачем вы отправились туда?

– Мы искали мир, пригодный для жизни, – Грег остановился рядом с императором.

– Много ли планет удалось вам посетить, и каков был результат?

– Мы бродили по галактике десять лет. Мы осмотрели сотни планет. Пригодных для жизни мы не нашли.

– И вы не встретили там следов бабочек?

– Нет, – усмехнулся Грег, подумав: «И людей тоже прежде всего интересовало, есть ли на других планетах люди».

– Спасибо тебе, бескрылый. Народ махаонов благодарен тебе, как представителю предков. Скажем бескрылому на его языке спасибо: «Сенк ю ве-ри мач». И скажем это трижды…

– Сенк ю ве-ри мач! – запищала толпа бабочек, ломая язык: – Сенк ю ве-ри мач! Сенк ю ве-ри мач!!!

Это было бы комично, если бы не острое ощущение сюрреалистичности происходящего.

– Не за что, – сказал Грег, пожав плечами.

– Теперь иди в свое жилище, – порекомендовал ему император.

«И возьми с полки пирожок», – пробормотал Грег и осторожно, боясь кого-нибудь придавить, двинулся в обратный путь. А в наушнике звучало:

– Я знаю, дети мои, что среди вас живет легенда о моей непокорной жене, создавшей где-то далеко новый мир бабочек. Я говорю вам: эта легенда – ложь. Легенды древних были правдивы. И вам посчастливилось увидеть бескрылого собственными глазами. И он сказал вам: другого мира бабочек нет!

«Так вот к чему он клонил. Ну и бестия! – почти с восхищением думал Грег, возвращаясь к своей беседке. – Нашим политикам было бы чему у него поучиться!.. Впрочем, они и без того были достаточно умелыми».

Он забрался внутрь и улегся на циновку, не имея ни малейшего желания наблюдать окончание торжественной встречи бабочек с голограммой Лабастьера. Он хотел вытащить наушник, но потом передумал: мало ли что… Сейчас он молчал – видно, свою дальнейшую беседу с подданными император не считал нужным переводить Грегу. И правильно.

«Ладно. Посмотрим, явится ли Миам, и если явится, то что предложит. Если это будет чересчур рискованно, я не соглашусь».

…Не прошло и получаса, как Миам впорхнула в беседку.

– Ты готов?! – спросила она.

– На шарах не полечу, – твердо заявил Грег.

– На каких шарах? – опешила бабочка.

– На воздушных, на которых меня транспортировал сюда император.

– Забудь о них! Это была шутка Лабастьера Первого, Внука Бога. Поспеши. Времени у нас в обрез!

– А где император?

– Занимается любовью. Все его воплощения, находящиеся в этом городе, сейчас занимаются этим. Мои сестры по Ордену позаботились.

Сказав это, Миам вылетела наружу, Грег выскочил из «беседки» за ней и остолбенел, шокированный увиденной картиной. Площадь буквально ходила ходуном. Бабочки трахались по двое и группами, лежа, стоя, сидя и даже порхая над землей. Шелест крыльев звучал, как ветер в осенней роще…

– Чего уставился! – пискнула Миам. – Такова традиция. Поспеши за мной!

«Действительно, чего еще ожидать от бабочек?» – подумал Грег, вспомнив виденное однажды поле, белое от спаривавшихся капустниц.

Они обогнули жилище… При виде стоящей за углом штуковины Грег застыл от изумления.

Это явно был летательный аппарат. Но размером не меньше человеческого экомобиля и похожий на лодку, точнее, на гондолу. В зеленоватом свете купола Грег не смог разобрать, какого цвета эта махина. Вокруг сновало несколько самок махаонов – те самые восемь бабочек, что были у него вчерашней ночью. Вместе с Миам, выходит, девять.

«Вот как! – подумал Грег. – Я отправляюсь в путешествие вместе со своим гаремом. Замечательно».

– Ложись на дно, и держись крепче! – скомандовала Миам.

– Что это за посудина? – спросил Грег, забираясь в кузов.

– Обычный грузовой антиграв, – откликнулась Миам. – Или ты думаешь, что весь этот каменный город строился вручную?

– А император говорил… – начал Грег, но Миам перебила:

– Слушай его больше!

Устроившись на дне и ухватившись руками за крепления боковых сидений, как за скобы, Грег увидел в водительском кресле с обручем на голове ту самую бабочку, которая прошлой ночью показалась ему самой симпатичной. Как ее звать, он уже забыл. Она заметила его взгляд и улыбнулась в ответ. Остальные самки уселись на длинные боковые сиденья-скамьи спиной к Грегу, свесив ноги за борт. Удивившись сперва, Грег тут же сообразил, что для бабочек это естественно: собственным крыльям они доверяют больше, чем технике, и в любой момент готовы выпорхнуть из гондолы. Только Миам села задом наперед, лицом к Грегу. Наверное, чтобы наблюдать за ним или чтобы ему было спокойнее. Все самки были вооружены такими же бластерами, как у воинов-ураний и махаонов.