Завещание ночи, стр. 72
Как ни странно, загажена была только небольшая часть огромного подвала — предбанник у двери. Дальше было сравнительно чисто, блестели в свете фонарика осколки разбитого стекла, пол покрывала мелкая цементная крошка. В темноте, нависавшей над маленьким островком электрического света, укрывались какие-то громоздкие предметы, тяжелые тупые углы, закругления труб. Где-то монотонно капала вода. Я посветил фонариком во все стороны, определяя приблизительные размеры помещения и, стараясь не хрустеть цементной крошкой, двинулся к левой стене.
Там, у небольшого, выложенного плиткой пустого бассейна, действительно торчали три ржавые, влажно блестящие в луче фонаря скобы. Каждая располагалась в центре круглой платформы, края которой были залиты бетоном. Вокруг средней скобы круг был черен и отчетлив. Это была крышка люка и, судя по отсутствию на ее краях каменного крошева, ее поднимали совсем недавно. Я почувствовал, как останавливается сердце.
Дарий заворчал. Я аккуратно снял с плеча арбалет и положил на пол. Сунул пистолет в кобуру и взялся за черную, мокрую на ощупь скобу. Круг медленно повернулся. Я без особой натуги приподнял его. В лицо мне ударил сухой теплый воздух — внизу, очевидно, работала вентиляционная система. Я приподнял край люка еще сантиметров на двадцать и остановился. Мне стало страшно.
Я не буду объяснять, чего именно я испугался. Несколько минут я сидел на корточках, трясся от страха и не мог заставить себя открыть шахту до конца. Потом, кряхтя, встал и поднял крышку люка. Ожидая всего, чего угодно, я пересилил себя, перегнулся через край шахты и посветил вниз фонариком. Там оказалась привинченная к металлической обшивке стены лестница, спускающаяся в неглубокий — метра три — колодец. Я мог различить блестящий (видимо, тоже металлический) пол, но больше не было видно ничего. Я прошептал Дарию «Подожди здесь» и полез в шахту.
Лезть пришлось, держась лицом к стене, и несколько секунд я испытывал мучительное ощущение ожидания удара в спину. Однако ничего не произошло, и я мягко соскочил с последней ступеньки на пол подземного коридора. Луч фонарика ощупал стены, на которых змеились кабели в толстой оплетке, низкий потолок с бледными трубками люминесцентных ламп, уходящий под небольшим наклоном вниз туннель. Никаких следов Хромца. Никаких следов Наташи.
Я снова полез наверх, не вылезая из люка, высунул руки, поймал Дария за теплые шерстяные бока и потянул упирающегося пса к отверстию. Он пребольно саданул когтистой лапой по шее и по затылку, но мне, выдержавшему когти инфернальной собаки Хромца, это было что семечки. Я, пыхтя, взвалил пса себе на плечи и с трудом спустился по лестнице, придерживая его одной рукой.
— Вот, — сказал я, ставя его на пол. Он по-прежнему глухо ворчал.
— Вот здесь мы и будем искать Наташу. Помнишь Наташу? И человека, который убил твоего хозяина, тоже будем искать.
Дарий сделал несколько неуверенных шагов в глубину туннеля и остановился.
— Что, брат, — я говорил не столько с ним, сколько с самим собой, — страшно? Ну, брось, подумаешь, подземелье… Зато у нас секретное оружие есть.
Я выругался. Арбалет остался наверху, у люка. Там же, на краю пустого кафельного бассейна, лежала в чехле стрела с наконечником по имени «Жало Змеи».
— Подожди минуту, — сказал я псу и снова полез наверх. Поднимаясь, я посветил фонариком на часы. 21.05. Не успеть, подумал я. Ни за что не успеть.
Я вылез из люка, подобрал арбалет, забросил его за спину и пристроил так, чтобы он не цеплялся за края шахты, когда я полезу обратно. Затем наклонился, чтобы подобрать чехол со стрелой. Из шахты донесся лай Дария. Я выпрямился и почувствовал, как в спину мне уперлось что-то твердое. Арматура, подумал я, и тут же вспомнил, что никакой арматуры здесь нет и быть не может — я внимательно осмотрел место, прежде чем открыть люк. Твердый предмет шевельнулся, и тут я окончательно понял, что это не арматура. Это был ствол пистолета.
17. МОСКВА, 1991 год. ЛОГОВО ЗВЕРЯ.
Знакомый, очень знакомый голос сказал тихо:
— Не дергайся, падла, стреляю сразу, понял?
Я и не думал дергаться. Я стоял прямо, как истукан, и по моему лбу медленно стекали струйки пота. Я опоздал, окончательно и бесповоротно опоздал.
Ствол пистолета, уткнувшийся мне между лопаток, чуть шевельнулся. Я напряг мышцы, но ствол тут же прижался сильнее. Голос рысьеглазого профессионала скомандовал:
— Стой тихо. Серега, осторожно обойди его слева и обшмонай.
В кромешной тьме слева от меня переместилась громоздкая тень. Затем в лицо ударил свет сильного фонаря, и я зажмурился. Чьи-то руки привычно охлопали меня от шеи до щиколоток и вытащили из кобуры пистолет. Я по-прежнему ничего не видел.
— Руки вперед, — скомандовал другой голос, хриплый и низкий.
Я послушно вытянул вперед руки. Рыпаться в такой ситуации было бесполезно — слишком грамотно они меня взяли.
Щелкнули наручники, и луч фонаря скользнул куда-то вбок, оставив мои глаза в покое. Я заморгал как сова.
— Готово, — произнес низкий голос.
Пистолет переместился чуть ниже, сильная рука взяла меня за воротник и развернула на 180 градусов. Невидимый в темноте арбалет, судя по всему, при этом больно саданул рысьеглазого, потому что он крякнул и тихо выматерился. При других обстоятельствах это, возможно, меня бы позабавило, но сейчас было не до веселья. Пистолет по-прежнему упирался мне в спину, сбоку светил на меня фонариком человек, у которого была моя пушка, и я подозревал, что это был гард с дачи господина Валентинова.
— Вперед, — приказал рысьеглазый. — Пошел, быстро.
Слепо переставляя ноги, я побрел по направлению к выходу, вытянув перед собой скованные руки. Гард светил своим фонариком главным образом мне в спину, и я совершенно не видел, что у меня под ногами. Один раз я споткнулся и полетел носом в землю, но Олег успел подхватить меня за шиворот.
— Свети ему, — коротко распорядился он.
Луч фонаря выскользнул из-за моего плеча и заплясал на захламленных ступенях лестницы. Мы поднялись на поверхность, и там меня вновь взяли за воротник и развернули лицом к стене.
Я стоял, привыкая к тусклому сумеречному свету. Краем глаза я заметил, что из дверного проема показалась могучая фигура гарда. Больше из подвала никто не появлялся, следовательно, за мной шли только двое.
Я в отчаянье сплюнул! Неописуемая глупость — угодить в ловушку в двух шагах от цели. Если бы я не забыл арбалет у колодца, им пришлось бы спускаться в шахту, а там их неминуемо учуял бы Дарий, и кто знает, как обернулись бы дела, начнись перестрелка… Но дело было сделано, точнее, провалено, и оставалось лишь лихорадочно соображать, как выпутаться из создавшейся ситуации живым и спасти Наташу.
— Ну, пошли, сука, — сказал за спиной голос охранника, и чья-то рука, развернув меня за плечи, толкнула на груду щебня. Я упал и тут же получил ботинком под ребра.
— Вставай, нечего валяться!
Я выплюнул песок и встал на колени. Затем попытался подняться на ноги, но от сильного удара ногой в спину не удержался и вновь свалился на щебенку.
— Что ты, мать твою, падаешь! — рявкнул хриплый голос. Затем другой, глуховатый и суровый, сказал:
— Кончай. Подними его.
Но я уже перекатился на спину и встал на ноги, сомкнув скованные руки в замок, чтобы хотя бы раз въехать ими по морде тому из них, кто подойдет первым. Они стояли метрах в пяти, у полуобвалившейся стены. Впереди — ухмыляющийся гард; в руке он сжимал неизменную дубинку, за поясом торчала рукоятка моего пистолета. За ним, широко расставив ноги, стоял облаченный в камуфлированный комбинезон рысьеглазый. На груди у него висел тяжелый прибор ночного видения; ствол «Макарова», который он держал в правой руке, смотрел в землю. Лицо его было задумчиво.
— Ну, вот мы и снова вместе, — произнес он мрачно. — Ты, наверно, думал, что больше нас не увидишь? Что мы привыкли сносить такие плюхи от такой дешевки, как ты, и молчать в тряпочку? Наверно, думаешь, что ты очень крутой парень?