Алиса и дракон (Сборник), стр. 109
Снизу раздался изподведерный голос милой дамы:
– Головы поотрываю!
– Налево! – крикнули мальчишки.
А сами прыгнули в разные стороны.
Алиса толкнула дверь, но оказалось, что это окно, забитое досками.
Вместе с досками Алиса буквально вывалилась в сад, как груша, упавшая с дерева.
Но подлые мальчишки не знали, что имеют дело с чемпионкой 59-й московской школы по прыжкам, к тому же неплохой волейболисткой.
Даже падая со второго этажа, Алиса успела ухватиться за ветку дерева, что росло рядом с домом, перепрыгнуть на другое дерево и сползти по стволу на траву.
– Уух! – сказал она. – Так можно и ноги переломать!
Она не успела подняться на ноги, как к ней подбежали два служителя или охранника – кто их разберет. Ее сразу схватили, заломили руки за спину и потащили в дом.
– Больно же! – кричала Алиса. – Не понимаете, что ли?
Ох уж и вертелась она, и кусалась, и царапалась, и бодалась, и брыкалась! Еще неизвестно, на ком было больше синяков – на ней или на двух громадных бугаях.
Охранники затащили Алису в комнату. В комнате были железная койка, ночной горшок и умывальник в углу.
– Теперь ты здесь померзнешь, – проворчал один из охранников, и дверь за ними закрылась.
– Кажется, я в карцере, – сказала себе Алиса. – И это совсем неплохо. Они меня принимают всерьез.
Она села на железную койку и осмотрела свои ссадины и царапины. Ничего особенного. До завтра заживет.
Теперь надо подготовиться к визиту милой дамы или кого-то из здешнего начальства.
И только она об этом подумала, как засов заскрипел, дверь отворилась, и в ней показался странный человек. Небольшого роста, почти карлик, на первый взгляд молодой, но если приглядеться, то очень старый. У него были черные волосы до плеч, такие черные, каких в самом деле не бывает. Они даже отливали не то синим, не то зеленым цветом, как крылья майского жука. Лицо у человека было белым, почти голубым, словно его стирали и переложили синьки. А глаза оказались черными, как волосы, и тоже переливались зеленоватыми и синими искрами.
– Явилась – как бы не запылилась, – сказал он от двери, не входя в карцер, и захохотал, как мальчишка – весело и громко.
– Жалко, кинуть нечего, – ответила Алиса. – А то бы я тебе в лобешник врезала.
– Очень смешно, – сказал человек. – Я младший учитель как бы пения. А зовут меня Добрецом. Это и прозвище, и мое, понимаешь, настоящее имя. Правда, смешное совпадение?
– Не вижу ничего смешного, – мрачно сказала Алиса. – Просто глупо.
– Интересная теория. А если я зайду, ты как бы драться не будешь?
– Буду.
– Тогда учти, крошка, что я тебе дам как бы сдачи, и как следует. И должен тебе сказать, крохотулечка, это я только на вид такой, понимаешь, некрупный, а на самом деле дерусь так, что слона сшибаю как бы одной левой. Хочешь, тебя сшибу?
– Ну ладно, – сказала Алиса. – Заходи.
Добрец как-то ловко и быстро схватил руку Алисы, завернул за спину так, что согнулась и уткнулась носом ему в колени. А потом младший учитель пения принялся щелкать ее по затылку, да так больно, что Алиса завопила:
– Кончай, дяденька, я больше не буду! Ну кем мне быть – не буду!
– Умница, соображаешь. А теперь признавайся, понимаешь, это ты ведро кинула в тетю Милую Милу?
– Нет, не я!
– А если как бы подумать?
– Ой, больно!
– Кто, понимаешь, кинул ведро в Милую Милу, нашу добрую сестру-хозяйку?
– Не знаю!
Добрец вздохнул и, набрав воздуха, закричал на весь дом:
– А ну, привести сюда Валеру и Джимми!
Не успела Алиса немного отдохнуть от щелбанов, как в карцер втолкнули двух мальчишек, которые заманили Алису к окну, рассчитывая, что она разобьется.
– Ой! – ахнул один из мальчишек. – Ты живая?
– Молчать! – приказал Добрец. – А теперь скажите мне, кто кинул ведро в тетю Милу?
– Она! – хором ответили мальчишки и уткнули в Алису указательные пальцы.
– Молодцы! – похвалил Добрец. – Всегда, понимаешь, надо уметь продать своего товарища. Охрана, выдать им по лишнему печенью!
Когда мальчишек вывели, Добрец крикнул вслед:
– Да, кстати, я совсем забыл: всыпьте им заодно по двадцать плетей!
– За что? – закричали мальчишки. – Мы же донесли! Мы же наябедничали!
– Но на самом-то деле вы ведро как бы кинули, – рассмеялся Добрец.
Он уселся рядом с Алисой на койку и сказал:
– Ой, жалко мне тебя, понимаешь! Всю ночь на этой железке спать – не позавидуешь. Но что делать... Вот если ты мне какую-нибудь стоящую как бы тайну выдашь, я тебя выпущу или подушку тебе дам, понимаешь.
Он смотрел на Алису и улыбался, но у него никак не получалась добрая улыбка. Рот все время кривился.
– Не знаю я никакой тайны, – сказала Алиса. – И вообще ты мне надоел, карлик паршивый!
Добрец перестал улыбаться.
Он со всего размаха ударил Алису по лицу. Она даже упала на койку.
А сам Добрец кинулся к двери – испугался все-таки, что Алиса догонит. И захлопнул за собой дверь.
Алиса подумала, что щека теперь наверняка распухнет.
Ну ладно, она ему еще покажет. Недаром она намерена стать самой гадкой, самой подлой и самой вредной ученицей ШКОМЕРЗДЕТА.
Она попыталась заснуть, но было так холодно и койка была такой жесткой, что о сне и мечтать не приходилось. Алиса терпела, терпела, а потом вскочила с койки и стала прыгать и бегать по карцеру, чтобы немножко согреться.
Потом она устала и снова начала засыпать.
И тут же опять проснулась от холода.
Что ж, решила она, придется сдаваться.
Алиса принялась молотить кулаками в железную дверь. Никто не отзывался, но она упрямо продолжала стучать.
Прошло, может быть, полчаса, прежде чем она услышала сонный голос:
– Молчи! А то всю школу перебудишь...
– Дяденька, – взмолилась Алиса жалким писклявым голосом, – выпустите меня! Я замерзла! Вот помру, и никакой вам от меня пользы не будет...
– А вести себя как будешь?
– Как прикажете, дяденька!
– Ладно, иди в спальню.
Дверь отворилась. Толстый охранник выпустил Алису и, посмеиваясь, провел на второй этаж в спальню. Там у стены в ряд стояли двадцать кроватей. Некоторые пустовали. Алиса заняла крайнюю. Легла и сразу заснула.
Глава 16
УРОКИ ПОДЛОСТИ
Алису разбудила сирена. Такая пронзительная и занудная, что даже все зубы заболели.
Алиса вскочила и не сразу сообразила, где она и что с ней происходит.
На соседних кроватях ворочались, ворчали, натягивали одеяла на голову другие дети.
Но эти уловки им не помогали.
Вдоль ряда кроватей проходили два медицинских брата, они же охранники, и сдергивали с детей одеяла.
Потом они согнали детей в стаю и повели в туалет.
С одной стороны туалета стояли ночные горшки, а с другой – умывальники. Мыла не дали, а вместо полотенец были тряпки.
Вам когда-нибудь приходилось с утра попадать в такую комнату?
И не надо!
Потом, кое-как одевшись, ученики ШКОМЕРЗДЕТА побежали в столовую.
Столовая была невелика, стол в ней стоял всего один, длинный, с двумя скамейками по обе стороны.
Дети расселись по скамейкам. Перед каждым учеником стояла чашка с горячим чаем, правда, таким бледным, словно его уже раз пять пили и доливали, и тарелка каши без соли.
Во главе стола сидел Добрец. Перед ним лежала свежая белая булка, стояла чашка кофе с молоком, а на тарелке дымилась яичница с колбасой. Такой же завтрак стоял на другом конце стола, где сидела Милая Мила.
– Если кому-то из вас не нравится еда, понимаешь, – сказал Добрец, – если кто-то хочет как бы бунтовать, выходите из-за стола и покажите свою силу. Ну? Я жду!
Бунтовать никто не захотел.
Ученики были такими голодными, что даже пустой чай и кашу без молока и соли они ели, как пирожные.
Когда дети поели, Добрец сказал:
– Посидите потерпите, пока старшие позавтракают.
Пришлось сидеть. Никто не шумел и не спорил – детей уже успели запугать.