Мятный шоколад, стр. 20
Глава 9
Посвящение в тайны мастерства
– Пришла? Слава богу, я уже волноваться начала, – с облегчением вздохнула тетушка и, ухватив Алевтину за руку, втащила девушку в дом.
– А почему ты волновалась? Времени же до одиннадцати еще полно, – вяло возразила Аля и широко зевнула. Ночь она провела почти без сна, и, хотя Прокопьевна своими историями мучила ее недолго и ушла уже через полчаса, уснула Алечка только на рассвете, когда ночные страхи растворились в веселом щебетании птиц за окном.
– Времени на самом деле не так уж и много. Мне тебя еще подгото… Бог ты мой, Аля! Что ты на себя нацепила! – ахнула тетка, разглядывая племянницу.
– Как что – траур! – удивленно моргнула Аля и непонимающе оглядела свой наряд: черная трикотажная бабушкина кофта с вытянутыми локтями, старомодная сатиновая темная юбка в мелкий цветочек и с парой небрежных заплаток, тоже бабушкина; на голове платок, повязанный по старинке, и резиновые калоши. Калоши Алечка надела на тот случай, если вдруг пойдет дождь. Не месить же грязь на кладбище хорошими туфельками. Вещи были позаимствованы из древнего сундука, насквозь пропахшего нафталином. Неприятный запах, но, напяливая на себя это тряпье, Алечка нисколько не сомневалась, что именно так должна выглядеть плакальщица.
– Аля! Ужас какой, ты похожа на бомжиху-алкоголичку! А платок! Господи, зачем ты повязала так платок? Ты выглядишь как старуха, – надрывалась тетушка, брезгливо разглядывая племянницу.
– Так что я, по-твоему, должна была на себя надеть?! Бальное вечернее платье с кринолином и пуанты? – заорала Аля.
– Во всяком случае, не калоши, – язвительно заметила тетушка и поволокла Алю в другую комнату. Сама Зинаида была одета в строгий черный брючный костюм, лаковые туфли на низком каблуке, а голову ее украшала широкая шелковая лента, которой тетушка дополнила свою стильную высокую укладку.
Комната оказалась спальней, но мебель здесь была самой обычной, без изысков и шика, видимо, Сан Саныч еще не успел сотворить своими гениальными руками кровать и гардероб.
– Немедленно снимай с себя это отвратительное тряпье, – потребовала Зинаида и решительно распахнула шкаф. На вешалках было аккуратно развешано несколько черных костюмов и платьев.
– А почему так нельзя? – решила повредничать Аля. – И вообще, все твои вещи мне будут велики! Ты выше меня на голову и толще на два размера.
– Совсем даже не на два, а на один, – поправила племянницу Зинаида. – Я тебя прошу, Аля, не спорь со мной. В таком виде тебя к гробу и на десять метров не подпустят. Знаешь, кто клиент? Глава администрации соседнего города!
– Клиент – в смысле заказчик? – робко поинтересовалась Аля, неохотно расстегивая пуговки бабушкиной кофточки.
– Нет, в смысле покойник. Заказчик, вернее, заказчица – его безутешная вдова, холеная девица лет двадцати пяти, под два метра ростом, – уточнила тетка, вытащила из шкафа пару вешалок и бросила их на кровать. – Вот это то, что нужно. Примерь.
Аля повертела вещи в руках, выбрала узкую длинную трикотажную юбку и шелковую блузку с укороченным рукавом, сняла с вешалки, натянула на себя и повернулась к Зинаиде.
– Замечательно, – с облегчением вздохнула тетушка, умильно сложив руки на груди. – Теперь снимай калоши и надевай вот эти симпатичные остроносые туфельки, мои любимые, кстати.
– Они мне будут велики, – опять заныла Аля. – Может, я домой сбегаю?
– Ваты подложишь! – рявкнула Зинаида, и Алечка быстренько напялила теткины туфли и прошлась по комнате.
– Нормально вроде, они узкие, поэтому не спадают, – сообщила о своих ощущениях Алечка, тяжело вздохнула и плюхнулась на кровать. Тетка уселась рядом.
– Так, с костюмом вроде разобрались. Что еще? Ах, да, я тебе еще шифоновый палантин дам, на голову набросишь.
– А я уж было решила, что ты мне на голову шляпу напялишь, – буркнула Аля себе под нос.
– Шляпка к юбке с блузкой не подходит, я с платьем ее надеваю. Правда, плакать в ней неудобно, вуаль все время к лицу липнет и в рот лезет, – задумчиво сообщила тетка, размышляя о чем-то своем. – Жаль, что мы тебе зуб не успели вставить. Неудобно как-то без зуба-то. Такой клиент важный!
– Ничего, переживет! – цинично пошутила Аля и нервно хихикнула. Тетка на шутку не отреагировала, продолжая пребывать в глубокой задумчивости.
– Теть, ты чего? – Аля слегка потрясла Зинаиду за плечо.
– Что? – очнулась Зинаида и посмотрела на племянницу так, будто увидела ее впервые в жизни.
– Я спрашиваю, отчего ты такая задумчивая?
– Извини, Алечка, это я так на работу настраиваюсь. Ты тоже не сиди без дела. Подумай о чем-нибудь плохом. Вспомни самые ужасные моменты в своей жизни, когда тебе было особенно себя жалко. Около гроба ты должна до слез себя пожалеть!
– Себя? – растерялась Аля.
– А кого же! Главу администрации, что ли? Всем известно, что он был взяточник и последняя скотина. Господи, прости меня, грешную, о мертвых плохо не говорят, – перекрестилась тетушка и воздела глаза к потолку. – Ох, сложно сегодня нам придется, Аля! Там же одни чиновники толстомордые соберутся. Таких просто так не расшевелишь!
В комнату заглянул Сан Саныч, поздоровался с Алей и сообщил, что уже пора, автобус с клиентом прибыл к воротам кладбища.
– Пойдем, – печально вздохнула тетка и, подхватив Алю под локоток, помогла ей подняться с кровати – сама Алечка встать была не в состоянии.
Зинаида достала из шкафа палантин, накинула его Алевтине на голову и улыбнулась.
– Теть, я что-то боюсь, – прошептала Алечка.
– Не волнуйся, детка, делай все, как я, и у тебя все получится, – подбодрила племянницу Зинаида, и они вместе вышли на улицу.
У ворот кладбища стояло несколько дорогих иномарок, толпился народ, женщины тихо переговаривались, мужики молча и напряженно курили. Рядом с автобусом кучковался оркестр и болталась парочка фотокорреспондентов. Вдова в роскошном длинном платье и черных очках от «Гуччи» стояла поодаль от всех и нервно сгрызала с ногтей остатки французского маникюра. Тетушка прямиком направилась к ней, громко всхлипывая, повисла у той на шее и что-то шепнула ей на ухо. Вдова оживилась, выплюнула откушенный ноготь на асфальт, развернулась ко всем лицом и торжественно представила толпе Зинаиду и Алевтину как своих близких родственниц. Аля тоже подлетела к вдовушке и смачно поцеловала ее в напудренную щеку. Женщина трагически вздохнула, брезгливо обняла Алю и, сотворив на лице фальшивую скорбь, дала указание могильщикам начинать. Алечка приняла указание на свой счет и громко и пискляво завыла на всю округу. Люди притихли и удивленно уставились на нее.
– Погоди ты, рано еще, – шепотом одернула ее тетушка, и Алечка смущенно затихла.
Гроб установили на каталку и медленно покатили к могиле. Ожил оркестр, заиграла труба, взвыли фанфары. Защелкали вспышки фотоаппаратов. За гробом потянулась вереница людей во главе с безутешной вдовой, которая манерно прикладывала кружевной платочек к темным очкам. Тетушка быстро пристроилась рядом с ней и, качая головой и громко всхлипывая, взяла ее под локоток.
Аля немного замешкалась, отстала от Зинаиды и оказалась одна среди вереницы провожающих. Тетушка оказалась абсолютно права. Аля огляделась – вокруг были сытые, лоснящиеся от жира морды, и – полное равнодушие. Но деньги-то отрабатывать надо! Только как? И когда? Когда пора начинать плакать? Алечка глубоко задумалась. Тетушка наставляла ее делать все так же, как и она, но пока Зинаида только горько вздыхала и всхлипывала. Значит, нужно вздыхать и всхлипывать, решила Аля, сосредоточилась и… всхлипа не получилось: из ее груди вырвался громкий воющий звук, похожий на сигнал сирены «Скорой помощи». Мужик, который шел рядом с Алей, вздрогнул и резко отскочил в сторону. Несколько человек обернулись и посмотрели на девушку уже не с удивлением, а с ужасом.
– Горе-то какое, прямо беда, – пискнула Алечка, понемногу вживаясь в роль, и скривила лицо, чтобы «вышибить» из себя слезу – но слеза не «вышибалась».