Белое бикини, стр. 17
– Могу я что-нибудь для вас сделать?
– Нет. Я хочу, чтобы вы уехали с остальными. Это дело касается только меня и моего сына.
Я хотел было возразить, но передумал.
– Понял, – сказал я. – Могу я одолжить у вас одну вещь? – Он посмотрел на меня.
– Все, что угодно, если вы считаете, что это так важно сейчас.
– Я думаю, да, – сказал я. – Вы уверены, что я ничего не смогу сделать для вас, мистер Рэнд?
– Нет. Как только вы уедете, я вызову полицию. Если Дженни была моей дочерью и мой сын убил ее, а я убил своего сына... – Его голос замер.
– Вы идете, Холман? – нетерпеливо спросил Фаулер.
– Конечно, – сказал я. – Только я сперва возьму кое-что из ящика стола.
Через две минуты мы были в машине. За руль сел Джо.
– Ты знал, что он убил ее, Джо? – спросил Фаулер.
– Нет, – ответил Кирк. – Я предполагал, что он мог... Я знал, что я ее не убивал. Они сочли это несчастным случаем. Никогда не думал, что у него хватит духу на убийство.
– Только на это он и был способен, – сказал я, – убить женщину.
– Интересно, скажет Рэнд полиции о том, что сын сознался в убийстве девушки? – внезапно сказал Фаулер.
– Еще бы, – хмыкнул Кирк. – У него же нет выбора – без этого он пойдет в газовую камеру.
– Джо, паренек! – терпеливо сказал я. – Назовите мне какую-нибудь причину, по которой Ли Рэнд захочет сохранить жизнь?
10
Блондинка в приемной, напоминающая гранитную скульптуру, одарила меня улыбкой самого высокого класса.
– Как приятно снова видеть вас, мистер Холман! – Она сделала глубокий вдох. – Мисс Пил уже ждет вас.
– Благодарю, – кивнул я.
– Все, что угодно, для вас, мистер Холман, с удовольствием!
Появилась вторая блондинка, и я последовал за ней к человеку, который сидел на недосягаемой высоте.
Скоро я оказался в кабинете его личного секретаря, и та улыбнулась мне.
– Приятно снова видеть вас, мистер Холман, – повторила она уже знакомую фразу. – Можете сразу пройти, мистер Монтегю ждет. – Она достала сигарету и закурила.
– Пусть подождет, – сказал я.
Она опустила зажигалку на стол и, со стуком отодвинув стул, недоверчиво посмотрела на меня.
– Что вы сказали, мистер Холман?
– Пусть подождет, – повторил я.
Неожиданно ее лицо смягчилось.
– Спасибо, мистер Холман! – сказала она.
– За что?
– Я ждала двадцать лет, чтобы кто-то это сказал. И вы первый!
– Я просто хотел кое-что спросить у вас, – откровенно сказал я. – Помните, когда я уходил отсюда, вы назвали Дженни живой куклой.
– Конечно.
– Что вы конкретно имели в виду? Это важно для меня по одной причине, которая пусть вас не беспокоит.
– Я думаю, что имела в виду именно то, что сказала, мистер Холман! В последний раз, когда я видела Дженнифер, ей было шесть лет – живая кукла!
– О, хорошо... – сказал я.
– Это было важно? – Она секунду смотрела на меня. – А как относительно личной услуги, о которой я просила, мистер Холман? Я была права?
– Вы были совершенно правы.
– Это ужасная трагедия семьи Рэндов в утренних газетах?
– Вы снова правы, мисс Пил.
– Эта шестилетняя кукла была важна для меня, когда она выросла в женщину, – сказала она. – Что еще вы хотели услышать от меня?
– Ну, если никто даже не поинтересовался, когда молодая красивая женщина была убита, то она могла бы никогда не рождаться!
Раздался зуммер, и она нажала клавишу. Раздался тонкий голос Монтегю:
– Мисс Пил! Вы не думаете, что мистер Холман выбрал не кратчайший путь к моему кабинету?
– Он здесь, мистер Монтегю. Посылаю его к вам немедленно.
– Пожалуйста! – сказал он. – Я устал его ждать.
Мисс Пил улыбнулась.
– Вы помните, какая дверь, мистер Холман?
– Мисс Пил, – откровенно ответил я, – я помню любые мелочи.
Монтегю сидел за своим столом, его пальцы нетерпеливо постукивали по крышке. Выглядел он так же, как и тогда, только костюм был другой.
– Садитесь, Холман! – кивнул он. – Вы опоздали.
– Да, – согласился я.
Он резко вскинул голову.
– Это все, что вы мне скажете?
– Неужели вы уплатили мне двадцать пять тысяч долларов, чтобы выслушивать извинения за то, что вам пришлось ждать пару минут? – спросил я с интересом. – Мне это кажется неэкономным. За эти деньги вы сможете держать шесть или семь человек, сидящих вокруг вас и...
– Остановитесь! – сказал он. – У вас короткая память, мистер Холман. Ничего не изменилось, и в моих возможностях вышвырнуть вас из бизнеса!
Когда я не ответил, он, казалось, удовлетворился и немного успокоился.
– У вас есть рапорт?
– Да.
– Так где же он? – Он нетерпеливо посмотрел на пустой стол.
– Думал, вы согласитесь выслушать это, мистер Монтегю.
Он сделал нетерпеливый жест, потом пожал плечами.
– Будем судить об этом позже. Начинайте!
Я колебался пару секунд.
– Вы не нанимали меня для описания дня за днем последних двух лет жизни вашей дочери, мистер Монтегю.
– О? Разве? Тогда почему я уплатил вам такую сумму, мистер Холман?
– Узнать то, что было действительно важно для вас, и отбросить остальное, – сказал я.
– Весьма справедливо, мистер Холман! Тогда, пожалуйста! Докладывайте о вещах, которые важны для меня.
– Дженнифер родилась спустя девять месяцев и неделю после вашей женитьбы на Мариен Холт, – начал я. – Вы поженились через неделю после того, как она оформила развод с Ли Рэндом в Мехико. Вы всегда сильно подозревали, что Дженнифер могла быть как вашей дочерью, так и дочерью Рэнда. Ваша жена потребовала в завещании, чтобы Дженнифер разрешали минимум две недели в году проводить с Рэндом, это только усилило ваше подозрение.
Он немедленно достал сигарету из серебряного портсигара.
– Хорошо, мистер Холман. Что вы теперь можете мне сказать? Была Дженнифер моим ребенком или ребенком Рэнда?
– Я не смогу ответить на этот вопрос исчерпывающе, мистер Монтегю.
– Что вы имеет в виду – не можете ответить! – взорвался он. – Двадцать пять тысяч долларов, и вы не можете ответить!
– Могу определенно сказать, что Ли Рэнд не был ее отцом, – оказал я.
– Тогда я был ее отцом! Не будьте идиотом! Какая другая альтернатива может быть?
Это был мой звездный час, и я решил не упускать его.
– Ну! – нетерпеливо произнес он.
– Отцом Дженнифер были или вы, мистер Монтегю, или... – я вытащил бумагу и прочитал: – или джентльмен по имени Эмануэль Лопес.
– Что? Что за чушь вы несете, Холман?
– Эмануэль Лопес, – повторил я. – Торговец лошадьми.
– Что? – Он вскочил из-за стола. – Что за идиотскую бумагу вы держите? – проговорил он сквозь зубы. – Где вы ее взяли?
– Этот кусок бумаги самая большая ценность в расследовании, мистер Монтегю. Я ездил в Мехико, чтобы ее получить.
– Мехико? – Он выхватил бумагу у меня из рук. Конечно, он узнал почерк своей жены, и это было отлично. Я молил Бога, чтобы он не узнал почерк Рэнда.
– Отель в Мехико? – Он снова посмотрел на меня. – Я все еще не понимаю, что это означает?
– Мне очень повезло, – пояснил я. – Это очень маленький отель, в котором никогда ничего не выбрасывают. Это страница из регистрационного журнала отеля – сами можете посмотреть дату, мистер Монтегю.
– 9 ноября 1940 года? – Его глаза сверкнули. – Это не может быть подделкой?
– Нет, мистер Монтегю, – твердо сказал я. – Совершенно исключается.
– Мариен Лопес? – Его голос дрожал. – Это почерк моей жены, я не ошибусь и через миллион лет! Эмануэль Лопес, торговец лошадьми!
Его лицо было серым, когда он невидящим взглядом уставился в пол. Он снова взял сигарету, но увидел, как дрожит рука, и положил ее.
Спустя долгое время он поднял голову и посмотрел на меня.
– Мы регистрировались в Вальдорфе, – сказал он трагично. – Было две тысячи гостей! Там был Голдвин, там был Майер, там был де Миль. Все, кто что-то значит в кинопромышленности, были там. Мне сказали, что Мариен была самой прекрасной новобрачной в мире! – Он помолчал. – А ровно за неделю до этого она провела ночь с Эмануэлем Лопесом, мексиканским торговцем лошадьми!